Дж. Уорд - Долгожданный любовник

В этом и состоял грех.

— Вы настоящий, — сказала она себе.

— Да. — Его голос оказался низким и звучным, прозвучавший лаской для ее ушей. Но затем он надломился словно от боли. — А у вас малыш.

— Да.

Он снова закрыл глаза, но теперь мужчина выглядел так, будто ему нанесли сокрушительный удар.

— Я вас видел.

— Когда?

— В клинике, много ночей назад. Я думал, они вас избили.

— Братство? С чего…

— Из-за меня. — Он открыл глаза, и в них стояла такая боль, что ей захотелось его как-то утешить. — Я бы никогда не поставил вас в такое положение. Вы не имеете ничего общего с войной, и моему заместителю никогда, ни за что на свете не стоило вас в нее вовлекать. —

Его голос становился все ниже и ниже. — Вы невинная. Даже я, у которого совсем нет чести, сразу же это понял.

«Если у него совсем не было чести, зачем он тогда только что разоружился», подумала она.

— Вы соединены? — хрипло спросил он.

— Нет.

Внезапно его верхняя губа оттянулась от огромных клыков.

— Если вас изнасиловали…

— Нет, нет, нет… я сделала это ради себя. Ради мужчины. — Ее рука переместилась на живот. — Я хотела малыша. Пришла моя жажда, и я могла думать только о том, насколько мне хочется стать мамэндля кого-то, кто будет принадлежать лично мне.

Эти зауженные глаза снова закрылись, и мужчина поднял к лицу мозолистую ладонь. Пряча свой не отвечающий нормам рот, он произнес:

— Как бы мне хотелось…

— Чего?

— …чтобы я был достоин дать вам то, чего вы желали.

Лэйла вновь почувствовала греховную потребность протянуть руку и прикоснуться к мужчине, как-то его успокоить. Реакция воина оказалась настолько необузданной и открытой, а мука столь схожей с ее собственной, что каждый раз ощущала, думая о нем.

— Скажете, что они хорошо с вами обращаются, невзирая на то, что вы мне тогда помогли?

— Да, — прошептала она. — В самом деле, очень хорошо.

Он уронил руки и позволил голове откинуться назад, словно от облегчения.

— Это… хорошо. И вы должны простить меня за приход сюда. Я ощутил вас и обнаружил, что не способен себе отказать.

Будто его влекло к ней. Будто он… хотел ее.

«О, дражайшая Дева-Летописеца», произнесла она про себя, когда ее тело согрелось изнутри.

Казалось, его взгляд впился в дерево по ту сторону поля.

— Вы думаете о той ночи? — спросил он тихим голосом.

Лейла посмотрела вниз, на свои руки.

— Да.

— И это причиняет вам боль, не так ли?

— Да.

— Как и мне. Вы всегда в моих мыслях, но, осмелюсь предположить, по другой причине.

Когда сердце по-новой заколотилось у Лэйлы в ушах, она сделала глубокий вдох.

— Не уверена… что моя причина столь отличима от вашей.

Она услышала, как он резко повернул голову.

— Что вы сказали, — выдохнул он.

— Уверена… вы вполне хорошо все расслышали.

Между ними мгновенно возникло огромное напряжение, пространство, которое они занимали, уменьшилось, приближая их, однако никто не двигался.

— И надо же было оказаться вам их врагом, — подумала она вслух.

Надолго повисла тишина.

— Теперь уже слишком поздно. Были предприняты действия, которых нельзя отменить ни словами, ни клятвами.

— Жаль, что это так.

— В эту ночь, в этот миг… мне тоже жаль.

Теперь она сама быстро повернула голову.

— Возможно, есть выход…

Он поднял руку и заставил женщину замолчать кончиком пальца, так нежно едва коснувшегося ее губ.

Когда глаза мужчины сосредоточились на ее губах, у него вырвалось едва слышное рычание… но он не позволил ему продолжаться долго, прекратив звук, словно не хотел ее обременять, или, может быть, испугать.

— Вы в моих мыслях, — пробормотал он. — Не проходит и дня, чтобы я не думал о вас. Ваш запах, ваш голос, ваши глаза… этот рот.

Он развернул ладонь и прошелся по ее нижней губе мозолистым большим пальцем.

Опустив веки, Лэйла потянулась к прикосновению, зная, что это все, что она получит от этого мужчины. Они оказались на противоположных сторонах в войне, и хотя женщина не знала никаких деталей, дома она слышала достаточно, чтобы знать, что он прав.

Он не мог отменить содеянного.

А это означало, что мужчина приговорен.

— Поверить не могу, что вы позволяете мне прикасаться к себе. — Его голос стал хриплым. — Я каждую ночь буду вспоминать это.

Глаза защипало от слез. Дражайшая Дева-Летописеца, всю свою жизнь, она ждала минуты подобно этой…

— Не плачьте. — Его большой палец прошелся по ее щеке. — Не плачьте, прекрасная достойная женщина.

Если бы кто сказал ей, что некто столь грубый, как он, способен на такое сочувствие, она бы им не поверила. Но он был. С ней, он был способен на сострадание.

— Я пойду, — сказал он внезапно.

Ее первым побуждением было молить его об осторожности… но это означало бы, что она желает добра тому, кто задумал свергнуть Рофа с престола.

— Прекрасная Избранная, знайте. Если я когда-нибудь вам понадоблюсь, я приду.

Он что-то вынул из кармана… телефон. Повернув его к ней, он подсветил экран прикосновением к кнопке.

— Вы можете прочесть этот номер?

Лэйла сильно моргнула и заставила свои глаза сфокусироваться.

— Да. Могу.

— Это мой. Теперь вы знаете, как меня разыскать. И если ваша совесть потребует от вас предоставить эту информацию Братству, я пойму.

Она поняла, что он не умеет читать числа… и не из-за недостатка остроты зрения.

«Что же за жизнь он вел», с грустью подумалось ей.

— Всего наилучшего, моя прекрасная Избранная, — сказал он, пристально посмотрев на нее глазами не любовника, а хеллрена.

А затем он ушел, не сказав больше ни слова, покинул ее машину, поднял свое оружие и вооружился…

…перед тем, как дематериализоваться в ночь.

Лэйла закрыла лицо руками, ее плечи начали сотрясаться, голова поникла, эмоции хлынули через край.

Пойманная между разумом и душой, она разрывалась на части и в тоже время оставалась целой.

ГЛАВА 81

— Войдите, — отозвался Блэй, оторвавшись от «Сговора остолопов» 88… и удивился, увидев вошедшую в комнату, Бет.

Бросив лишь взгляд на лицо королевы, Блэй тут же принял сидячее положение на кушетке и отложил книгу.

— Привет, что случилось?

— Ты Лэйлу не видел?

— Нет, но, вернувшись от родителей, я все время провел здесь. — Он глянул на часы. Уже за полночь. — Ее нет в комнате?