— Слушаю и повинуюсь, мой господин! — я приложила руку к груди и отвесила глубокий поклон, подсмотренный в какой-то сказке про джиннов.
— Разве ты не хочешь остаться со мной? — Одна из безупречных бровей удивленно приподнялась, прочертив на мраморно-гладком лбу легкую морщинку. Все-таки он удивительно красив. Ему идет все. Даже надменность.
— Нет.
Я плотнее завернулась в покрывало, воздвигая между нами еще одну из бесчисленных преград.
— Но почему? — Кажется, Дис действительно не понимал. — Здесь есть все, и ты любишь меня.
Я вдохнула, собираясь с силами.
— Я хочу уйти.
Мой голос прозвучал слишком тонко и жалко. В этот момент я не знала, чего хотела больше: чтобы он отпустил меня или чтобы сбросил этот ледяной панцирь и прижал к себе просто, по-человечески… надо же, какая горькая ирония звучит в этом слове!..
Дис читал мои мысли, но отчего-то покачал головой.
— Нет, — сказал он, — если я сделаю так, ты все равно в глубине души останешься недовольна. Я хочу, чтобы ты сама приняла решение. Я не спешу, у меня еще очень много времени, я умею ждать. Хочешь — уходи. Но знай, ты никогда не встретишь никого, с кем тебе будет так же хорошо, как со мной. После меня люди покажутся тебе простыми и пресными. Иди и, если надумаешь вернуться, звони.
С этими словами Дис протянул мне руку, на его ладони лежал неизвестно откуда взявшийся маленький потемневший от времени… колокольчик.
Я не ответила, отвернулась и пошла прочь.
* * *
Мне не требовалось собирать вещи — здесь не было ничего моего. Просто отыскать и надеть собственные джинсы и куртку, всунуть ноги в поношенные ботинки и выйти за дверь.
Произошедшее до сих пор не укладывалось в голове. Но страшнее мысли, что Дис — не человек, была та, что он не остановил меня. Даже не попытался. Наверное, все так и должно быть. Кто он и кто я? Разница слишком заметна.
На улице ждал все тот же автомобиль, который привез нас сюда. Молчаливый водитель, похожий на нахохлившегося ворона (ненавижу эту птицу!!!), отвез меня к гостинице, не произнеся ни слова, не задав ни одного вопроса.
Я вышла из машины и только тут впервые подумала о том, сколько же дней прошло с тех пор, как я, забыв обо всем, уехала с Дисом. Судорожно принялась считать. Пять? Семь? Восемь? Дни, проведенные на вилле, свились в один клубок. Я не думала о времени, забыла и о подругах, и о визе. При наихудшем раскладе Светка с Наташкой уже вернулись в Москву, а мои вещи отправили в полицию вместе с заявлением о моем исчезновении… или как здесь делается в подобных случаях?..
Положеньице не из приятных. Однако не оставалось ничего другого — только войти внутрь и попытаться объясниться на ресепшен. Вздохнув, я вошла в холл и тут же увидела, как из открывшихся дверей лифта появились подруги.
— Катя! Ну вот, я же говорила, что никуда она не денется! — Наташка радостно оглянулась на Светку и тут же снова обернулась ко мне. — Не обижайся на нас. Мы хотели как лучше…
И оказались правы. Горько осознавать собственную неправоту.
Я отвела глаза, уставившись в мозаичный пол, украшенный стилизованными изображениями виноградных листьев. Грубая работа. Вот на вилле у Диса… Нет, не надо об этом думать. О чем угодно, лишь бы не об этом!
— Все хорошо. Это вы меня простите, — пробормотала я, по-прежнему не решаясь смотреть на подруг.
— Катя, извини! — Светка шагнула ко мне и крепко обняла за плечи.
А через секунду к нам присоединилась Наташка.
Так мы и стояли, обнявшись втроем, посреди холла. Хорошо, что мы не в чопорной Англии, а в Италии, где людям свойственна эмоциональность, поэтому на нас даже не пялились.
— Пойдем пока поднимемся в номер, — сказала Света, осторожно высвобождаясь из объятий.
Мы вошли в лифт, и Светка, глядя в огромное зеркало, принялась поправлять растрепавшуюся прическу.
— Ну, рассказывай, почему так быстро вернулась, — сказала она, заправив за ухо непослушную прядь.
— Быстро?! — переспросила я, искренне не понимая.
— А разве нет? Прошло немногим больше часа.
Пол под моими ногами ощутимо покачнулся… или это просто остановилась на нашем этаже кабина лифта?
— То есть как? С какого момента? — Я посмотрела на Наташку: вдруг Светка шутит? Иногда она умела шутить так, что ни за что не поймешь: смеется или говорит серьезно. А вот Наташка — простая душа, вся нараспашку.
Наташка захлопала густо подведенными глазами.
— Как это с какого момента? — переспросила она. — Ну, с того, как ты закричала: «Вы мне чужие!» — и убежала.
— Вы шутите! — не выдержала я. — Какое сегодня число?
— Посмотри на мобильнике, если нам не веришь, — посоветовала Света, открывая дверь номера.
Мой мобильник, о котором я тоже забыла на все это время, лежал в кармане куртки. Я вытащила его и посмотрела на темный экран. Не работает. Закончился заряд? Когда же я его подзаряжала в последний раз? Кажется, в Москве.
Мои вещи лежали на тех же местах, где я их оставила. Отыскав зарядное устройство, я воткнула его в розетку и включила телефон. Двадцать четвертое января.
Прощай, крыша. Видимо, я окончательно рехнулась. Выходит, всех дней, которые я провела на вилле Диса, просто-напросто не было. Может, и самого Диса? Вот забавно! Я взглянула на свои пальцы — ранки от клюва и когтей ворона на месте. Если это и сумасшествие, то очень последовательное и правдоподобное.
Я опустилась на кровать. Видимо, у меня было такое лицо, что подруги смотрели на меня во все глаза.
— Кать, все в порядке? — осторожно спросила Наташка, протягивая мне бутылку минералки.
Я отхлебнула воды и, собравшись с мыслями, решилась задать волнующий вопрос:
— А скажите, вы видели меня с красивым парнем?..
— Где? — деловито уточнила Светка и, придвинув к кровати стул, села напротив меня, приготовившись слушать — словно добрый доктор-психиатр больного.
— Ну… вообще, — я неопределенно повела рукой.
Светка с Наташкой опять переглянулись. Похоже, они начинали всерьез сомневаться в моем душевном здоровье. И я их прекрасно понимала.
— С Дисом? — уточнила Светка. — Вообще видели. Мы думали, ты ушла с ним.
Я перевела дух, сама не понимая, что испытываю: разочарование или облегчение. Что лучше: совсем свихнуться или встречаться с демоном, позировавшим Леонардо да Винчи, управляющим банкоматами и имеющим особые отношения со временем. Так сразу и не скажешь.
Изначально я не хотела рассказывать подругам о том, что произошло, но они, разумеется, не отстали, пока не вытащили из меня всю информацию подчистую.
