По-прежнему невозмутимая, я повернулась спиной к двери, затем выдохнула, когда она распахнулась, и обветренное лицо моего отчима посмотрело на меня.
— Кто? — Спросил Джо, купая меня в аромате бурбона.
Я сглотнула и сжала кулаки, решив, что не дотянусь до него.
— Я… я… Роуз дома?
Его глаза сузились, потом он отошел, позвал мою сестру из коридора, сделав шаг назад к углу, ни разу не обернувшись, чтобы взглянуть на меня снова.
Я переминалась в дверях, не зная, что делать. Мое сердце съежилось и затихло. Я хотела уйти, боясь, что сделала ошибку, приехав сюда, потом остановилась, когда моя сестра появилась в поле зрения. В четырнадцать лет ее кожа выглядела настолько болезненной, что можно было дать ей пятьдесят. Темные круги окружали ее глаза, и двигалась она с жуткой настороженностью. Синяки оставленные Джонсоном на ее хрупкой коже исчезли, но моя сестра была еще порченым товаром, и это знание сидело, как свинец в моем желудке. Она не исцелилась и не стала счастливее. Джо еще не дотягивал до стереотипа отца года.
Моя жертва не сотворила чуда в ее жизни.
Я сказала себе, что прошло только сорок восемь часов, с тех пор как я ушла, чтобы убить Джонсона, и что ничего бы не изменилось за столь короткое время. Я сказала себе, что Роуз нужно время смириться с моей смертью, и что Джо нужно время приблизиться к стереотипу. Через месяц или два все наладится.
Я сказала себе, что чушь это все.
— Кто вы?
— Я… Алиса,— сказала я, засовывая руки в карманы джинсов, чтобы не броситься обнимать ее. Я подождала, пока не уверилась, что смогу сдержать слезы, а потом добавила: — Я была подругой вашей сестры.
Она склонила голову. Это знак того, что ей нужно подумать.
— Я почти не встречала друзей Лили.
Я съежилась, услышав этот упрек, желая вернуться и изменить все, что я сделала неправильно — в том числе тот факт, что большинству из моих так называемых друзей, было плевать на меня. Им нужны были только деньги.
— Она говорила о вас все время,— сказала я правдиво.— И я хотела прийти, чтобы убедиться, что ты в порядке. Она хотела бы знать, что у тебя все хорошо. Как ты?
Ее большие глаза мигнули, и мое сердце отчаянно замерло в груди, в ожидании хороших новостей. Хотелось быть уверенной, что моя смерть сделала этот мир лучше для нее, что мне каким-то образом удалось сдержать свое обещание.
Вместо этого она только пожала плечами, ее глаза были мертвы. Я хотела положить сказке конец, но как бы я ни желала, этого не происходило. Джонсон оставил шрамы, и его отсутствие не стерло их с души моей сестры. Во всяком случае, моя смерть навалилась и сделала их глубже.
Из своей норы Джо крикнул Роуз, чтобы закрыла дверь. Она закрыла, не потрудившись даже попрощаться.
— Подожди! — Вскрикнула я. Она остановилась, и я продолжила.— Я… я была на похоронах.
Она посмотрела на меня, потом кивнула. Затем дверь захлопнулась, оставив меня стоять как идиотку на моем собственном крыльце.
— Ладно,— сказала я, но на этот раз только для себя. Я прижала пальцы к стеклу и быстро прошептала: — Я люблю тебя.— Потом я расправила плечи, подняла подбородок и пошла по двору мимо урны заваленной пивом на улицу.
Я знала, что мне стоит вернуться в квартиру Алисы, но прежде, чем я смогла бы это сделать, у меня было еще одно поручение. Я повернула направо и пошла вниз по тротуару, по-прежнему ощущая, что за мной наблюдают. Я тихо прислушивалась к звуку шагов позади меня. И услышала, но когда повернулась, заметила, как тени заскользили по тротуару, исчезая среди деревьев и стекая в канализацию. К тому времени, когда я достигла видео магазина, я вспотела, и мое сердце застучало в незнакомом ритме.
Слишком яркие лампы дневного света обожгли мне глаза, когда я вошла внутрь, плакаты с десятками фильмов смотрели на меня.
— Помочь? — Джереми поплелся за прилавок, незажженная сигарета свисала с его губ. Я не была уверена, был ли это способ отказом от курения, или был ли это его способ сказать, чтоб ты сдох. С Джереми лучше не вступать в диалог.
— Я подруга Лили,— сказала я, взяв конфету «Кит-Кат», лежащую на прилавке.— Была, я имею в виду.
Его глаза сузились, и я увидела, как заработала его грязная голова. Джереми сделал хороший бизнес на незаконном копировании DVD-дисков, и у меня сократились клиенты.
Я стояла там, когда он оценивал меня. Что более важно, позволила ему задаться вопросом, был ли этот новый птенец его крысой. Поверьте мне, получить то, что вы хотите намного проще, если ваша жертва думает, что избегает чего-то худшего, признавая вас.
— Ну что? — спросил он, наконец, перенося свой вес с одной ноги на другую, пока стоял за прилавком.
Я осторожно приподняла плечо, когда открыла конфету.
— Не слишком близкая. Я надеялась, что ты мог бы сделать мне одолжение.
— Да? Что за одолжение?
— Ты получил кое-какие деньги за книги, которые должен Лили, верно?
— Ты кто? Ее бухгалтер?
— Если это сделает тебя счастливым.
— Мне не нужно ее говно. Я просто работаю здесь. Вам нужно поговорить с Шоном.
— Я поговорю с тобой,— сказала я.— Потому что я не говорила о минимальной зарплате. Я говорю о комиссионных. И она получила бы приблизительно триста семьдесят пять долларов с прибылью.
Он колебался, и я видела сомнение на его лице. К счастью, он сделал правильный выбор и не пытался идти в отказ. Вместо этого, он попытался отвлечься.
— Она мертва. Мертвой девушке не нужны деньги.
— Ее сестре нужны,— сказала я.
— Вот как? Теперь ты социальный работник?
— Если это сделает тебя счастливым. Но, вероятно, ты должен думать обо мне как о проблеме, которая будет постоянно занозой в твоей заднице. Потому что я знаю, где ты делаешь видео для копирования, и я думаю, что Шон не имеет ни малейшего понятия об этом.— Я сделала один большой шаг в его сторону, так чтобы тонкая фанера счетчика была единственной вещью, отделяющей нас.— И я знаю о твоих клиентах.
— Чушь собачья,— сказал он, но лоб уже покрылся потом.
— Она рассказала мне, чувак. Она рассказала мне многое.— Я положил руку на стол, ладонью вверх.— Раскошеливайся, давай.
— Ну, пойдем,— сказал он, и это было все, что он успел, когда я двинулась вперед и схватила его за тощую шею. Притянула к себе, пока мое лицо не оказалось прямо напротив его.
— Слушай меня, ты, маленький засранец. Ты откроешь свой кошелек и отдашь мне что есть. И если это не триста семьдесят пять баксов, тогда вернешь остаток денежных средств мне или Роуз в конце недели. В противном случае, у нас бкдет еще один разговор. А мне, честно говоря, не очень нравится говорить с тобой.
