Его рука сдавила на мгновение ее запястье, затем он отпустил ее и отступил на шаг, разрывая их близость. Готовая бороться с ним за то, в чем нуждалась, Елена взглянула вверх… и застыла.
— Рафаэль.
Голубое пламя бушевало в его глазах, смертельное, как ангельский огонь, брошенный им в Урама в той последней, решающей битве.
— Иди спать, — холодным, как лед, голосом приказал Рафаэль.
Но огонь в его глазах продолжал пылать.
Чувствуя, как болезненно сжалось ее сердце, Елена обняла себя руками, прикрывая грудь.
Она не знала, кого защищает, себя или его.
— Ты вернешься?
— Ты на самом деле этого хочешь?
Рафаэль повернулся и прошел через балконные двери прежде, чем Елена успела ответить.
Она посмотрела, как он взмывает в безграничную темноту горной ночи, затем закрыла двери, на ладонях остались темно-красные полумесяцы от впившихся в кожу ногтей, и побрела в кровать.
Но хоть и натянув на себя все до единого одеяла, прошло много времени, пока она перестала дрожать.
Она думала, что знала, была уверена, что поняла. Но это не так. С тех пор как проснулась, она обращалась с Рафаэлем, как будто он был «безопасным». Сегодня ночью ее ждало горькое разочарование.
Рафаэль никогда не будет безопасным. Все, что нужно — один неверный шаг, и он мог ее убить.
Достаточно ли она сильна, чтобы пойти на такой риск, воспользоваться шансом?
«Ты сделала меня немного смертным».
Он сказал ей это в ту ночь, когда она выстрелила в него, в ту ночь, когда он так сильно истекал кровью, что она плакала, руки дрожали, пока она пыталась остановить темно-красный поток крови.
Боялся ли он тогда? Знает ли Рафаэль, что такое страх? Она не знала, не была уверена, что он ответит, если спросит.
Елена знала страх слишком близко.
«Но, - подумала она, расслабившись, — она не боялась в самом конце».
Когда ее разбитое тело лежало на руках Рафаэля, она не боялась. И это был ее ответ.
«Да, - обратилась она к Рафаэлю, не зная насколько сильна их ментальная связь, и не уверенная, как далеко она действует. — Да, я хочу, чтобы ты вернулся».
Он не ответил, и она не знала, услышал ли он ее вообще.
Но глубоко в ночи Елена ощутила прикосновение губ к ее шее, темный жар большого мужского тела вокруг нее, ее крылья пойманы между… неописуемая близость между двумя ангелами.
Елена проснулась одна, но на ночном столике ее ждала чашка кофе — рядом с Розой Судьбы.
Рафаэль подарил ей это бесценное сокровище — скульптуру, вырезанную из цельного куска алмаза — вскоре после того, как они впервые встретились. Она пробовала ее вернуть, только чтобы на следующее утро найти снова на своем столике.
Не отрывая взгляд от подарка, бесспорно романтичного, она с трудом села на кровати и вдохнула упоительный запах свежего кофе.
Однако, она едва сделала глоток, когда почувствовала это — прохладная ласка шелка, смешанная с обещанием боли, которая несет наслаждение.
— Дмитрий.
В горле пересохло, Елена поставила чашку и натянула одеяло на грудь.
Как раз вовремя.
Вампир вошел, едва постучав.
— Ты опоздала на тренировку.
Елена заметила конверт в его руках.
— Что это?
— От твоего отца. — Он передал письмо Елене. — Жду тебя внизу через полчаса.
Она почти не слышала его, не сводя глаз с конверта. Что Джеффри Деверо хотел теперь?
— Я буду там. — Слова прорвались сквозь комок в горле.
Дмитрий ушел, напоследок подарив ей поцелуй из бриллиантов и сливок, чувственное подразнивание, от которого у нее перехватило дыхание, а ее бедра непроизвольно сжались.
Но наваждение было мимолетным. И вот она одна, смотрит на конверт с опаской, будто ждет, что у него вырастут клыки и когти.
— Не будь трусихой, Элли, — сказала она сама себе и ножичком открыла конверт.
Письмо, увидела она, было отправлено на ее адрес в Гильдии.
Ее губы скривились. Как, должно быть, отцу претило связываться с дочерью через ее пошлую, недостойную человека работу. Отродье. Так он назвал Елену в последнюю ночь под крышей его дома.
Она никогда не забывала, никогда не забудет.
Елена с такой силой дернула сложенное письмо, что почти разорвала конверт.
Она не сразу поняла, о чем говорится в письме, а когда сообразила, на нее обрушился шквал эмоций.
Письмо было не от отца. Оно пришло от адвокатов семьи Деверо — они ставили ее в известность, что оплатили взносы за хранение ее ячейки в банке из уважения к бизнесу ее отца, хотя содержимое этой ячейки теперь принадлежит полностью ей.
Елена смяла письмо в кулаке. Она совсем забыла… нет, ложь. Она намеренно не вспоминала. Наследство ее матери, она поняла.
Маргарита Деверо завещала Елене половину своего небольшого состояния, другая половина перешла к Бэт.
Но вещи в банковской ячейке… они были из детства Елены.
Кап.
Кап.
Кап.
«Иди сюда, маленькая охотница. Попробуй».
Оттолкнув в сторону одеяла непослушными руками, Елена выбралась из кровати и побрела в ванную, письмо так и осталось лежать на простынях. Она вошла в душ и повернула вентиль.
Ее пальцы соскользнули вниз.
Кусая губы до крови, она снова попыталась открыть кран. Слава богу, наконец он поддался, и Елена ощутила мягкие, теплые струи воды.
Вода смыла прочь сонливость, но ничто не могло стереть из памяти проснувшиеся воспоминания.
Ариэль была самой лучшей старшей сестрой, какую только можно было пожелать. Она ни разу не прогнала Елену, хотя та была той еще занозой, постоянно совавшей свой нос в личную жизнь сестры-тинейджера.
Мирабель, самая старшая из них, была более строгой, но Бель еще и учила Елену играть в бейсбол, долгие часы терпеливо обучала ее, как бросать, как принимать.
Инь и Янь, так мама называла своих двух старшеньких. Ари была мягкой и нежной, Бель — с перчинкой.
«Бель, куда ты так нарядилась?»
«Ой, да ладно, мам. Сейчас так модно».
«Может это и модно, mon ange, но отец запрет тебя на месяц, если увидит, что у тебя пол-попы наружу в этих шортах».
«Мам!»
Елена помнила, как сидела за кухонным столом и хихикала, когда ее длинноногая пятнадцатилетняя сестра бросилась наверх переодеваться. Вместе с ней хихикала и Бэт, сидящая напротив, в свои пять лет слишком маленькая, чтобы по-настоящему все понимать.
«А вы, маленькие чудовища, ешьте фрукты».
Сердце Елены сжалось при воспоминании о неповторимом, с легким акцентом голосе матери; она пальцами коснулась щеки, пытаясь ощутить потускневший след поцелуя Маргариты.
