Сама Зика только потом поняла, насколько ей на самом деле повезло. Лекамир оказался добрым и заботливым. Она же, когда поняла, что он ничего дурного ей не сделает, начала ещё больше стараться ему угодить. Выполняла любые его просьбы, по ночам даже старалась лечь рядом, но он каждый раз укутывал её плащом и отворачивался. И лишь через некоторое время Зика поняла, что он думал, будто она прижимается к нему, с целью согреться. А в то время она тихо глотала слёзы, думая, что она ему не нравится, и боялась, что он захочет вернуть её обратно. А когда Лекамир оставил её в той деревне...
В тот день Зику охватил такой страх, что она забыла о том, что должна беспрекословно повиноваться и бросилась за ним следом. Ей было всё равно, если он её накажет, даже если высечет. Ей не хотелось оставаться с незнакомыми людьми, язык которых она едва понимала. Лекамир был единственным, кого она знала и кто проявлял к ней доброту. Так что Зика была не против, чтобы он её один раз наказал за непослушание, если она сможет остаться рядом с ним.
Спустя время, она научилась языку и начала многое понимать. Лекамир считал её совсем маленькой, что неудивительно. От недоедания она действительно выглядела лет на восемь при своих двенадцати. И она понимала, что он не видел в ней женщину, и потому дала себе слово поскорее вырасти и стать красивой, в надежде ему понравиться. Но даже когда она действительно подросла, он по-прежнему относился к ней, как к сестре.
А последнее время и вовсе пытался выдать её замуж. Поначалу она испугалась, что он хочет от неё избавиться. Зика категорически отказывалась... но теперь думала, что она действительно могла ему надоесть. Наверно, стоило согласиться выйти за кого-нибудь замуж. Возможно, так она бы осталась рядом с ним. В одном замке. И она по-прежнему продолжила бы заботиться о нём...
Надо было соглашаться.
Новый поток слёз брызнул из глаз.
— Эй. Хочешь, чтобы река вышла из берегов и утопила её? — послышался голос рядом, и Зика удивлённо вскинула голову, посмотрев на говорящего.
Аккес сидел на одном из валунов и как-то неуверенно смотрел на неё. Он несколько минут собирался с мыслями, перед тем как заговорить, и, наконец, решился это сделать. Внутри непривычно всё замерло, и он начал сомневаться, зачем вообще выдал своё присутствие. Может, стоило дать ей выплакаться?
Зика от удивления даже забыла, что плачет, и во все глаза уставилась на него. А потом со всей серьёзностью ответила:
— У меня слёз не хватит.
Аккес сжал губы, подавив смешок, и с интересом отметил, что Зика тоже улыбнулась, рукой вытирая мокрые глаза. Кивнув в сторону поселения, он сказал:
— Я случайно услышал там ваш разговор, но не понял, что этой старухе надо и что за дела с ассаной? Что это вообще такое?
Продолжая вытирать слёзы, Зика тоже посмотрела назад, где был отлично виден частокол, охраняющий жителей.
— Это я. Ассана. То есть лишённая воли. Риана говорит, это называется "рабыня". Меня подарили Лекамиру в прошлый его визит.
Аккес внимательно посмотрел на девушку.
— Ну а старухе от тебя чего нужно было?
— Ей подчиняются все женщины посёлка. — Зика опять сникла, опустив подбородок на поджатые колени. — Даже свободные, не говоря уже о таких, как я. И она сказала, что подарит Лекамиру другую, а я... — она шмыгнула носом, — я останусь здесь...
Аккес откинулся назад, облокотившись на камень, на котором сидел, и продолжил внимательно смотреть на девушку. Он очень боялся сказать что-нибудь не то и отпугнуть её. Но и промолчать не мог.
Она была совсем не похожа и в то же время похожа на его сестру. Другие привычки, но такой же характер. Только вот старше и не смеётся. В детстве... В другом детстве она постоянно смеялась, бегала за ним, не переставая хохотать, даже когда падала на землю. В прошлом ему не составляло труда рассмешить её, а сейчас... хотя бы слёзы высушить.
— Ты ведь уже давно ушла отсюда, — сказал, наконец, он. — Неужели она по-прежнему может распоряжаться тобой?
— Я же ассана. Я должна подчиняться жене старейшины.
— С какой стати?
Зика подняла голову и посмотрела на него. Аккес всё не отнимал от неё пристального взгляда, только на этот раз на его лице была лёгкая обнадёживающая улыбка.
— Потому что... Просто это... — Она задумалась на несколько мгновений. — Так принято. Все так делают. Она же жена старейшины....
— И что? Какая разница? — Аккес нагнулся вперёд, положив локти на колени. — Ты здесь на пару дней и, возможно, никогда больше сюда не вернёшься. Так какая разница, что она там бормочет.
— Но ведь я ассана. Я не могу не подчиниться, — возразила Зика. — Если она...
— Кто тебе сказал, что ты ассана?
Зика открыла и закрыла рот, удивлённо глядя на него. Потом опять открыла и так же закрыла, не в силах подобрать слова.
— Но... это ведь так, — наконец выговорила она.
— Почему? Я так не думаю. Железяка так не думает. Никто другой тоже, я уверен, так не думает. И зачем тебе так думать?
Девушка в очередной раз не могла найти, что сказать, и тогда Аккес встал и спрыгнул с валуна, на котором сидел, но, не решаясь подойти ближе к ней, сделал пару шагов к воде.
— Зачем тебе слушаться тех, кто для тебя уже посторонний? Ты их никогда больше не увидишь, так какая разница, что они будут тут о тебе говорить? — Он оглянулся и посмотрел на неё. — Подумай, хочешь ли ты сама быть ассаной.
— Но я... — начала она, смущённо опустив голову. — Я всегда была ей. Я не знаю, как не быть ассаной.
— Ты же сказала, что ассана — та, кто лишена воли. Так верни себе волю и подумай, что ты сама хочешь сделать. Думаю, железная башка не будет тебя удерживать, если ты захочешь свободы.
— Не называй его так, — тихо проговорила она, пряча лицо в колени. Зика испугалась, что её просьба рассердит его, но Аккес молчал, пока она не подняла, в конце концов, голову и не посмотрела на него. Он стоял у воды и ухмылялся, глядя на неё.
— Ну вот, твоё первое желание.
— Но я не хочу уходить, — вдруг испугалась Зика. — Я не хочу, чтобы Лекамир отпускал меня. Я сама хочу и дальше заботиться о нём, и быть рядом, и помогать, и... Хочу, чтобы он улыбался мне и трепал по голове, когда у него хорошее настроение. Чтобы хмурился и спрашивал совета, когда что-то не так. — Она вдруг мечтательно улыбнулась. — Чтобы он и дальше запрещал мне убираться в замке и смеялся, когда я показываю ему язык.
Она опять спрятала лицо, пытаясь скрыть пылающие щёки.
— Он тебе нравится, да? Этот твой рыцарь, — вдруг спросил Аккес, внимательно за ней наблюдая.
— Конечно. Кому он может не нравиться? Он всегда хорошо ко мне относился. Всегда защищал и помогал. Он очень хороший и добрый. Я даже не против, если он возьмёт себе жену... ну то есть... нет, я не буду против, только бы он не прогонял меня. Я всегда хочу быть рядом с ним. Я буду не против...
