Всего за несколько дней до каникул по случаю Дня Благодарения, тротуары были заполнены замерзшими, но достаточно бодрыми студентами и профессорами. Почти что каждый из них держал кружку из прочного материала с чем-то горячим. Я не пила кофе, чай, газировку или даже горячий шоколад. Стоило мне выпить что-то кроме воды, как я начинала чувствовать сухость во рту и горле. Папа говорил, что должно быть это мне досталось от мамы, потому что она чувствовала тоже самое, пока ей не исполнилось сорок и только тогда она попробовала свой первый глоток вина, которое впоследствии стало ее самым любимым напитком.
Боже, она была такой красивой. Даже в ее последний день на этой земле, с потёкшей тушью на глазах и тряпкой, плотно завязанной вокруг ее рта, она была воплощение красоты. Когда отец был в хорошем настроении, он звал ее милая или дорогая, а когда был зол - называл Шарлот, но даже тогда ее имя звучало великолепно. В ту ночь, когда нас убили, мой отец произнес ее имя таким тоном, какой я еще не слышала. С предупреждением. Она оставалась спокойной, пока они не начали связывать мои запястья, а затем она боролась с ними с полным отчаянием.
- Шарлот, - произнес мой отец, - Сиди спокойно, дорогая. Это скоро закончится. Просто дай им то, зачем они пришли и затем мы сможем пойти домой.
Он посмотрел на меня со спокойствием в глазах.
- Все хорошо, милая. Все будет хорошо.
Это было тогда, когда она посмотрела на меня с мольбой о прощении. Она была как отчаянная медведица-мать, которая готова выместить свой гнев на любого кто посмеет грубо или неуважительно обойтись со мной или просто посмеет думать обо мне немного хуже, чем думает она. Видя, как все туже завязываются узлы на моих запястьях и, затем, за моей головой, видя, мольбу в моих глазах и пытку на лице, когда я вынуждена была наблюдать, как они измываются над моей лучшей подругой, которую я знала и любила с трех лет от роду и, которую они застрелили раньше на несколько часов, прежде чем она умерла.
- Рори?
Я стояла замерзшая у лаборатории Микрофизики.
- Ты выглядишь потерянной, - сказал Бэнджи.
- По-моему как и все. - ответила я, уходя прочь по коридору.
Бэнджи усмехнулся мне в след.
- Это очень загадочно, Рори. Ты сегодня в настроении эмо? Эй! Я просто пошутил! Рори!?
Мои ботинки затопали по лестнице к столу, и моя сумка приземлилась с плеча на пол. Ледяные пальцы пробрались по груди к плечам, чтобы почувствовать грязные волосы, которых там больше не было. Когда я хотела воскресить ее в памяти, мне достаточно было достать до волос, но с тех пор как я их обрезала, я стала забывать это делать.
Забывать свою маму. Кто так делает? Неужели было так сложно сохранить хоть что-то от нее? Не только моей кровью были пропитаны мои волосы, но и ее кровью тоже. А я выбросила это в мусор.
Последние три года мне было сложно как-то относиться к празднованию «Дня Благодарения» и я чувствовала себя разбитой. И тот день не был исключением.
Когда профессор начал занятия прямо с рабочей книги по физике я , трясущимися руками, начала делать совершенно посторонние заметки на полях тетради, не имея даже понятия о чем пишу. К тому времени, как класс был распущен, моя тревога становилась нестерпимой.
Офис профессора Зорбы был в основном здании, поэтому я начала проталкивать других студентов к выходу, полностью сосредоточившись на облегчении, которое я получу как только сяду в уродливое и колючее оранжевое кресло профессора. Оно уже стояло с тех пор, как Профессор получил эту работу в Кемптоне тридцать лет назад.
Я зашла внутрь кабинета без стука и сразу села в кресло, сосредоточившись на дыхании. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Вдоооох. Выыыыдох.
- Тяжелое утро? - спросил Профессор З, не глядя на меня через бумаги, которыми он был завален.
- Она мне очень нужна сегодня.
- А я говорил тебе не надо обрезать волосы.
- Слишком поздно.
Как только я восстановила дыхание, я сразу обратила внимание, что кто-то сидит на вращающемся стуле с другой стороны от стола Профессора З. Это меня сильно удивило и смутило, а затем смущение сменилось яростью.
- Что ты здесь делаешь?
Сэй не ответил. Он просто наблюдал, как мои глаза прыгали между ним и профессором.
- У нас была запланирована встреча, - ответил Профессор.
- Касательно исследования? - спросила я. - Почему не позвали меня тогда?
Профессор З излучал спокойствие.
- Ты слишком возбуждена Рори. Успокойся, и затем мы поговорим.
- Вы не знали, что у меня выдалось плохое утро. Поэтому мое состояние никак не могло повлиять на исключение из встречи.
- Ты сама предположила, что эта встреча касалась исследования, - сказал Профессор как обычно спокойным и низким голосом. - Ты же помнишь, Сайрус также мой студент. И у нас есть другие темы для разговора.
- Это не Сайрус. Это просто Сэй, - сказала я.
Оба посмотрели на меня как-то странно.
- Это он мне сам сказал, - произнесла я, указывая на Сэя. Я была удивлена, что он не сказал Профессору, что предпочитает более короткое имя.
Профессор З какое то время смотрел на меня, ожидая какие выводы я сделаю.
- Хорошо, - сказала я, злясь сильнее с каждой минутой. - Что ж, я, пожалуй, пойду и дам вам закончить вашу встречу.
- Сиди, - сказал Профессор. - Мы как раз заканчивали. А так как теперь вы оба здесь, мы можем поговорить об исследовании.
Я устроилась на своем месте удовлетворенная таким предложением.
Профессор З продолжил, - Я решил что этот проект должен быть строго между нами. Все данные должны быть записаны и храниться в зашифрованных файлах, и затем вся документация должна быть разорвана на мелкие кусочки и сожжена.
Слушая Профессора, моя челюсть опускалась все ниже. Его взгляд был достаточно суровым, таким, каким я его еще не видела. Он не шутил.
- И мы не должны говорить об этом, - добавил Сэй, - Кому бы то ни было.
- Я что-то пропустила? - спросила я.
Профессор З скрестил пальцы и положил руки на стол.
- Я получил письмо от Доктора Фентона Теннисона. Он представляет специальное подразделение ЦРУ, один из руководителей комитета ученых, военачальник и государственный служащий. В некоторых кругах этот комитет известный как "Грандиозные двенадцать". Он очень заинтересован в образцах.
Я напряглась.
- Так значит это вовсе не слухи?
Профессор З вздохнул.
- Оказывается что так, но это не лучшие новости для нас.
Я слышала как Профессор З говорил о Теннисоне однажды, и мой отец тоже. Теннисон не был признан в научных кругах еще до моего рождения. Невзирая ни на что он был выдающимся и очень многие исследовательские центры брали его в команду до той поры, пока не переставали справляться с его, отчасти, сумасшедшей индивидуальностью. После исчезновения Теннисона из мира науки, ходило много слухов, что он получил поручение от "мозгового центра" в ЦРУ.
