— Как разбитое корыто.
Она встревожилась, расслышав нотки усталости в его голосе.
— У тебя сильный жар. Может быть, я…
— Тебе не следует вызывать доктора, Эрин. От того, что я выгляжу как человек, я не становлюсь одним из вас.
— Я знаю.
Сев сбоку от него, она убрала волосы с его влажного лба.
— И что же нам теперь делать?
Он перехватил ее руку, и провел тыльной стороной ее ладони вдоль своей, уже начинающей заживать, щеки. Ее прикосновение было божественным. Он и предположить не мог, что такое может происходить с ним.
— Я не знаю.
— Пока я отсутствовала, мне пришла в голову мысль, может быть, стоит поискать обряд, ну или что-нибудь в этом роде, чтобы ты стал человеком. Какой-нибудь ритуал.
Ее идея вызвала у него улыбку.
— Это — отличная мысль, любимая, но нет, такого способа не существует.
Говоря это, В’Эйдан не сводил с нее глаз; объяснение, кто он, и что из себя представляет, вертелось у него на языке. Но он не мог заставить себя произнести это вслух. Только не после их недавней близости, когда воспоминания были еще так живы.
Все, чего ему хотелось — это хорошо провести, крохи отведенного им времени, и с той мыслью, он заставил себя встать.
Эрин запротестовала, когда он начал одеваться.
— Ты еще не поправился.
— Скоро я буду в порядке, — сказал он, не придавая ее словам значения. — Мой вид быстро заживляется.
Эрин тихонько чертыхалась себе под нос, наблюдая, как он одевается. Мужчина не слушал ее.
Он был неумолим, отказываясь отдыхать всю оставшуюся часть дня. Он даже пошел с ней продуктовый магазин.
Но нужно признать, что в глубине души Эрин была рада, что он пошел с ней. Она так долго жила одна, что понятия не имела о том, сколько удовольствия может доставить посещение продуктового отдела.
— Не пойму, — произнес В'Эйдан, глядя как она простукивает дыню, — к чему ты прислушиваешься?
Она поднесла дыню к его уху и постучала.
— Эта переспела. — Затем проделала тоже самое с другой, дав ему услышать разницу. — А эта нет.
Она положила хорошую дыню в тележку, развернувшись, она еле успела предотвратить его попытку кинуть бананы. Эрин быстренько выхватила их у него.
— Их нельзя кидать.
— Почему?
— Они помнутся.
— О. — Его взгляд пробежался по продуктам, затем остановился. — А эти?
Обернувшись, она посмотрела на виноград.
— Только, если ты хочешь сделать из них вино.
Он взял ее на руки.
— А что будет, если я кину тебя?
Она улыбнулась.
— Если ты это сделаешь, я, скорее всего, подниму такой шум, какой тебе и не снился.
Усмехнувшись, он одарил ее пылким, страстным поцелуем, который зажег жар во всем ее теле.
Пока они шли по магазину, Эрин не могла ни заметить взглядов прикованных к В'Эйдану. Это только еще раз подтвердило, какой контрастной парой они были. Он был высок, сексуален, и прекрасен, и она была невзрачна и простовата.
У нее было всего лишь несколько друзей, и у большинства из них была такая же среднестатистическая внешность, как и у нее. Но В'Эйдан…
Он заслуживал красавицы.
— Эй? — спросил он, когда они подошли к молочной секции. — С тобой все хорошо?
— Все нормально.
— У тебя печальный вид.
— Просто я устала.
Она увидела беспокойство в его неземных глазах.
— Как сильно ты устала?
В этот момент, она уловила смысл сказанного.
— Значит, они будут преследовать нас снова, когда мы заснем, я права?
Он отвел взгляд, но у нее был готов свой ответ.
Если они не убьют его, то это сделаю я. — вспомнились ей слова М’Орданта.
— Я не допущу, чтобы они забрали тебя, — произнесла она, взяв В’Эйдана за руку. — Наверняка существует какой-нибудь способ защититься от них.
Он обнял ее за плечи и прижал к себе.
— Ты стала бы бороться за меня?
— Да.
— Тогда я — самое счастливое существо во вселенной.
В'Эйдан еще теснее прижался к ней, вдыхая аромат ее волос. При этом его мучил вопрос, чувствовала бы она то же самое, если бы знала правду о его прошлом.
Если она когда-нибудь узнает правду о нем…
Он хотел признаться ей. Но не осмеливался.
В'Эйдан стиснул зубы. Она не должна больше подвергаться опасности из-за него. Он будет сражаться до конца. И либо победит, либо умрет — другого не дано. Но он встретит опасность, как делал это испокон веков.
В одиночку.
Они как раз складывали приобретенные товары в автомобиль, когда В'Эйдан услышал вопль женщины, доносящийся из темного закутка автомобильной стоянки.
Он увидел, как мужчина убегает.
— О, нет, — выдохнула Эрин. — Он украл ее кошелек.
В’Эйдан, не раздумывая, помчался за человеком. Он нагнал его в переулке у продуктового магазина. Мужчина направил на него оружие, целясь прямо в сердце.
— Мужик, отвали от меня. Я — бля, твой самый худший кошмар.
В’Эйдан не сдержался и рассмеялся ему в лицо.
— Ты не имеешь не малейшего представления об этом.
Мужчина выстрелил. Пуля вонзившаяся В’Эйдану в грудь, не причинила ему никакого вреда. Выхватив кошелек у вора, он сжал ему горло и пригвоздил к стене.
В этот миг он ощутил перемену в себе. Он почувствовал, как его истинный лик рвется наружу. Его рука уже утрачивала человеческие очертания, и…
— В’Эйдан?
Голос Эрин привел его в чувство. Опомнившись, он уставился на до смерти перепуганного вора, ставшего свидетелем перемен происходящих с его лицом.
— В следующий раз, когда тебе приспичит совершить кражу, вспомни меня, поджидающего, когда ты сомкнешь свои глаза.
Вор по-тихому обливался потом.
Эрин с начальником охраны, следующим за ней попятам, подбежала к нему сзади. В'Эйдан сдал вора охраннику, а затем отдал ему кошелек женщины.
— Ты в порядке? — спросила Эрин, когда ее взгляд упал на отверстие в его рубашке, оставленное пулей, вонзившейся в его плоть.
Оружие смертных не могло нанести вред бессмертному созданию.
В'Эйдан кивнул. Его способности возвращались.
— Давай вернемся домой, Эрин, — попросил он, в сердце, обмирая от этих слов.
У него никогда прежде не было дома. Он вообще не понимал настоящего значения этого слова, и что оно в себя включает. До сих пор.
В’Эйдан проследовал за ней к автомобилю, и они вернулись в тишину ее квартиры.
Они практически не разговаривали, пока Эрин готовила, и потом когда они ужинали.
Позже, помогая ей прибраться, он пристально изучал ее. Каково это было бы, остаться здесь навсегда? Обладать этой женщиной каждую ночь? Если бы у него было это, то он никогда не допустил бы, чтобы ей причинили боль. Никогда не позволил бы ей испытать нужду. Он сделал бы все от него зависящее, чтобы защитить и успокоить ее.
