Пара секунд ушла на осознание того, что незнакомец в отключке. Распластанное посреди плит тело пугало и вызывало панику. Я никогда раньше не видела трупов и людей без сознания.
Справившись с шоком, я в панике огляделась. Хоть бы появился кто-нибудь!
Нужно позвать на помощь врачей и медиков, но я не знала, как это сделать.
Опустилась на колени возле тела и попыталась прощупать пульс. Но то ли я не умела этого делать, то ли его не было. Ситуация становилась патовой. Тронув незнакомца за плечо, я хотела встряхнуть его, и измазалась в теплой ярко — бурой крови. Желание трогать парня резко поубавилось.
Блондину не просто плохо, он — ранен. И я — его единственная надежда не покинуть сей бренный мир досрочно.
— Помогите! — заорала, что было силы я.
Мой крик эхом отрекошетил от серых плит и, как ни в чем ни бывало, вернулся ко мне.
— Эй! Кто-нибудь! Спасите его! — снова заорала я, беспомощно смотря на парня.
Знала бы куда бежать — вмиг долетела бы. Но я не знала, и никого не было поблизости.
Слезы навернулись на глазах. Предательские слезы беспомощности.
— Помогите! — зарыдала я, стукнув по каменной плите рукой.
Стало больно, но не отпустило. Размазывая слезы по щекам, я мысленно просила прощения у парня.
Я — самое бесполезное существо, которое он мог встретить. «Прости, бедняжка, что так глупо и несправедливо распределилась судьба — подкинуть тебя мне. Я искренне хочу помочь, но не в силах сделать это»…
— Помогите! — навзрыд рыдала я, уткнувшись в ладони, — Он умирает!
Меня душили слезы бессилия, гнева и отчаяния. Как же не везет, и теперь я косвенно виновата в смерти парня!
Будь я на Земле, сразу же позвонила 03. Даже если не оказалось бы с собой мобильного телефона, я выбежала бы на улицу, бросилась к прохожим… Кто-нибудь бы набрал, вызвал, помог… А в этом странном и чужом мире я ощущала себя в вакууме. А поздний вечер лишь убеждал в том, что я не встречу никого за дверьми.
— Отойди! — прозвучал над головой резкий мужской голос, и сильные руки вздернули меня на ноги, — Кто такая? Не мешайся!
И отпихнули в сторону. Пошатнувшись, но устояв в вертикальном положении, я удивленно протерла глаза.
Когда свет в зале стал ярче, буквально ослепляя? Не заметила. Откуда появился этот мужчина в черном тренировочном костюме? Тоже не знаю. Хотя… я вроде бы видела его сегодня утром.
Точно!
Присмотревшись, я поняла, что передо мной тот самый преподаватель, тренировавший квадрат. Его уверенные и быстрые движения вселяли надежду на то, что всё исправится. Он по-деловому осмотрел парня, запахнул его плащ, а потом подхватил под руки и понес к одной из дверей.
И замер перед ней.
— Ну? — зло бросил он мне, и я, смешавшись и теряя на ходу тапки, бросилась открывать.
Мы прошли в тускло освещенный коридор, разделенный многочисленными темно-зелеными дверьми. Пол под ногами был неровный и шероховатый, пару раз я зацепилась носком за выпирающие углы и чуть не упала.
Мужчина уверенно шел вперед и остановился у предпоследней двери, самой обшарпанной из всех. Перехватил поудобнее тело парня и выразительно поглядел на меня.
Я, что было сил, постучала.
— Иду, иду! — раздался скрипучий голос из-за двери, и спустя минуту нам открыли.
На пороге стоял высокий худющий старичок в ночном колпаке. Он подслеповато щурился, оглядывая нас, и покрепче затягивал пояс халата. Очевидно, что до того, как мы появились, мужчина спал или уже отходил ко сну.
— Вилберн, опять? — возмутился он, заметив лежащего на руках парня без сознания, но тут же засуетился, пошире распахивая дверь и нервно взмахивая узкими кистями: — Проходите! Скорее! Положи его на кушетку.
— Бонифаций, рана неглубокая, но воздействие… такое же, — негромко заметил, по-видимому, Вилберн, и осторожно уложил парня.
— Совсем страх потеряли! — пробормотал старичок, подходя к секретеру.
Что и говорить, его жилище выглядело намного более аскетично и потрепано, нежели наше. Маленькая гостиная, если эту коморку в три метра можно так назвать, была плотно заставлена: простенькой потертой кушеткой и стулом со сломанной ручкой, столиком, на котором стояли стаканы и почему-то склянки, и довольно большим деревянным секретером во всю стену. Именно в его недрах старичок нашарил несколько склянок с порошком и одну большую колбу.
— Отойди, твой фон блокирует, — резко приказал он Вилберну, и мужчина, схватив зачем-то меня за рукав, оттащил к двери.
— Будь осторожен. Откат…
— Я помню про откат! — раздраженно бросил старичок, и в его руке блеснули ножницы.
Он разрезал черную ткань, оголив рану. Прощупал все тело, но рана, к счастью, оказалась единственной. Как я поняла, он продезинфицировал ее мутной жидкостью из колбы, а потом поочередно засыпал порошком. Бормоча себе что-то под нос, лекарь долго и сосредоточенно водил руками над телом юноши.
— Как он? — не выдержал Вилберн, чем заслужил косой взгляд Бонифация.
— Еще спрашиваешь! — фыркнул он, — Проклятие третьего уровня, ранение ядовитым лезвием. Повезло, что смог переместиться.
— Я ждал его. В карманах должны быть бумаги. Посмотришь? — напряженно спросил Вилберн, всматриваясь в юношу, как будто хотел сквозь ткань что-то увидеть.
Седой лекарь отмахнулся. Он положил руки на сердце юноши и с выражением полной решимости выговаривал слова на непонятном языке.
— Это очень важно! — выпалил Вилберн.
Бонифаций проигнорировал его. Тогда зеленые глаза переместились на меня и опасно блеснули:
— Кто ты? Я видел тебя сегодня утром.
И почему вместо того, чтобы напрячься и взволноваться от столь строгого тона, мое сердце радостно колыхнулось?
Елизавета, новый преподаватель ясновидения, — смущенно представилась я.
По лицу Вилберна пробежала черная тень. Ему явно не понравилось то, как я представилась, но он никак не прокомментировал это, а лишь безэмоционально спросил:
— Почему в компании Рауля Кастро?
— Ну… так… — растерялась я, оглядываясь на лекаря. Старичок как раз накрывал юношу тонким покрывалом.
Закончил лечение? Так быстро?
— Я слушаю, — настойчиво напомнил о себе Вилберн, и меня буквально пробрало с головы до пят от властного приказа, прозвучавшего в его голосе.
И этот пытается управлять мною при помощи магии!
Возмутиться я не успела…
— Потому что он — мой муж, — послушно ответила я.
— Врешь! — зеленые глаза сузились в две взбешенные полосочки, — Если бы Рауль женился, я бы знал.
«Каков нахал!» — подумала я, но вместо этого вжалась спиной в дверь. Меня накрыло предчувствием опасности и грядущих неприятностей.
Что этот Вилберн имеет против моего мужа? Почему его волнует, женат тот или нет? Какое сейчас это имеет значение? Парень умирает у него на глазах, а эта бесчувственная скотина третирует меня!
Гнев внезапно придал силы и сковывающее разум наваждение спало.
— Ну извините, что не позвала вас на свадьбу! — огрызнулась я.
Неожиданно в наш разговор вмешался лекарь. Старичок взял тряпочку со стола и, вытирая ею руки, подошел к нам. Мой допрос нисколько не взволновал его, он как будто не слышал наезда Вилберна.
— Оу, новенькая! Как хорошо! — он приветливо протянул руку, и я не без опаски пожала ее, — Наконец-то! Бонифаций Лесли, к вашим услугам. Здешний лекарь. Если заболит что — обращайтесь!
Криво улыбнувшись, я кивнула. Хотелось скорее покончить с любезностями и вернуться к себе в спальню. Даже воды уже не хотелось. С удовольствием приняла бы на грудь стаканчик вина — другой.
— Что ты делала в пустом зале ночью? Шпионила? — Вилберна совсем не смущало то, что я как бы разговаривала с лекарем, — Рауль подослал перехватить Юнора? Отвечай!
— Вилберн, полегче! — вступился за меня старичок, и мне понравилось искреннее возмущение, прозвучавшее в его голосе, — Девушка испугана и ни в чем не виновата. Посмотри, как дрожат ее руки! Тем более, Рауль никогда бы не посмел пойти против
