— Ты вообще, что ли? Я с ним ещё и порвать должна? С чего бы? Я объясню ему всё о нашей договорённости, и всё. Зачем рвать? Где я потом парня найду, если, конечно, живая останусь? Кстати, а можно мы расторгнем помолвку по моей инициативе? Типа, ты не оправдал моих надежд?
— Никаких парней, я сказал. — шипит он, сгибая руку в локте. Я морщусь. Давление на шею слишком усилилось.
— Я поняла! Прекрати! — кричу, забывшись.
— Что прекратить?
— Ты тупой, или где? — больших усилий мне стоит, сбросить его лапу со своего плеча. — Шею сгибом локтя сдавил, случайно, да?!
— Прости. Я задумался. — неожиданно, он отпускает мою ладонь и проходится костяшками пальцев по воротнику кофты, глядя на меня взволнованно. — Этого больше не повторится. Я, правда, не хотел.
Мазохизм! Ну а как иначе?! Почему я ему верю? Почему его минимальный набор слов звучит искреннее всего, что я когда-либо слышала?
— Не надо, значит, в моём обществе задумываться… — бормочу я. Делаю шаг назад. Его рука зависает в воздухе, на высоте моей шеи. — Не думаю, что это нормально.
Он кивает. Сгибает руку, предлагая мне на этот раз локоть, и обезоруживающе улыбается:
— Идём, узнаем, что там с машиной.
Глава 19
Машина была готова к нашему приходу. Мы ехали молча какое-то время, слушая довольно громкое посапывание пантеры на заднем сидении. Разговаривать не хотелось. Ничего не хотелось. Навалилась какая-то безнадёга.
Дорога была неблизкой. Вторую часть пути я бессовестно проспала, прислонившись виском к стеклу, пока меня не начало потряхивать.
— Почти приехали.
Осматриваюсь по сторонам, не сразу осознаю, что ничегошеньки не вижу. Концентрируюсь на свете фар, и только тогда замечаю смутно знакомую убитую дорогу. Если заезженную колею вообще можно назвать дорогой.
Морда всё ещё дрыхнет. Зверь напряжённо смотрит перед собой, изредка выравнивая руль. А мне так хочется пить! До одури.
— У тебя нет воды? — сонным голосом спрашиваю я.
— Потерпишь? Вода в багажнике.
Перед тем как кивнуть, ловлю себя на мысли, что мне совсем не улыбается останавливаться ночью в этих местах. Мне что-то всё совсем не улыбается…
Никто мне никаких денег не даст. Это же очевидно. Он ведь не идиот? Даст несколько раз по башке бестолковой, я и сделаю, что попросит. Прикажет.
За родителей обидно. В такую грязь втянул имя моего отца…
Даже если это всё правда. Что плохого в том, что мой папа защищал людей? Да, преступник для государства. Допустим. Но он ведь ничего плохого не делал. Даже Зверь вроде как так же считает.
А, может, он врёт? Рома врёт? Будет очень странно. Хоть я и не любитель лжи, но даже я знаю, что нельзя лгать о том, что проверяется одним звонком или поисковым запросом.
Я не могу остаться без средств к существованию. Продавать больше нечего. Из украшений ничего не осталось. Я и так растянула вырученные деньги на год еле-еле. Остался мамин гарнитур. Любимый. У меня рука не поднялась его продать. Лежит, припрятанный в обувных коробках на съёмной квартире.
Надеюсь, что и не поднимется.
Здание встретило светом в окнах. Опешив, я отстегнула ремень безопасности, опасливо прошептав:
— Там кто-то есть? Ты не один живёшь?
— Я вообще здесь не живу. Это другое.
Два бирюзовых огонька появились между нашими сидениями, громко чихнув. Пантера активно затрясла головой, переминаясь с лапы на лапу.
— Выходи, Лиля. Ты в безопасности.
Мысленно я истерически хохотала, а на деле же распахнула дверь и выбралась на улицу с непроницаемым лицом.
Ветер тут же взметнул вверх волосы, хозяйничая в моей шевелюре. Холодно не было, скорее свежо.
Рома обходит машину. Открывает багажник и что-то достаёт. То ли ящики, то ли контейнеры. Непонятно ни что это, ни когда это там появилось.
— Воды всё-таки можно? — тихо напомнила я.
— Да. Иди сюда. Поможешь.
Помогать пришлось с ящиками. Моя мама в похожих бельё собирала в стирку. Только эти были чуть меньше и с герметичными крышками.
— Воды! — опять напоминаю я.
— Держи. — из багажника появляется пятилитровая бутылка с прозрачной жидкостью.
— И как мне попить?
— Как хочешь.
— Ладно. Потерплю.
Ящик взяла один. Нечего перенапрягаться. Пусть сам таскает непонятную ерундовину. Не то чтобы тяжело, просто они большие. С совсем маленькими ручками. Такие неудобно ни держать, ни носить.
Открыв входную дверь, я заглядываю в коридор, морщась от яркого света.
— Иди на кухню. Помнишь, где это?
Обречённо киваю, решительно ступив на светлую плитку. Пантера трётся рядом, не спеша сорваться вперёд или задержаться. Мы идём практически шаг в шаг, что меня раздражает. Коридор становится словно уже.
— Э-э-э-э… Зверь, а здесь есть персонал? Уборщица? — смотрю на чистый пол в кухне и не спешу входить в обитель микроволновок.
— Да не стой ты на подходе! — ворчание раздаётся позади меня. Приходится пройти вперёд, чтобы особо нервные не возмущались мне в спину.
Рома ставит три ящика, стоящих друг на друге, на стол и поворачивается ко мне:
— Открой холодильник.
Он задолбал уже командовать! Лиля то, Лиля это! Как он вообще без меня жил все эти годы?
— Ладно! — даю мысленный зарок, что это последний раз. Вот не буду больше его приказы и просьбы выполнять, и точка! Во всяком случае сегодня.
В холодильнике нет полок. От слова совсем. Две узкие на дверце, и всё. Прям холодильный шкаф.
Перегрелся такой, и пошёл остыть в холодильник. Зверь, конечно, здесь вряд ли поместится. Ширина не та. А я вполне могу в него шагнуть…
Ящики ставятся вниз ровной стопкой. Наверх отправляется мой. Перед носом захлопывается дверца, а Рома, сложив руки на груди, заявляет:
— С кофеваркой разберёшься? Я воду у машины забыл.
— Нет. — спокойно произношу я.
— Что значит, нет?
— Нет, значит, нет, Зверь. Что ты меня дёргаешь постоянно?
— Добрый вечер. — дружелюбно улыбаясь, в дверях кухни появляется…Эйн. — Вы долго. Возникли проблемы? — вопрос адресуется Роме, но отвечаю я.
— Да, в нас стреляли. Краской. А вы, простите, здесь, что делаете?
— Я здесь живу. Рома не сказал? — мужчина без своей униформы выглядит непривычно. Свитер крупной вязки делает его каким-то домашним, что ли. А тёплые тапочки клетчатой расцветки у меня вовсе не вызывают сомнений.
Да. Он здесь живёт.
— Сказал, конечно. Как он мог это не сказать. Да, Рома? Своей-то невесте… — улыбаясь, возмущаюсь я.
— Лялька, не начинай, а то Писечкой станешь. — отмахивается от меня, как от назойливой мухи, переключаясь на доктора:- Эйн, поставь кофейку, пожалуйста.
Молча наблюдаю, как мужчина хозяйничает на кухне, хлопая дверцами кухонных ящиков. Как вернувшийся с водой Рома что-то тихо говорит ему, склонившись едва ли не над ухом.
Дурацкая кухня. Даже стульчика никакого нет. Стою…Стоим, как две идиотки у дверей и ждём непонятно чего, вместе с Мордой.
— Я сейчас. — не знаю, зачем Зверь это говорит мне. Он уходит, а я остаюсь так же подпирать собой очередной стол с микроволновкой.
— Простите, а вы не знаете, зачем здесь столько микроволновых печей? — решаю завязать непринуждённый разговор. Во всяком случае, мне он кажется именно таким.
— Чтобы одновременно греть большое количество еды. — улыбаясь, охотно отвечает Эйн.
— На роту солдат? — вырывается у меня. — Простите. Ладно. Я поняла.
— Ещё вопросы будут?
— Эйн? Это что за имя? Производное от…?
— Просто Эйн. — мужчина пожимает плечами, меняя тему разговора:- А вы кофе будете?
— Да, спасибо. — тушуюсь я. — Я могу и сама. Просто…немного психанула из-за…
— Лялька, — Рома осуждающе смотрит на меня сверху вниз и качает головой, — Тебе лишь бы потрепаться, да?
— Ну-ну, Рома. Мы просто общаемся. Стараемся найти точки соприкосновения, чтобы завязать диалог. — приходит мне на выручку Эйн. — Что с нервами?
