Девиц с пониженной социальной ответственностью нигде не было видно, зато внизу я столкнулась с Марией. Экономка приветливо мне улыбнулась, после чего сказала, что приготовит для нас с дочерью завтрак. Слава богам, куры несутся исправно, несмотря на все ужасы, которые творятся в городе!..
У нее есть для меня немного вяленого бекона, так что выйдет сытная яичница-глазунья. Для Анаис она сварит пшенную кашу с тыквой — чего-чего, а тыкв еще с прошлого урожая в таверне с запасом. Правда, вчерашнее молоко скисло, но она уже послала за новым.
Анаис сперва покачала головой, пытаясь отказаться от завтрака, но потом все же согласилась на кашу, а я попросила Марию еще и сварить для нее нового малинового настоя. На это экономка кивнула, затем, кинув быстрый взгляд на спящих «работничков», ловко выманила у меня с рук Анаис, поставила ее на ноги и увела за собой на кухню.
Да-да, варить ту самую кашу и готовить для мамы завтрак!
Я с удивлением посмотрела им вслед — для меня это был высший пилотаж в умении общаться с детьми, до которого еще учиться и учиться.
К тому же, в «Сквозняке» оказался еще один ребенок, который вот-вот должен был вернуться от молочника, а по дороге разузнать, что творится в городе.
Восьмилетний сын Эмилии и Олафа прошлой ночью оставался у дедушки с бабушкой. Он-то и присмотрит за моей дочерью, став для нее другом для игр.
На это я нерешительно кивнула, подумав, что никогда бы не послала своего ребенка, чтобы разузнать, что происходило за распахнутыми дверями «Сквозняка». Но, похоже, такими мелочами здесь заморачивалась только я одна.
Поэтому я тоже перестала.
Вернее, подошла и гаркнула в ухо двум пропойцам:
— Всем встать, король идет!
На это они моментально подскочили и уставились на меня ничего не понимающими взглядами. Затем Леннарт застонал и схватился за голову, а Олаф издал рык загнанного охотниками оленя, заявив, что нельзя же так пугать с утра пораньше!..
— Утро, — сообщила им, — давно уже наступило. Судя по дневному свету, оно никакое не раннее. К тому же, за окнами больше никого не убивают, так что нам всем пора возвращаться к нормальной жизни.
— А не будет у нас никакой нормальной жизни! — со страдальческим видом возвестил Леннарт. — Этой ночью победили Клинки. Они разбили на голову Лилий, а сейчас, наверное, ловят их по всему городу!.. Мы с Олафом выходили после рассвета, вот и узнали… гм… столь благую весть.
— Победили, и хорошо, — отозвалась я. — Но почему же нам не будет из-за этого жизни?
— Потому что Джон Грехем был за Лилий, — буркнул Олаф.
— И леди Лорейн де Эвре тоже, — усмехнулся Леннарт, ясно давая понять, что успел разузнать, кто я такая. — Но не из-за вас, госпожа Дюваль, а именно из-за Старого Джона нас теперь будут ненавидеть и презирать во всем городе. По его вине «Сквозняк» стал что-то вроде чумного барака, потому что Джон никогда не скрывал своих симпатий… Нам еще повезет, если таверну не сожгут и не закидают камнями!
— А вот на это мы еще посмотрим, — сказала ему, чувствуя, как сжимается грудь от нехороших предчувствий. — Посмотрим, как нас будут обходить стороной и закидывать камнями!..
— Еще как будут — буркнул Леннарт. — Но мне интересно, что вы собираетесь предпринять, госпожа Дюваль? Быть может, снести таверну и отстроить на ее месте новую?
5.4
— На это у меня не хватит денег, — сказала ему. — Кстати, если тебе кто-то обо мне разболтал, надеюсь, он не забыл упомянуть, что мой муж Флорен де Эрве потерял все, включая собственную жизнь. Поэтому у меня ничего не осталось.
Разве только что жизнь. Ну еще и дочь, куда я без нее?
— Тогда нам придется стереть память всему городу, — усмехнулся Леннарт. — Только так «Сквозняк» сможет удержаться на плаву.
— Или же найти же тех, у кого эта память коротка, — пожала я плечами. — А еще изменить это место так, чтобы оно больше ничем не напоминало старое. Поэтому, — я обвела взглядом обеденный зал, — сперва мы здесь все вымоем и вычистим. Чуть позже купим новую мебель и сделаем перестановку. С деньгами пока еще проблематично, но чтобы все здесь выдраить, они не понадобятся. К тому же, я должна еще подумать над новой концепцией…
Этого слова Леннарт не знал. Нахмурился и потянулся за бутылкой.
— Последняя рюмка, — намекнула ему. — Но исключительно для того, чтобы поправить здоровье.
Олафу тоже не помешало бы его поправить. Повар «Сквозняка» был бледен, если не сказать, что зелен.
— Последняя, — согласился со мной Леннарт, — потому что больше ничего не осталось, — и кивнул в сторону полупустой барной стойки.
Я посмотрела на три сиротливо стоявших бутылки и, подозреваю, тоже изменилась в лице, став под стать Олафу. Потому что такого поворота я не ожидала.
— Даже пива в бочках закончилось, — с явным злорадством возвестил Леннарт. — Есть только в одной, и то, на самом дне. Старый Джон как-то позабыл озаботиться об этом перед смертью. К тому же, он задолжал в казну налоги за последний квартал. Вернее, специально их не платил, думая, что Лилии дадут ему послабление за верную службу. Но неделю назад нам пришло постановление… Хотите, я вам его покажу, господа Дюваль?
— Что в том постановлении? — спросила у него, сказав, что он покажет мне бумагу позже. — Чего они от нас хотят?
— Чтобы мы немедленно заплатили весь долг, иначе «Сквозняк» закроют. Отберут разрешение, а потом и всю таверну. Естественно, во славу Истинного Короля и острых Клинков! — и поднял рюмку.
Тут Олаф застонал — вернее, зарычал, словно раненный бык. Затем, позеленев еще сильнее, кинулся куда-то в сторону. Подозреваю, к черному ходу на задний двор, где находились отхожие места.
— То есть, выпивки в баре нет, — уточнила я. — Продуктов, наверное, тоже не сказать, что изобилие.
Крутившаяся неподалеку Эмилия тут же подтвердила, что почти все запасы на кухне подошли к концу. Правда, тыкв у нас много, есть крупа, кое-какие соления с прошлой осени, да и куры несутся исправно.
— Отлично! — пробормотала я. — А еще есть долг в казну, который нужно срочно заплатить. — Взглянула на Леннарта. — Выручка?
На это он торжественно объявил, что в кассе сейчас ровно тридцать дукаров — и то, исключительно от щедрот спасенного мною изморца, который ночью немного полежал, а затем встал и куда-то ушел.
Но все же не забыл отсыпать золотых. Тридцать штук, ни монетой больше, ни монетой меньше.
Вернее, возможно, есть еще несколько мелких монет, заюлил Леннарт, и мне это нисколько не понравилось.
— Пересчитаешь, — заявила ему, — и все запишешь в расчетную книгу. Мне нужен полный расклад по приходам и расходам за последние две недели. Хотя нет, давай уже за последний месяц. — Его лицо искривилось, а я мстительно добавила: — К тому же, сделаешь мне полную опись имущества. Хочу ознакомиться, так сказать… Думаю, Мария тебе в этом поможет. Кстати, почему в кассе нет денег?
— Потому что бедняга Джон окончательно потерял разум, — отозвался он. — Все из-за проклятых Лилий, за которых он и ушел воевать! Хотя из него оказался тот еще вояка — прикончили в первом же бою.
— Печально, — отозвалась я.
— Печально, — согласился Леннарт. — Но не менее печально было то, что Джон забрал все сбережения и отдал их мятежникам. Все мечтал разбогатеть, думая, что Лилии его вознаградят, но вместо этого нам привезли его труп. Мы его похоронили, и на это ушли последние деньги. Но это были хорошие, достойные похороны. К тому же, Джон любил говорить, что мы — его единственная семья. Поэтому мы и…
— Поэтому вы ждали, кто отберет у вас «Сквозняк» первым, Лилии или Клинки, — кивнула я. — Продолжали жить, как ни в чем не бывало. Ели и пили. — Впрочем, я их не осуждала. Судя по всему, им, как и нам с Анаис, большее некуда было идти. — Но теперь я ваша новая хозяйка, и все будет по-другому.
— Это ненадолго, — оскалился Леннарт. — Пара-тройка дней, и к нам обязательно явятся королевские поверенные и опечатают таверну.
