— Всё же тебе не мешает отдохнуть. В любом случае, мы пока не понимаем, как его победить. Хоть трезвые, хоть пьяные.
— Пожалуй, — кивнул Рэй, и я полезла в бар. Эрике бухло понадобится ещё не скоро, а нам сейчас очень нужно.
Я разлила виски в два тяжёлых стакана и добавила по здоровенному ледяному шару под одобрительным взглядом Черныша. Лёд в виде шаров — особый фетиш Эрики. Она увидела в рекламе что-то подобное и тут же заказала формы из силикона. С тех пор в нашем алкоголе болтаются только круглые тяжёлые гранёные льдины. Странновато, но я привыкла. Рэю тоже понравилось — он покрутил в руках стакан и удовлетворённо хмыкнул.
— Всё же мне кажется, что пить сейчас не очень хорошая идея, — сказал Черныш и в один глоток прикончил виски.
— Что бы мы ни делали, будет нехорошо, — парировала я и тоже выпила. — Бессмысленно терзаться тем, чего не можешь изменить.
— Действительно, — он влил в себя второй стакан. Надеюсь, у него хорошая устойчивость к алкоголю, иначе как я потом Дани объясню, зачем споила его драгоценного напарника.
Мысль о Дани тут же завернула мои размышления в другое русло. Спросить или не спросить? Господи, это же Черныш! Иногда он кажется даже страшнее Иму — разорвёт на мелкие кусочки, и скажет, что так и было. Поэтому я поспешно налила в третий раз. Теперь Рэй не торопился, смотрел, как тает в стакане лёд, и погружался в себя. Я же чувствовала, как голова стремительно пустеет. Алкоголь разлился по телу, согрел, настраивая на благодушный лад.
«Как бы там ни было, Черныш хороший, — думала я. — Заботится о Дани и обо мне тоже. В конце концов, не убьёт же он меня?»
За третьим стаканом последовал четвёртый. Сознание потихоньку поплыло, одни дурацкие мысли сменялись другими, ещё более дурацкими, и в итоге я решилась.
— Черн… то есть, Рэй, а можно спросить о чём-то очень личном?
— Нет.
— Да ладно тебе. Я же вижу, что ты не настолько злой, как хочешь казаться.
Черныш поджал губы, но я приняла это как поощрение.
— Вы с Дани парочка?
Рэй уставился на меня, и его глаза опасно потемнели. Зрачки сначала расширились, потом сжались в узкие точки. Мне стало страшно.
— С чего ты взяла? — медленно, чуть ли не по слогам, произнёс он.
— Я… видела вчера…
— Ясно.
Не сводя с меня взгляда, Рэй легонько хлопнул ладонью по столу, будто точку поставил. Похоже, сейчас меня убьют.
— Я никому не скажу!
Прозвучало совсем по-детски, зато он немного расслабился. По крайней мере, взгляд стал не таким жутким.
— Это не то, о чём ты подумала.
— Серьёзно? А по-моему, всё было предельно ясно.
Рэй вздохнул и устало потёр переносицу.
— Мы не парочка. Мои чувства безответны. Если ты скажешь Дани, что я чуть его не…
Он замолчал, бессильно прикрыв глаза ладонью.
— Ничего я ему не скажу. Правда. Но с чего ты взял, что безответны? Ты говорил с ним об этом?
— Конечно, нет. И никогда не заговорю. Просто забудь, ладно? Ты действительно можешь всё разрушить одним неосторожным словом, и тогда мне уже нечего будет терять.
Он снова смотрел в упор, и по моей спине побежали неприятные мурашки. Да, Черныш в гневе действительно страшен.
— Убьёшь меня? — спросила я с кривой улыбкой.
Рэй не ответил.
— Я уже пообещала сохранить всё в тайне. А вот тебе стоило бы выговориться, не думаешь?
— Нет.
— Уверена, тебе не с кем поговорить об этом. Вряд ли ты считаешь меня достойной доверия, и знакомы мы всего ничего, но почему бы не рассказать всё человеку, который уже и так знает самое главное? Хуже ведь не будет, верно?
Рэй молчал. Я его не торопила, только подливала виски. Не похож он на человека, который будет откровенничать с кем попало. И с чего я решила, что алкоголь развяжет ему язык?
Когда тишина стала почти осязаемой, Рэй вдруг вздохнул, будто решаясь.
— Мы росли вместе, — сказал он неуверенно. — И я с детства его ненавидел. Теперь считаю себя полным кретином из-за этого.
Я вытаращила глаза. Ненавидеть Дани? Это вообще возможно?
Рэй, видимо, понял, о чём я думаю.
— Наши родители — партнёры по бизнесу. Поэтому мы постоянно были вместе. Уже тогда Дани невероятно раздражал. Меня с ранних лет заставляли изучать будущее дело, а он жил на полную катушку. Был обожаем всеми вокруг и валял дурака. Я считал его безответственным, поверхностным, но держаться подальше не давали обязательства. Нас буквально привязали друг к другу, чтобы я положительно на него влиял.
Рэй закатил глаза и отпил из стакана.
— Вместо этого Дани называл меня скучным стариком и пытался вовлечь в разные авантюры, вокруг него они образовывались просто из ниоткуда. Мне оставалось наблюдать за ним из отдаления и скрывать злость. Я должен был читать книги, слишком сложные для моего возраста, а он мог часами играть в приставку или болтать над ухом без остановки. Потом нас отправили в одну закрытую школу. Там мне уже некуда было деться от его слишком навязчивой дружбы. А в университете Дани стал центром всеобщего внимания. И я вместе с ним, ведь он всюду ходил за мной, не давал ни минуты покоя. Вокруг нас образовалась компания таких же безответственных идиотов, и началось веселье. Для меня оно всегда оборачивалось сущим кошмаром.
Я смотрела на Черныша во все глаза. Если он сейчас опомнится и замолчит, точно не переживу.
— Я буквально дни считал до выпуска, когда можно будет наконец отделаться от него и заняться работой. Даже родители не заставят меня с ним носиться. Так бы всё и продолжалось, если бы не…
Рэй замолчал и рассматривал меня некоторое время. Будто раздумывал, стоит рассказывать или нет.
— Если бы не увидел, как он целуется с парнем.
— Что?!
— Это было на втором курсе университета на вечеринке. Мы играли в «Семь минут в раю»*. Точнее, я в этом идиотизме участвовать отказался, просто присматривал, чтобы Дани не натворил глупостей. Парни и девушки тянули жребий, составляли пары и их запирали в шкафу на семь минут. Вообще, достаточно просто просидеть там вдвоём назначенное время, но кто-то предложил обязательное условие — поцелуй.
— Да, у нас тоже так делали, — кивнула я.
— В жребии «случайно» образовалась пара из двух парней. Дани и Марко — один из его близких друзей. Я точно знаю, что это специально подстроили. Дани уже тогда был… привлекал к себе внимание. Не только девушек. Так что не удивлюсь, если Марко сам об этом попросил. А Дани просто веселился. Ему было интересно. Поэтому не слишком сопротивлялся, когда их затолкали в шкаф. Через семь минут они и не подумали выходить, и через десять, и через пятнадцать. Я решил, с меня хватит. Даже знать не хотел, чем они там занимаются. Собрался уйти спать, но меня подхватили с двух сторон и сказали, что именно я должен открыть и посмотреть. Не знаю, почему не ушёл. И зачем открыл шкаф, не знаю. Чёрт возьми, они действительно это сделали. Придурки! Целовались так увлечённо, что ничего вокруг не замечали. Руки Марко были у Дани под рубашкой. А этот идиот и не думал сопротивляться, его вполне устраивало. Я тогда ничего сказать не смог, от злости в глазах потемнело. Просто развернулся и ушёл. А потом до утра метался по комнате и никак не мог успокоиться. Дани не волновало, что станет с его репутацией, что скажут родители. Ясно же, это просто развлечение для него, не более. Так я думал. И ненавидел всё больше. Настолько, что видел эту сцену во снах чуть ли не каждую ночь.
— Не похоже на ненависть, — заметила я.
— Тогда мне так казалось. Думал, что гомофоб. Но когда во сне вместо Марко увидел себя…
— Понимаю.
— Они вошли во вкус и всё время пропадали вдвоём по тёмным углам. Мне почему-то было физически больно смотреть на это. И только спустя время я понял, что влюбился по уши.
Рэй замолчал. Пока рассказывал, он выпил залпом три стакана. Я молча подливала, стараясь, чтобы на лице не проступало чрезмерное сочувствие. Очень хотелось зареветь, но Чернышу такое точно не понравится.
