— Веда, пойдём скорее! Там Элик пришёл. Брат, тебя он тоже зовёт. Говорит, подарок принёс.
Я поборола желание встать рядом с вожаком, пошла с краю. Я научусь сдержанности, смогу себя побороть. Если бы хотел — он бы сразу дал мне знак, поощрил как-то…
Элик стоял в нашей прежней комнате, перебирая содержимое ящика, и поклонился вожаку.
— Вот спасибо, что позвала, Эльта! Держи, тебе первой подарок.
Он вытащил мешочек, протянул с улыбкой. Девушка глянула на Власа: можно ли взять?
— Открывай, конечно, — улыбнулся мужчина.
Эльта аж на месте подпрыгнула, когда увидела грозовой амулет. Творить такие вещицы Элик был матер. Он и вообще с металлом обращался удивительно легко.
Заключённая в серебряный круг молния была золотой, и она мерцала, иногда меняя очертания и вздрагивая. Я знала, что амулет тёплый, и рассмеялась, когда Эльта вдохновенно пожала Элику руку.
— Большое тебе спасибо! Я такого чуда прежде в руках не держала! Ах, какая она замечательная!
И тотчас надела на шею, любуясь.
— Всегда рад! — улыбнулся Элик. — Веда, для тебя тут тоже сюрприз.
Наверняка он начал с нас, чтобы потом не отвлекали их с Власом. У меня загорелись глаза, когда увидела огромное количество самого разного бисера, что брат удобно расположил в маленьких коробочках внутри большого ящика.
— Ой… Спасибо, родной!
Я обняла и расцеловала его в щёки, и Элик смущённо хмыкнул.
— На здоровье! Надолго должно хватить. Влас, — он снова поклонился вожаку и заторопился к большому свёртку. — Вот. Я всё непогоды ждал… А недавно и с Хозяином небес встретился.
Он закашлялся от волнения, и мы с Эльтой отвлеклись от созерцания цветных сокровищ — Элик с поклоном протягивал Власу меч, да такой, что даже наши клинки, отцом выкованные, превосходил.
Он был не слишком массивный, примерно такой, как у самого вожака. Наверное, ладоней в шесть, или чуть больше. Но всё остальное притягивало взгляд, потому что было — чего уж преуменьшать — великолепно. Сам металл, если бы не опутывающие его молнии, был бы чёрным, как самая страшная грозовая туча. Проглядывала сквозь вязь молний гарда в виде двух грозных, смотрящих в стороны драконов — не Грозовых, а иных, мне неведомых, меж телами которых, в центре, мерцал ясно-синий камень. Я не сразу поняла, что драконы очень похожи на того зверя, что Влас носил на спине. Навершие клинка было круглым, и походило на таинственную полную луну. А по лезвию тёк, меняя очертания, странный узор, похожий на магическое синее пламя…
Эльта побежала за дверь — пятки засверкали. Не иначе, решила братьев позвать. Сам Влас взялся за черен уверенно, и пальцы его тотчас зачерпнули голубого мерцания.
— Я по силе магической не знаю, — сказал Элик. — Это только в бою проверять, и против тёмных тварей… Но что он острый и прочный, могу обещать.
Влас сжал плечо брата и улыбнулся — так тепло и благодарно, что у меня дыхание замерло.
— Прекрасный подарок, Элик сын Дара. Спасибо тебе! Теперь у меня будет два верных меча от лучших кузнецов Восточного побережья.
Элик выпрямился, глаза сияли. Такую похвалу получить от самого Вихря! Я же думала только о том, как Влас в эти мгновения был красив. Он отчего-то постоянно сдерживался, таил себя истинного. Наверное, вожакам просто необходимо такими быть: немногословными, спокойными, но уж когда пора пришла — способными дарить радость, поддерживать и заботиться.
— Как отблагодарить тебя? — между тем спросил Влас.
— Не нужно благодарности. Ты для нас с сестрой многое сделал. Спасибо за то, что позволил мне работать на этой земле! — отозвался Элик. — Я старался. Надеюсь, он не подведёт.
— Уверен, что он останется со мной до самой смерти, — сказал Влас, и я вздрогнула, ощутив в его голосе странные интонации.
Но тут появились Илья, Эрх и Эльта, и я, чтобы не мешать им, принялась разбирать бисер. Сколько ещё муки предстояло моему неопытному сердцу? Наверняка много, ведь оно понимало, что избрало путь в никуда.
Наступали прекрасные дни праздника лета, и мы с Эльтой сидели бок о бок в её комнате, дополняя свои платья последними деталями. Попутно, чтобы отвлечься, я мастерила из бисера и тонкой серебряной проволоки неживые цветы. Они тоже многим нравились, также как детям пришлись по душе плетёные разноцветные рыбки и бабочки.
— Ты любишь праздновать? — вдруг спросила подруга.
— Очень, хотя в поселениях нас до торжеств не допускали. Я давно не танцевала как должно женский танец, а в парных плясках не участвовала вовсе.
— Не приглашал никто? — удивилась Эльта. — А, так они вас нечистыми считали! Да, есть в деревнях такие правила — чужих девушек не баловать, даже красивых. Здесь-то вниманием тебя не обделят, так и знай! Хотя бы старшие воины. Ты же и умница, и мастерица, и хозяйка наверняка замечательная. Ну, чего ты нахмурилась? Понимаю, многое о тебе говорят, но ведь неправда всё!
Я кивнула.
— Неправда. Я не из гордости. Просто моё время не настало. А про избранника сказала сгоряча, не подумав…
Я очень хотела верить, что не лгу ни себе, ни ей. Эльта сочувственно обняла меня за плечо.
— Оно придёт обязательно. Все мы достойны любви… Наверное.
Я посмотрела на подругу: она уже не улыбалась. Лицо стало печальным, пушистые брови опустились.
— В чём дело? — тихо спросила я. — Ты кого-то любишь?
— Да. Верю, что всем сердцем, вот только он никогда моим не станет. Мы встретились два года назад, и я тогда вовсе не думала о замужестве. Он — воин, и вожак прибрежного клана, как и Влас. И тоже благословлён особой магией. И с драконами, кстати, ладит. В общем, всё в нём хорошо: красив, умён, отважен… Но дал себе зарок не брать жену.
— Почему? — нахмурилась я.
— Бесплоден.
Я сглотнула.
— Он строг, как твой старший?
— Да. Если уж они что решили — слова своего не приступят. Но я надеюсь всё равно, Веда. Наперекор всему. Не имеет значения, что он мне детей подарить не сможет… — Она поджала губы. — Я люблю его всем сердцем любого, жаль, что никогда храбрости не наберусь сказать о своих чувствах… Такие вот у нас Вихри.
— А кто ещё? — не поняла я.
— Ну… — смутилась она. — Я немного о другом… Трусиха-то в замке всего одна — это я. Просто очень уж много похожестей в судьбах Власа и Слава… Хотя мне нельзя тебе об этом говорить.
Мы довольно долго молчали. Я не сердилась на неё — чувствовала, что Эльта не выдержит. И точно.
— Слыхала про Ведьмино Ненастье? — наконец тихо произнесла она.
— Конечно.
— Несколько лет назад мы вместе путешествовали: я и братья, а замком этим дед управлял.
— И он отпускал вас?
Она печально улыбнулась.
— Власу было двадцать восемь, и сила в нём текла могучая. Да и Эрх с Ильёй хвосты поджимать не привыкли. Мне за ними, как за стеной… Мама бы не отпустила, конечно, но дед считал, что нужно мир посмотреть. Ты ведь уже знаешь, что наши родители пропали без вести в колдовской шторм?
— Да. И что вас воспитывали бабушка и дедушка.
— Угу. Влас ещё помнит родителей, Илья — смутно, а мы с Эрхом только светлые выдуманные образы. Вот бабуля и говорила, что, вернись они тогда, нипочём бы не допустили этого нашего путешествия…
— Что с вами случилось?
— Мы попали в шторм. Судно сильно пострадало от налёта странных существ, которые заполонили собой весь трюм и почти полностью уничтожили запасы воды и еды. Нигде, кроме как на берегу, мы их пополнить не могли, но этот берег был Ненастьем… Когда высадились, я с братьями напросилась, Власом и Эрхом, а с собой ещё пятерых из команды прихватили. Но ведьмы не любят, когда кто-то, даже нуждающийся, на их земле появляется. — Она прикрыла глаза. — Вышла к нам женщина — вроде обычная, а когда глаза подняла, я в них одну ночь увидела. Ни говорить, ни слушать не хотела — убирайтесь, и всё тут. Но без воды и пищи мы бы домой не добрались, и Влас стал предлагать ей обмен. У нас много разного с собой было: и вещи красивые, и оружие, и ткани. Ведьма согласилась. Я до сих пор помню её жуткую ухмылку.
