Ждали вожака и гостей. Я старалась глядеть спокойней, но всё равно чувствовала себя не слишком уютно. Гордая, значит? Хорошо, что хоть не надменная, наглая или лицемерная… И всё же мне было обидно до слёз, что мою сдержанность воспринимали так неправильно.
Влас, Слав и его люди пришли всего через несколько минут, и вожаки по обычаю встали впереди прочих. Я разглядывала Слава Огня с осторожным любопытством. Он был также высок, как Влас, но выглядел моложе. Глаза у него были по-кошачьи острые, ярко-зелёные, а лицо мужественное, строгое. Волосы на солнце так и пылали, и были стянуты в строгий хвост. Да, в этом мужчине определённо жило пламя, которое он отлично научился сдерживать.
Музыканты устроились на маленьком холме, невесты встали по широкому полукругу. Я глядела в сторону, и чувствовала на себе десятки взглядов. Смотрел ли на меня Влас? И если да, то о чём он думал?
Вот заиграли дудочки, подключились струны и бубны. Сами собой получались шаги, руки превратились в крылья, и на губах возникла улыбка. Я любила танцевать, и очень по танцам соскучилась. С Эликом особо не попляшешь, он был слишком дурашлив. Теперь же всё получалось красиво, ладно и легко, и я чувствовала, что могу долго-долго так парить. Постепенно мы встали ближе, потом ещё ближе, и взялись за руки. Ведущей оказалась одна из самых красивых девушек, Крэя, а мне неожиданно досталось место в хвосте. Я первая отделюсь от змейки и выберу себе партнёра. Это означало, что придётся подойти к Власу, ведь приглашать Слава было нельзя. Такова была традиция: первыми всегда избирали вожаков и старших воинов. Вообще-то я хотела позвать на танец Дарна или Егора — они казались мне разумными ребятами. Но раз уж так вышло, и сама судьба толкнула меня к вожаку — не струшу!
Я отпустила руку предпоследней танцовщицы и неспешно двинулась к мужчинам. Я видела улыбки, слышала тихий смех — гадали, кто станет моим партнёром. Нужно было решиться, собраться с духом. Или сейчас, или никогда. Струшу и позову кого-то незнакомого из гостей, что тоже считалось приемлемым — потом никогда себе не прощу! Я остановилась напротив Власа и, глядя ему прямо в глаза, склонила голову. Думала — сейчас откажется! Но мужчина коснулся моей ладони, поднимаясь, и дружно грянули весёлые голоса. Воины хлопали в ладоши, кивали, и, кажется, совсем не рассердились. Многие ли из них знали о проклятии вожака?
Влас повёл меня чуть в сторону, и я отметила, с какой нежной силой он сжимает мою руку. В моих пальцах бился тревожный пульс, было сладко и радостно, и совсем немного страшно, хотя я уже сделала самое сложное. Мы танцевали, и я, наслаждаясь каждым его властным движением, всё же подметила, как Эльта — красная и смущённая — поклонилась Славу.
Наши пальцы были переплетены, дыхания слажены. Мы всё лучше чувствовали друг друга, вслушиваясь в быстрый ритм. И Влас улыбался мне — это было самое важное. Он танцевал не по принуждению, а с удовольствием. И я танцевала так, как никогда прежде, будто парила над травами. Сама не знала, что умею так. Не знала, что бывает такое пробирающее до глубин души счастье…
Долго не смолкали музыканты, и народу становилось всё больше. Вокруг крепости было всего три деревни — Водная, Горная и Лесная, и можно было представить, какое столпотворение начнётся на поляне, когда соберутся все от мала до велика. Элик тоже танцевал — с какой-то милой, невысокой девушкой в простом платье. Танцевали Эрх, и Илья, и все остальные воины. Им можно было не беспокоиться о том, что обделят вниманием.
А потом Влас потянул меня в сторону, и я с бьющимся сердцем последовала за ним к растущим у самого обрыва соснам. Мне бы следовало пригласить ещё кого-то, но раз уж сам вожак за собой повёл… Будь благословенна его доброта! Он как почувствовал, что мне сейчас не хочется ни с кем вставать в пару.
— Спасибо, — сказал мужчина сдержанно.
— И тебе. Вообще-то это мой первый солнечный танец. Мы с Эликом в поселениях не всегда отмечали с остальными. Бывало, уходили куда подальше, и там дурачились, плясали под музыку ветра как придётся. Нас ещё поэтому странными считали.
— Чем дальше от Вихреградья, тем больше правил и запретов. Не вини людей за осторожность, Веда.
— Не виню, но и не поощряю жестокость. То, как поступили с нами в Булатке, это свинство!
— Они просто вами воспользовались, — спокойно сказал Влас. — Потому что вы им, по сути, никто. Не обижайся, но кого бы ты поставила под удар: гостя или родного брата?
— Ни того, ни другого. Я бы пошла сама.
Влас рассмеялся во весь голос, и меня накрыло мурашками, словно каплями солнечного дождя.
— Веда, — произнёс он как-то по-особому, и снова у меня защекотало в животе. — Конечно, ты бы осталась. Я ещё не видел девушки, которая бы, вместо того, чтобы визжать, тыкала туманного дракона мечом.
— Я хотела закричать, но от страха голос проглотила. А тыкала потому, что он меня нюхал, словно кусок свежего мяса!
— Не хочу пугать тебя прошлым, но ты и правда была для него мясом, маленькая.
Я рассмеялась. Теперь мне уже не было страшно вспоминать ту ночь. Наоборот, воспоминания стали яркими и живыми.
— Знаешь, это хорошо, что мы можем поговорить наедине, — продолжил Влас. — Я должен тебе кое-что отдать. — Он сунул руку в карман и достал что-то в маленьком мешочке. — Всякий, кто находится под моей защитой, должен иметь особый знак.
Он вытряхнул на ладонь амулет, совсем не похожий на те, что создавал Элик. Этот камень не светился, он был тёмен, и внутри него происходила буря — синяя на серебристо-сером. Амулет подрагивал, шипел, а когда замолкал — становился небесно-голубым, сияющим.
Я шагнула, чтобы он надел тонкую цепочку мне на шею, и Влас на мгновение коснулся тёплыми пальцами моей шеи. Я уже и дышать боялась, и глаз на него не поднимала. Как есть все мои чувства прочитает, если гляну…
— Спасибо, Влас, — тихо сказала я, коснувшись пальцами крошечной бури. — Я в Вихреградье совсем как дома.
— Я рад, — отозвался мужчина. — И обещаю, что вам с братом будет здесь хорошо.
— Мне — уже… Да и Элик вон какой счастливый. Ты же ему и кузницу, и на корабле, и учишь…
— За такой меч, что он создал, можно и замком отплатить, — снова улыбнулся мужчина.
Он был сегодня какой-то другой, расслабленный и даже весёлый. Я налюбоваться не могла на его сияющие светлые глаза, и блестящие волосы, и на широкие плечи, обтянутые тёмно-синим льном… Мне так хотелось обнять его, прижаться к жаркой груди! И стало так невыразимо печально оттого, что дни его бегут стремительно, исчезают, подвластные страшной магии. Если уж великие колдуны не остановили проклятие — разве я совладаю?
— Загрустила, — сказал мужчина, внимательно на меня глядя. — Переживаешь из-за чего-то? Я могу помочь?
Я сглотнула. Нет, не признаюсь. Вся моя отвага ушла на то, чтобы позвать его танцевать.
— Просто подумала о том, что радостные мгновения скоротечны, и, как ни пытайся замедлить счастливые секунды — они бегут быстрее света.
Он кивнул.
— Пойдём. Всё-таки праздник сегодня. Раз уж ты меня выбрала, я буду хорошим тебе партнёром, хотя вообще-то в плясках не силён.
Он всегда говорил правду, и мне не с кем было сравнивать, кроме Элика и отца, но Влас двигался также стремительно и гибко, как в бою. Наверное, он просто давно забыл, что такое настоящий праздник. Мы не только танцевали, но ещё и прыгали через синее волшебное пламя, и пытались поймать хоа, которые любили музыку и прилетали поиграть с людьми. Считалось, что того, кто нахватает больше десятка волшебных летунов, ждёт счастье. Мы поели яблок, и поговорили об Элике и его таланте. Я была так счастлива, что едва ли не скакала, а с губ не сходила улыбка. Разве можно было рассчитывать на столь щедрый подарок? Правда, я замечала, как посматривают на нас остальные, и чувствовала, что Вихрь, хотя и учтив, а всё-таки предельно сдержан в своих чувствах. Да, он бережно держал меня за руку в танце и играх, да, улыбался мне искренне, но счастлив и полностью расслаблен не был.
