Затем взмахнула своей мантией и, эффектно развернувшись, выпорхнула из лазарета.
— Эрих, — прошептала Патрисия, — что же ты творишь.
— Ничего, за что бы мне было стыдно, Патрисия, — спокойно ответил он. — И тебе стоило бы лучше следить за пациенткой. Твоя успокоительная настойка не работает.
Мое сердце екнуло. Патрисия ахнула и метнулась ко мне, а Эрих вышел следом за деканшей. Я резко села на кровати, едва за ним закрылась дверь. Комната тут же поплыла, Патрисия успела меня поймать прежде, чем я свалилась.
— Мариша! — воскликнула Патрисия. — Ты не спишь? Да что ж такое?
Она аккуратно уложила меня обратно и засуетилась у столиком с различными травами.
— Не надо меня ничем поить, — возразила я, хватаясь за голову в попытке справиться с головокружением. — Мне нужно скорей встать на ноги. Вы слышали, что сказала деканша?
— Тише, тише, — зашептала Патрисия.
Она подожгла пучок сушеных трав, в нос ударил мятный аромат.
— Тебе нужно отдохнуть и набраться сил.
Патрисия склонилась надо мной, положив ладонь мне на плечо. По телу начало разливаться приятное тепло. На меня вновь накатила вселенская усталость.
— Мне нужно скорей выйти отсюда, — забормотала я заплетающимся языком.
Веки снова стали тяжелыми. Образ Патрисии расплывался перед глазами, я попыталась смахнуть ее руку с себя, но из-за невероятной сонливости едва могла пошевелить пальцами.
— Прекратите сейчас же, — слабо возмутилась я, прикрыв глаза.
Ну почему в этом мире все решают за меня? Что за несправедливость? Еще и Эрих понял, что я не спала. А главное, что он теперь обо мне думает? Что я действительно хотела заработать на пыльце бархотки? А еще тот поцелуй… И я бы сгорела со стыда, если бы меня не унесло в тяжелую, тягучую дрему.
Проснулась я на следующее утро. Выспавшейся и отдохнувшей, как ни странно. Сквозь огромное окно в лазарет проникали солнечные лучи. А на тумбочке рядом с кроватью стоял огромный букет алых цветов, похожих на розы.
Сердце зачастило. В голове мелькнула странная мысль: от Эриха? Полная взволнованного трепета я вытащила записку и прочла:
“Моя Карамелька!
Прости меня, я идиот!!! Люблю тебя безмерно, зайду после обеда. Принесу вкусняшку.
Твой лев”.
Я разочарованно вздохнула и бросила записку на тумбочку. Боже, опять этот Нортон. Вкусняшку он мне принесет. Со злостью откинула одеяло и опустила ноги на теплый пол. Внезапно стало грустно. И с чего я решила, что Эрих мог прислать мне цветы? Что за глупость? Он ведь и не должен. Мы друг другу никто. Не о нем мне сейчас нужно думать.
Я встала на ноги. Голова не кружилась, горло не болело. В целом не было никаких признаков того, что недавно я была на грани смерти. Сколько же я здесь проспала? Я с досадой рассмотрела свои ладони, они больше не горели и покраснение прошло. Кажется, жжение, которое я приняла за действие магии, оказалось обычной реакцией на пыльцу. А это значило, что магия Мариши не отозвалась. И все придется начинать заново.
На стуле рядом лежала стопка одежды. Судя по длине юбки — моя форма, постиранная и высушенная. Я сбросила больничную сорочку и второпях начала одеваться, когда в лазарет вошла Патрисия.
— Мариша! — воскликнула она. — Это что такое? Немедленно ложись, тебе нужно набраться сил.
— Спасибо вам большое, но мне уже лучше.
Я застегнула рубашку на все пуговицы, игнорируя недовольные взгляды Патрисии. Я не собиралась здесь оставаться. Во-первых, не хочу встречаться с Нортоном, во-вторых, у меня нет времени отлеживаться. Нужно скорее вернуться к занятиям и решить проблему с отчислением. Интересно, что сказал деканше Эрих?
— Я тебя никуда не выпущу, ты еще слишком слаба. А если упадешь в коридорах Академии?
Патрисия встала у дверей, перегородив собой выход. Она была, как обычно, в светлом балахоне с накинутым на голову капюшоном и пыталась придать своему лицу суровое выражение, но из-за мягких черт и добрых глаз, все это выглядело скорее забавно, чем грозно. Будто хомячок пытался кого-то напугать.
— Не пытайтесь меня удержать, Патрисия. Потому что тогда я уйду через окно, — пожала я плечами и улыбнулась. В конце концов, мне не впервой так сбегать.
— И что мне с тобой делать? Ты понимаешь, что после такого нужно восстанавливаться, как минимум, месяц. Иначе могут быть негативные последствия…
— Да-да, — рассеянно пробормотала я, закалывая волосы перед зеркалом.
Лицо было бледное, под глазами небольшие круги, выглядела я не очень, но чувствовала себя хорошо. О каких последствиях она говорит?
— Я дам тебе настойку с собой, — наконец, обреченно согласилась Патрисия. — Будешь пить утром и вечером по три капли в течении месяца.
Патрисия достала из шкафчика маленькую склянку с зеленой жидкостью и протянула мне.
— Надеюсь, все пройдет без последствий.
— Спасибо вам, — улыбнулась я, принимая из ее рук настойку.
Вдруг захотелось обнять Патрисию, но я сдержалась, посчитав этот сентиментальный порыв неуместным. С того момента, как я сюда попала, это был единственный человек, который, кажется, искренне волновался за меня. Я помню, как она пыталась защитить меня перед деканшей, и я была ей за это благодарна.
— Кстати, а что слышно про мое отчисление? — спросила я, замерев у дверей.
Патрисия замялась и отвела взгляд.
— Я не знаю деталей, но кажется, магистр Дэрин намерена просить о твоем исключении. Но решать будет ректор, когда вернется из города.
— Ясно, — только и бросила я, рванув дверь на себя.
Внутри кипела злость на эту вредную деканшу. И чего она ко мне прицепилась? Эрих ведь наверняка рассказал ей, что я была у него, а не в оранжерее. Неужели настоящая Мариша и ей успела насолить?
— А цветы, Мариша? Ты забыла свои цветы, — долетело из-за спины.
— Оставьте их себе, — крикнула я и поспешила в общежитие.
Но не успела выбежать из здания лазарета, как у самого порога меня кто-то перехватил и сгреб в охапку.
— Как же я волновался, — горячо прохрипели мне в ухо. — Моя карамелька!
Глава 12
Я оказалась в горячих и сильных объятиях Нортона, он уткнулся носом мне в волосы и глубоко вздохнул.
— Норт, — едва выдавила я. Обнял так, что ребра едва не хрустнули. — Норт, прекрати. Задушишь.
— Прости, сладкая.
Нортон ослабил хватку, но не отпустил и заглянул мне в лицо. Его глаза были красные, а под ними красовались темные тени — следы бессонной ночи. Он заправил мне прядь за ухо, не сводя с меня обеспокоенного взгляда.
— Я так испугался, карамелька, — его голос дрогнул. — Думал, потерял тебя. Зачем ты встала? Тебе нужно отлежаться.
— Мне уже лучше, Нортон.
Судя по положению солнца, сейчас раннее утро. Во дворе корпуса еще никого не было, видимо, адепты спали. Лишь одинокий старый дворник подметал дорожки возле фонтана.
Я попыталась освободиться из объятий Нортона, и он нехотя отпустил, хотя руки с талии не убрал.
— Ты ведь хотел после обеда прийти, — стараясь не выдавать своего возмущения, произнесла я.
В голове лихорадочно прокручивались различные варианты побега от настырного ухажера. Общежитие было через три здания, нужно то всего лишь пройти метров шестьдесят. Но как теперь от него уйти, не разозлив и не обидев?
— Хотел, но тут кое-какие обстоятельства… — он сделал многозначительную паузу, заглядывая мне в лицо.
Я невозмутимо похлопала глазами и вопросительно вскинула бровь.
— Понимаешь, карамелька, я тут кое-что узнал. Поговаривают, что тебя лапал какой-то мужик, и вроде бы даже целовал, — Нортон замолчал, следя за моей реакцией. Но я была бесстрастна настолько, что ни один мускул на моем лице не дрогнул. — Это ведь неправда, да?
Он уставился на меня. Рот приоткрыт, а во взгляде столько надежды и страха, что мне вдруг стало его жалко.
— А кто тебе это наплел?
— Неважно, карамелька. Так это правда или нет? — уже нетерпеливым тоном повторил он.
