Глава альбин мне не доверяла, считала, что я со спокойной совестью отпущу тварь на свободу, как уже бывало. Она надеялась, что меня сопровождал воин, сердце которого не дрогнет в нужный момент. Диль, осматриваясь, крутанулась на месте. Я без колебаний ответила:
— Со мной был друг.
— Нам позволено узнать его имя? — Ди вскинулась, в ее глазах полыхала тревога.
Она тоже вспомнила случай с деревенем и сомневалась в моих действиях. Так не пойдет! Я не обязана оправдываться, иначе обе альбины примут мои слова за слабость, но и приказывать не хочется. Властные речи, как меткие стрелы, пронзят наши души, раня и изменяя нас.
— Я введу его в наш круг, но позднее, а пока хочется отдохнуть, — не отводя глаз и не меняя тона, проговорила я.
— Ты пропустила обед, — констатировала Риона, обошла меня, чтобы двигаться первой, но на половине пути не выдержала и обернулась. — В следующий раз скажи, куда идешь. Мы, конечно, отомстим за тебя, но очень не хочется сжигать твой труп, королева!
— Я не собираюсь умирать, — до них нужно донести, что королева в состоянии защитить себя. — Я — не мама, сражаться словами не умею, а вот рука привыкла к кинжалу, да и с магией научилась неплохо справляться.
Диль попыталась сгладить острые углы между нами.
— Знаешь, малышка Мира всем твердит, что станет первой из альбин твоей дочери, — изящный намек, от которого запросто не отмахнуться.
— Моя дочь пойдет по моим стопам, — без тени сомнения отозвалась я.
Ри ухмыльнулась:
— И моя тоже, — отвернулась и возглавила шествие.
Я шла за ней и сверлила ее прямую спину задумчивым, невеселым взором. Чувствовала, как нелегко достается Рионе мнимая уверенность. Спина ее так и сгибается под порывами ветра, плечи отягощает непосильная ноша. Я вызвала на откровенный разговор упрямую Лельку, но с ней было проще, чем с Ри. Главу альбин не получится раззадорить или поймать, придется двигаться медленными шагами, подбирая правильные слова, чтобы Риона раскрылась и приняла мою помощь. Я дождусь подходящего момента и заведу беседу, а сейчас вернусь к себе. Мне требуется отдых.
Спустя два дня мы с Диль и Лелькой поднялись на стену. Не могла разумно объяснить, что тянуло меня туда каждое утро, подолгу стояла, молчала и вглядывалась в белесую даль. Альбины также безмолвно несли свою стражу, их взгляды приникли к линии горизонта.
Диль первой заметила путешественника, укутанного в плащ, и не удержалась от крика.
— О, Хранители!
Мы с Лелькой сосредоточились и через некоторое время сумели разглядеть среди танцующих снежинок всадника. Пустив коня размеренным шагом, он двигался по направлению к замку. По позвонкам прокатился холодок отвратительной дрожи. Вот он — вестник, которого я безотчетно ждала все эти дни.
Бледная Диль, застывшая рядом, чуть шевельнула губами. Она узнала гонца издалека — не я одна прислушиваюсь к голосу сердца. Две слезинки всего на миг показались в уголках глаз Ди, но тотчас были безжалостно стерты резкими движениями рук, чтобы не осталось и следа от мимолетной слабости. Диль не чаяла увидеть в живых того, с кем по велению гордости не простилась. Но та же самая, тысячекратно проклятая гордость не позволяла сейчас нестись со всех ног вниз, навстречу.
Лелька хмуро осмотрела окрестности, задержалась взглядом на белом, словно саван, лице Диль и спросила:
— Ты уверена, что это эрт Декрит?
— Своего демона я узнаю из сотен прочих, — Ди вздернула подбородок, пресекая дальнейшие расспросы.
— Своего? Надо же… — Лелька, нарочито сильно удивившись, все же постаралась втянуть подругу в беседу, но в ответ получила лишь вымученную улыбку и взгляд, полный нервного напряжения.
Я понимала, что и мне не следует лезть в душу к Диль с неуместными сочувствиями. Никому из нас не нужны советы — каждая сама разберется со своей жизнью. Но выслушать друг друга мы можем, хотя, порой, это гораздо сложнее. Тяжелые, льющиеся потоком речи, становятся лавиной, грозящей засыпать с головы до пят.
— Пойдемте, — позвала я альбин, заметив, как мучается Диль, — нам нужно узнать, какие вести принес гонец.
О прибытии вестника доложили в замок, и во двор высыпал любопытствующий народ. Зычный голос заставил всех разойтись, и вперед вышла хозяйка, на время покинувшая теплый зал. Илна сразу увидела меня и смерила уничтожающим взором, но на большее не осмелилась. Слово лорда Нордуэлла крепко, никто не рискнет оспорить его. Но моя безопасность мнимая, словно невесомое облачко, которое вот-вот развеет ветер перемен.
Взгляд, подаренный Илной мне, ни для кого не остался не замеченным, и меня окружили альбины. Теперь я смотрела на мир из-за плеча Диль, а она внимательно смотрела в проем ворот, выжидая, когда покажется всадник. Вокруг не смолкали разговоры — собравшиеся строили догадки, высказывали свои мысли и горестно причитали. Множество сердец одновременно зашлось в тревожном ритме. Люди готовились услышать плохие вести.
Лион, едва осадив гарцующего скакуна, спрыгнул на землю и обвел взглядом толпу. В глазах вестника вспыхнула радость при виде Диль. Она тоже не сумела остаться равнодушной, жадно оглядывая потрепанного, но живого возлюбленного. Но все проходит! Ди вновь овладела гордость, и альбина демонстративно уступила место Эвильене. Эта альбина была выше предыдущей, и мне пришлось встать на цыпочки. От внимания эрт Декрита не укрылись нарочитые передвижения Ди, и он решительно выдвинулся к нам.
Грозный окрик Илны перекрыл прочие пересуды.
— Лион! Не забывайся!
Он застыл в паре шагов от нас. Ноздри воина гневно раздувались, глаза налились кровью, пальцы обеих рук сжались в кулаки.
— Идем! — Илна чувствовала себя хозяйкой и осаждать себя не собиралась. — Не будем стоять на холоде и обсудим новости без посторонних! — она упивалась властью и делала упор, кто в этом замке хозяин, а кого пригласили погостить.
Эрт Декрит дернулся, будто от удара, но прямого взгляда от Диль не отвел. Я, словно бы себя в прошлом увидела, едва заметила вызов в ее глазах.
— Раб! — достаточно громко бросила она, как будто сыпанула горсть соли на открытую рану демона.
Лион со свистом втянул воздух и через силу выдохнул. Его душил гнев, и ир'шиони вел внутреннюю борьбу со своими чувствами. Мне захотелось толкнуть Диль, чтобы она одумалась, пока не стало поздно. Глупость наказуема, и прежде всего за свои опрометчивые поступки расплачиваемся мы сами.
Я покачала головой и столкнулась с ледяным прищуром Лиона. Он остался стоять, где был, не кинулся бежать за Илной, которая уже дошла до парадных дверей. Хозяйка Нордуэлла была уверена, что слуга не посмеет ослушаться. Но он ждал моего решения и смотрел так, будто заглядывал в душу.
— Что с ним? — с моих подрагивающих губ сорвался вопрос. Мысли вертелись в бешеном ритме.
Темные глаза демона, будто омуты, обожгли глубокой досадой.
— Он пообещал провести с ней семь лет в обмен на спокойствие и мир на севере.
Показалось, что из моих легких вышел весь воздух, будто Лион меня безжалостно ударил. А ведь я думала, что подготовилась к плохим известиям. Страшно. За долгое время мне стало страшно. Липкий, тягучий, пронзающий холодом страх заполнил мою душу, пропитал ядом все существо. Я боялась не за себя. Я боялась себя, потому что могла не справиться с эмоциями и одним махом снести все, что мы с Алэром строили долгие месяцы.
— Мне нужно учиться, — разворачиваясь, сказала я и отправилась по своим делам — бессмысленно стоять во дворе.
Из последних сил я рванулась в подземелья. Мне нужна была их спасительная тьма. Миениры рядом с перерожденным магом не было — видно девушка спешила услышать принесенные гонцом вести. Зато вампир выдвинулся мне навстречу и я, тяжело дыша, схватила его за грудки.
— Расскажи, как ты переродился! Вспомни каждый миг! — взмолилась я, глядя ему в глаза.
Орон моргнул, опустил едва теплые ладони на мои судорожно стиснутые пальцы, сглотнул.
— Я не помню, — чуть слышно признался он, и я услышала, как тревожно в его груди дрогнуло сердце.
