— Я тебе в три раза больше заплачу, только чтобы ты в неприятности не ввязывался. Сам по себе неприятность, не ищи компанию из таких же проблем.
— Вааш, ну я же всё равно пойду на охоту… — вкрадчиво протянул Ссадаши. — Если бы не девочка, я бы к тебе и не обратился.
— А чем она тебе мешает? — Вааш с любопытством скосил на него жёлтый глаз.
— Выбраться в город нужно, а как же я без разрешения взрослых пойду? — хитро прищурился друг. — Я могу, конечно, показать характер и оставить эту сочную малышку связанной в своей спальне, но неужели ты её не пожалеешь? Первый день службы и такое потрясение… Пусть хоть пообвыкнет.
— Понятно. И там, и здесь развлечься хочешь, — недовольно поморщился Вааш.
Ссадаши пакостно улыбнулся. Будет жаль раскрывать хранительнице глаза так рано.
— А чего ночью не пошёл? Только не затирай мне, что с дороги устал.
— Меня всю ночь какая-то мозоль допрашивала[1], — скривился красноглазый наагалей. — Раз семьдесят спросил одно и то же, описал меня до последней чешуйки… надо потом у него отчёт стащить, интересно сколько насчитал. А когда узнал, что я был в двуногом облике, заставил обернуться и снял мерки с каждой части тела! Ну… почти с каждой. Право, хуже Роаша!
— Эт чтоб потом с тебя такой же вот портрет сваять, — Вааша кивнул на Трупожора. — Назовут Ссадаши… м-м-м… Мужежор!
— Фи, как неизящно, — кокетливо сморщил носик Ссадаши. — Обычно мне придумывают более благозвучные имена.
— Тролли тебя Вхыбом Сухмедячим[2] зовут, — глумливо припомнил друг.
Ссадаши аж вздрогнул. Крепко он тогда горному народу насолил, хотя сам того не желал. Против обыкновения.
— Ну так что? Поможешь устроить ловлю на живца?
Вааш скептически осмотрел собственно «приманку» и через плечо взглянул на невозмутимую Дейну. С Ссадаши станется действительно связать хранительницу и оставить её в спальне. Да и чего таить, страсть как хотелось посмотреть, как Ссадаши будет опекать этакая нянечка.
— Ладно. Позову парней из Рамма̀ша, сползаем погулять в город. За девочкой сам присмотришь или своих парней отрядишь?
— Сам. Парней в охотники отряжу.
— Мне покричать, что мы в город собрались? Ну чтоб точно все знали.
— Шширар сказал, что за нами сегодня весь день кто-то следит. Так что не нужно. Ну, поползли радовать мою милую охранительницу.
Ссадаши резко обернулся и бросился к Дейне.
— Дейна, — наагалей распахнул глаза по-детски широко и неожиданно опустился вниз так, что хранительница стала выше. И страстно притиснулся к ней, вжимаясь лицом в упругую грудь.
Вааш от возмущения воздухом поперхнулся, а Шширар обалдело выпучил глаза.
— Ссадаши, — могучий наагалей попытался за шиворот оторвать наглеца от женщины, — где твоё воспитание… дурной мальчишка!
И вновь подавился воздухом, столкнувшись с пронзительным взглядом Дейны. Женщина молча взяла наагалея за запястье и, отстранив его руку, погладила Ссадаши по голове.
— Да, мой господин?
— Мы пойдём гулять в город, — красноглазая немочь радостно завиляла хвостом. — Ты пойдёшь с нами? Пожалуйста, пойдём с нами!
— Конечно, я пойду с вами.
Дейна смотрела в доверчиво распахнутые красноватые глаза с вертикальным зрачком, а в груди разливалось тепло. Приятно, что этот ребёнок так быстро принял её. Она всегда имела большую слабость к детям.
Вдруг лицо её напряглось, и женщина насторожённо посмотрела вниз.
— Господин, у вас под одеждой что-то шевелится.
Вааш и Шширар уставились на Ссадаши с одинаковым ужасом и возмущением.
— Вот здесь, — женская рука проскользнула между их телами и легла на грудь господина, которой тот вжимался в её живот.
— А, это мой питомец!
Ссадаши с готовностью отстранился и выудил из-за пазухи ужа. И радостно воззрился на хранительницу.
Увы, та и не подумала приходить в ужас. Убедившись, что питомец относится к неядовитой породе и явно уже издыхает — больно вяло шевелился, — Дейна кивнула головой.
— Симпатичный.
— Дядя!
Услышав оклик Лаодонии, Ссадаши резко развернулся и увидел на парковой дорожке жену Шаша в компании, собственно, Шаша. Не глядя сунув руку с ужом за спину, наагалей шёпотом распорядился:
— Спрячь! — и радостно улыбнулся, почувствовав, что рука опустела. — Гуляете? А мы собираемся в город!
— О, а, может, и мы с вами? — обрадовалась Лаодония.
— Не, не надо, — мрачно отговорил её Вааш.
Шаш что-то зашептал на ухо жене, и та покраснела.
— Хорошо вам погулять.
— И вам!
Ссадаши помахал наагасаху и наагасахиа вслед ручкой и, развернувшись, уставился на Шширара.
— Куда дел?
Тот даже шелохнулся. Как стоял, идеально выпрямившись и пялясь куда-то вбок и немного вниз, так и остался стоять. Ссадаши непонимающе его осмотрел, взглянул на Вааша и озадачился. Друг тоже просто стоял и косился куда-то вбок.
Проследив за их взглядами, Ссадаши уставился на грудь хранительницы и непонимающе осмотрел всю компанию.
— Где мой уж? — плаксиво протянул он.
— Не переживайте, господин, он у меня, — спокойно отозвалась Дейна.
Ссадаши не успел спросить, где именно «у меня»: грудь хранительницы шевельнулась, ткань плотно застёгнутой куртки на ложбинке слегка взбугрилась и опала.
— Пусть пока побудет у меня, — предложила охранница. — У меня он точно не выпадет, а ваша одежда сидит очень свободно.
Ссадаши молча осмотрел куртку женщины, плотно облепляющую её под грудью и застёгнутую до самого горла. И представил, как в ложбинке между двумя сочными полушариями сворачивается кольцами полоз. А может, и не между, а заползает под них, под эту приятную тяжесть… Во рту пересохло. Краем глаза наагалей заметил, как смущённо отворачивается Вааш, а Шширар оттягивает и без того свободный ворот одеяния в сторону.
— А… ему там точно хорошо? — Ссадаши невольно потянул пальчики… за питомцем, но опомнился и отдёрнул руку.
— Не переживайте, — успокоила его Дейна. — Ужи — хладнокровные создания, тепло придётся ему по вкусу.
— Ему… не тесно?
Дейна полуприкрыла свои странные глаза и едва заметно улыбнулась.
— Нет, господин. Моё тело немного отличается от мужского, моя грудь мягче и нежнее. Будет спать как на перине.
Ссадаши очень сильно захотелось повторить жест Шширара и, может, ещё немного ослабить пояс одеянии. Дневной зной и так не улёгся, а тут телу стало ещё жарче. А когда наг представил, как уж вытягивается поверх мягкой и нежной… «перины» и свешивает хвост в тёплую ложбинку…
Тело огненным лучом пронзило острое чувство зависти.
— Так мы гулять поползём? — поспешил напомнить Вааш.
— Да, гулять! — встрепенулся Ссадаши и, развернувшись, радостно завилял по коридору галереи.
А Вааш, смотря ему вслед, неожиданно понял, что уже не чувствует вину перед девочкой за молчание о пакостном характере друга.
Грудь теснило и рвалось наружу хохотом злорадство.
Боги постарались, отсыпая щедроты при рождении Ссадаши, но, видимо, они не могли оставить мир без спасения от своего творения и создали управу и на него.
Или услышали его, Вааша, молитвы.
Осклабившись, наг посмотрел на спину хранительницы, в кои-то веки понадеявшись развлечься за счёт друга.
— …особливо хорошо ловится на опарыш и белобрюхого слизня. Ну, такого… с фиолетовой кисточкой на конце тела, — громадный наагалей, господин Вааш, упоённо вещал о премудростях рыбалки.
Дейне упорно чудился в его словах тайный смысл, тем более что сопровождавшие их наги давили улыбки и бросали взгляды по сторонам, словно опасаясь смотреть куда-то конкретно.
— А карпа можно поймать и на картофельный отросток. Он такой белый, продолговатый… тоже на червя похож. О, а зелёного линя можно на бе-е-е-еленьких таких рачков удить, прозрачненьких, хиленьких. Сальник тоже хорош, голавль дюже бодро на него идёт!
Ну, на обычного дождевого червя он идёт не хуже.
— А голубой угорь просто с ума сходит с ягодной улитки! Бледненькой такой, с панцирем ежевичной расцветки.
