и живот. Моя одежда не была преградой для волка. Мелкими клочками она валялась на полу. И уже спустя секунду я была полностью обнаженной перед ним.
– Ненавижу! – рокотал Яр, жадным и безумным взглядом охватывая все мое тело разом.
– Ненавижу! – повторил он и впечатал свой кулак в стену, не задевая моей головы, но в опасной близости о макушки.
Я даже глазом не моргнула. Во мне жила несгибаема уверенность в том, что Яромир не навредит мне, вернее, не нанесет смертельных ран.
Мой волк все еще бесился. Но его дыхание обрывалось, а ладони жадно сжимали грудь и бедра.
Он мстил мне за ту боль, что я нанесла ему в прошлом. И я принимала все, что он давал мне. Месть. Страдания. Дикую жажду. Желание, плавящее кости. Жар, разрастающийся в каждой клеточке моего тела.
Он намеренно не сдерживался. Не было долгих интимных ласк и прелюдий.
Яр, сжимая мои бедра одной рукой, отстранился всего на секунду, чтобы избавиться от пряжки ремня, которая уже давно до кровоподтеков впилась в кожу на внутренней стороне моих бедер.
– Ненавижу! – прорычал он, одним стремительным движением тараня мое тело своим возбуждением.
Я закричала, просто не сумела сдержать той боли, что разрывала меня на части. Моя плоть дико пульсировала и горела огнем в местах соприкосновения наших тел.
– Томи… – тихое рычание разрывало грудную клетку моего зверя.
Волк внутри него бился о стены клетки, чувствуя мою боль.
Открыв глаза, я видела, как серо-голубой взгляд меняется. В нем все еще плескалась ненависть, обида и жажда мести. Но… Яр любил меня. Все еще любил. И ничто этого не могло изменить, даже мое предательство.
Он отступил. Выпустил меня из рук. Я осела на пол, прямо на клочки изорванного платья. Ноги не держали.
– Не смей уходить! – прокричала я в спину моему оборотню. Мой голос разрывался от боли, обиды, стыда и неутоленного желания. Да, я все еще хотела его. И боялась одиночества.
Яр шумно дышал, глядя на меня с высоты своего роста. Я сжалась в комок, подтянула колени к груди.
Кресло, отброшенное обезумевшим зверем, рассыпалось на куски при ударе о стену. За ним последовала и остальная мебель.
Яромир крушил все, что попадалось под руку. А я сидела, сжавшись в комочек до невероятных размеров, чувствуя себя ничтожной песчинкой в пустыне.
Комнату оглушило глубокое рычание волка, а следом и пронзительный вой.
Яр обратился. Его белоснежная шерсть переливалась в свете уходящего солнца. Очевидно, один из предметов мебели все же продырявил стену, образуя дополнительный запасной выход.
Но волк не ушел из комнаты. Прижимая уши, приблизился ко мне. Теплый нос коснулся моей макушки.
– Яр! – прорыдала я, стремительно обнимая волка за массивную шею.
Я уже ничего не боялась, даже его дикой сущности. Этот волк был моим Истинным. Вопреки всему.
Я рыдала, роняя слезы в густую белоснежную шерсть.
– Прости меня…. Прости… – всхлипывала я, с трудом произнося слова. В горле пересохло, и каждый звук рождался в самых настоящих муках.
Волк отстранился, стянул покрывало с кровати и натянул его поверх моего обнаженного тела. Я вновь разрыдалась. А белоснежный волк улегся радом, позволяя прижиматься к его горячему мощному телу.
Я забылась некрепким сном, перебирая дрожащими пальцами длинную, густую шерсть. А дикий хищник позволял гладить себя, словно был ручным щенком.
* * *
Я очнулась совершенно в другой комнате. Она не слишком сильно отличалась от прежней, но стена, как и мебель, были целыми. На прикроватном столике кем-то был оставлен поднос с чаем и бутербродом. А на мне красовалась старенькая футболка. Скорее всего, одежда принадлежала самому Яромиру, поскольку хранила его запах. От понимания того, что на мне вещь моего мужчины, стало капельку легче.
Самого Яромира не было.
Я прислушалась к собственным ощущениям, к звукам, наполнившим спальню, в которой я находилась.
Тишина. Гнетущая, липкая, которую хотелось разорвать. Но в то же время, было немного страшно ее нарушить.
Я встала с постели. Ощутимый дискомфорт внизу живота, но вполне терпимо. Вспомнились рассказы, услышанные в далекой юности. Вспомнились страхи, угнетавшие меня еще со времен нашего с Яром знакомства.
Интимная близость с оборотнем. Этого страшились все юные девушки. И меня этот страх не обошел стороной. Я всеми силами избегала момента, когда придется принять Зверя Яромира. Боги, какой же непроходимой дурой я была! Ведь все могло произойти иначе. И не здесь, а на землях Истинных.
Но поздно сожалеть. Теперь нужно придумать, как все изменить.
Я осторожно вышла из комнаты. Дверь была не заперта. Оказавшись в темном коридоре, я услышала приглушенные голоса. Кто-то спорил.
Спустилась по лестнице. Заглянула в первую же распахнутую дверь.
Яромир замолчал, как только заметил меня. А его собеседник – долговязый и худощавый молодой человек – обернулся.
По недовольному взгляду моего Хищника, поняла, что он совсем не рад видеть меня.
Однако я предпочла не замечать его недовольства. Так и хотелось улыбнуться и произнести со всей уверенностью вселенной: «Смирись, любимый, теперь я никуда не уйду!».
Но предпочла не провоцировать Зверя. Я во многом виновата. Яр имеет полное право злиться на меня. Но мое решение от этого не изменится.
К тому же, судя по широкой улыбке гостя, у меня появились другие приятные хлопоты.
– Миша! – воскликнула я, как только внимательнее всмотрелась в знакомые глаза парнишки и его веселую улыбку.
– Привет, мамуля! – хохотнул крестник, раскинул руки в приглашающем жесте и шагнул ко мне.
По комнате прокатилось утробное рычание зверя. Яромир плохо управлял своими эмоциями. Но с места не сдвинулся.
Я застыла, не зная, обнимать ли Михаила в ответ. Реакция Яромира настораживала. А я не знала, сможет ли оборотень контролировать хищником, живущим внутри него.
Яр отступил к стене, словно позволял мне обнять другого оборотня, пусть этот оборотень и был всего лишь мальчишкой-полукровкой и моим близким родственником. Зверь Яра не мог делиться мною с другим. Это было сильнее разумных доводов.
– Миша! Как же сильно ты изменился! – шептала я, обнимая значительно подросшего мальчишку.
– Кого-то не было полгода, мамуля! – хохотнул племянник.
– Полгода??? – выдохнула я и перевела взгляд на Яра. – Как такое возможно? Я думала.… Что случилось за это время?
– Да много чего. И если уж ты заговорила об этом, то наступило самое подходящее время, все тебе рассказать, – весело и жизнерадостно говорил Миша.
Я согласно кивнула. Однако слова Михаила перекрыло утробное рычание.
Михаил поднял руки ладонями вверх, неотрывно следя за Яром. Мой оборотень бесновался. Я видела, что он пытается взять
