Я подхватила оружие и быстро зарядила его — Стэфан учил меня и этому. Слыша рёв где-то над морем, прошлась ещё раз туда-обратно между бочками и ящиками, и заметила под очередной старой парусиной кадки с порохом. Их бы хватило, чтобы подорвать такую огромную тушу, но как это сделать?
Я задумалась на миг, а в следующий над головой уже раздался оглушительный треск и ругань. Надо выбираться, пока меня тут не завалило.
Я поспешила обратно на палубу и выбралась как раз в тот момент, когда слева раздался грохот, и в мягкое тело огромного гниющего осьминога врезалось пушечное ядро. Чудовище взревело, запрокинув голову, очередное щупальце с размаху опустилось на палубу, придавливая нескольких моряков. Жалобно заскрипели под его тяжестью доски, но пока не сломались, — уже хорошо.
Несколько матросов начали резать мягкую плоть клинками, но только сильнее злили тварь. Я же, перемахнув через мерзкую конечность, пробралась ближе к носу корабля. Тут уже стоял Стэфан, тоже с ружьём наизготовку, и целился куда-то вверх. Заметив меня, он махнул рукой и указал на голову кракена.
— Сейчас будет ещё один залп. Туман рассеется, и тогда — стреляй в правый глаз! — крикнул он, и я тут же прицелилась.
Ожидание показалось невероятно мучительным. Секунда, две, пять — и всё под булькающие крики и ругань рыболюдов. Наконец, пушки Фредерика загремели снова, ядра разорвались, обжигая влажную кожу монстра, но всё ещё не причиняя урона. Блеснул в рассеявшейся дымке мутный, крупный глаз, и я, задержав дыхание, выстрелила.
"Только бы попасть!" — запоздало подумала я, глядя, как глазницы чудовища взрываются кровью. Над морем разнёсся жуткий рёв, даже туман вокруг, кажется, дрогнул, а мне на миг стало жаль бестолковое животное. Но капитан толкнул меня назад, к мостику, и я тут же забыла про сантименты. Мы бросились к команде, пока кракен беспорядочно размахивал щупальцами. Я едва успела пригнуться, пропуская одно из них над головой, но вскрикнула, и другое тут же с силой обрушилось на меня.
Я повалилась на скользкую палубу, чувствуя на ногах огромную тяжесть мягкой плоти. Ружьё выпало из рук, но я тут же схватила его, и, хоть перезарядить и нечем, крепче сжала в руках.
— Эстер!
Глава 17
Стэфан подскочил ко мне и со всей силы рубанул по щупальцу саблей, но от этого оно только усилило хватку. Я вскрикнула, и чудовище потащило меня по палубе. Я с силой раз за разом втыкала в присоски штык ружья, Стэфан не прекращал резать тварь, почти вырывая из неё куски, и чем ближе я оказывалась к носу корабля, тем больше остервенения появлялось в моих попытках освободиться.
Снова загрохотали пушки, но я, не обращая на них внимания, продолжала биться, уже почти истерично.
— Давай же, тварь. Вы, осьминоги, ведь отбрасываете щупальца, если их схватить! — крикнула я, вдруг припомнив отрывок из книги Жана Кусто.
Стэфан замер на миг, удивлённо уставившись на меня, и я прикупила язык. Наверное, о таком здесь никто не знает.
Но капитан не стал ничего спрашивать. Вместо этого на несколько мгновений исчез из поля моего зрения. Я ещё раз вонзила штык в огромное туловище, но добилась лишь того, что тиски его объятий снова усилились. Я зашипела: казалось, сейчас вот-вот переломятся пополам кости, но слева Стэфан вдруг крикнул кому-то "Помогай!", а в следующий миг прямо перед моим носом на щупальце обрушился один из обломков мачты. Осьминог конвульсивно дёрнулся, его "рука" на мгновение сдавила мои ноги, но когда я вскрикнула, то ощутила, как хватка немного ослабевает. Тут же поползла назад, руками, а потом и ногами отталкивая от себя плоть, которая все ещё бессмысленно билась о доски — но уже отдельно от огромного тела.
Осьминог заклокотал и всем весом навалился на палубу — за то время, пока я боролась с его частью, уже половина его щупальцев лежала на корабле. Рот с клювом разинулся в паре метров от бушприта — вернее, обломка этой мачты, торчащего на носу корабля.
Недолго думая, я вскочила. Ноги свело, и я едва не свалилась снова, но устояла и побежала к капитанскому мостику, молясь, чтобы очередной пушечный залп не испортил мой план.
Всего за несколько мгновений я взлетела по лестнице и закричала так громко, как только могла, подавая чудовищу сигнал. Оно дернулось вперёд, на звук, и с размаху насадило собственное тело на острый деревянный обломок. Что-то забулькало в глубинах его тела, по палубе от щупалец растеклись пятна вонючих чернил, но чудовище продолжало дёргаться, бить корабль и даже пыталось вырваться, и от каждого нового рывка назад палуба дрожала под ногами.
— На носу — склад пороха. Если взорвать… — закричала я Стэфану, но он не дослушал, поняв мою мысль на середине.
— Всем покинуть корабль! Это приказ! — рявкнул он так громко, что я дёрнулась в сторону. И не успела прийти в себя, как капитан, не церемонясь, толкнул меня за борт.
Я инстинктивно сжалась и почти сразу почувствовала, как погружаюсь в холодную воду.
Вот засранец! А вдруг я боюсь или плавать не умею?
Но возмущения я решила составить на потом. А сейчас, не оглядываясь, погребла в сторону корабля Фредерика, с бортов которого уже спустили канат для более проворных пловцов, успевших добраться до союзного судна быстрее.
Побарахтавшись в соленой воде, я зацепилась за спасительный трос и поползла наверх. Когда поднялась до середины корпуса, сзади раздался взрыв, такой громкий, что заложило уши. Спину обдало жаром, меня толкнуло вперёд, нос впечатался во влажную древесину. Я выругалась сквозь зубы, крепче стиснула канат.
Оглянулась только после того, как почувствовала, что ноги хоть и дрожат, но крепко стоят на палубе. Корабль пылал, кракен — вернее те ошмётки, которые от него остались — бессмысленно дергался, погружаясь вместе с обломками судна в потемневшую от его чернил воду.
— Как себя чувствуешь, рыбка? — спросил кто-то справа, и, повернувшись, встретилась глазами с ясным взглядом Фредерика.
— В отличие от вас, капитан, я вполне человек, — огрызнулась я по привычке, но тут же устыдилась собственной грубости. В конце концов, я теперь на его корабле, и никуда мне отсюда не деться, по крайней мере, до тех пор, пока не пристанем к ближайшему порту.
— Если вас не устраивает моё общество, можете вернуться в море, леди, — фыркнул Фредерик, но как-то беззлобно.
Я бы сказала что-нибудь в ответ — из принципа, но через борт ловко перемахнул Стэфан, и тут же стянул с себя мокрый бушлат, оставшись в одной рубашке — тоже мокрой, совершенно не скрывавшей новых полос чешуи на спине и боках. Перебросил плащ через согнутую в локте руку, повернулся к нам спиной и молча уставился на корабль, который вместе с трупом кракена уже почти исчез в волнах. Сейчас капитан погибшего корабля даже не пытался играть в спокойствие. Его лицо искажала ярость, вокруг злобно прищуренных глаз собрались глубокие морщины.
— Разве капитану не полагается погибать вместе со своим кораблём? — пробормотала я, ни к кому конкретно не обращаясь.
Стэфан будто и не услышал меня, но Фредерик сверкнул ехидной улыбкой.
— Как думаешь, сколько кораблей каждый из нас поменял за двести лет? Можно, конечно, каждый раз тонуть вместе с обломками какого-нибудь старья, но толку от этого мало — всё равно все под водой дышим.
Отчего-то жизнерадостность Фредерика безумно раздражала, и я повернулась, чтобы что-нибудь ему ответить, но в итоге лишь молча уставилась на тонкие разрезы жабр, которые ничуть не портили совершенно человеческого облика бессмертного капитана. Он, в отличие от Стэфана, ничуть не изменился с нашей последней встречи.
— Капитан! — Мариота вылетела откуда-то из-за моей спины и, забыв обо всех условностям, бросилась на шею Стэфану.
Я успела заметить его ошарашенный взгляд, но отвернулась — почему-то смотреть, как лекарка ревёт на груди того, кто так долго добивался моего расположения, стало противно.
Я подошла к борту, подальше от обалдевшего от неожиданных нежностей Стэфана. Слышала, как Мариота извиняется перед ним "за несдержанность", но куда больше объяснений между ними меня волновал крысюк. В пылу схватки я не заметила, в какой момент он слетел с моего плеча, и теперь всматривалась в воду — благо, расступившийся туман позволял видеть уже довольно далеко, — в попытках заметить белую тушку с блестящим хвостом. Но нашла я зверька совсем не там, где ожидала.
