В это время внизу, во дворе, стояло человек десять грабителей. Посмеиваясь, они наблюдали за погорельцами, даже не пытаясь их спасти. Один даже передразнивал несчастных.
Катя инстинктивно дернулась помочь, но всадник за спиной жестко осадил ее.
– Что же вы за люди такие, звери, а не люди, – прошептала девочка, не в силах слышать жалобный плач младенца и отчаянные крики его матери.
Воин недовольно цокнул языком, потянул на себя веревки на ее запястьях так, что те сильно впились, сдирая кожу.
Катя взвыла от боли.
– Молчать, – скомандовал всадник.
Изо рта резко пахнуло чесноком и луком, Катя поморщилась, подалась назад, чтобы ослабить узлы. Но, кажется, державший ее воин не преследовал цели долго мучить ее, просто хотел напугать и заставить сидеть смирно.
На центральной площади было многолюдно. Но что это? Там, где недавно стояли торговые ряды, весело хохотали покупатели, зазывали к своим товарам купцы, сейчас, огороженные телегами и охраняемые вооруженными всадниками, стояли, сидели, лежали женщины и дети. Все они были связаны, перепачканы грязью и кровью, избиты и очень подавлены. Внимательно вглядываясь в измученные лица, Катя боялась узнать знакомые черты. Но, к счастью, не находила. В душе теплилась надежда, что Могиня, Ярушка и ребята отправились в Аркаим и миновали этот ужас.
Как же ей отсюда выбираться? Да еще и с Аякчааной… Катя покосилась на свою новую знакомую: перепуганная, испачканная сажей девчонка, чуть не плача, круглыми, как блюдца, глазами смотрела на происходящее вокруг. И изредка жалобно всхлипывала. Сбежать? Катя украдкой огляделась – маловероятно, что получится: она не очень хорошо знала эти места. Выходит, надо делать переход. Но для этого надо как-то умудриться развязать руки и найти посох.
С этой задачей она сама вряд ли справится. Хорошо, если их поместят вместе с Аякчааной, а у нее руки останутся развязаны, – тогда, конечно, есть шанс освободиться.
Пока она продумывала план побега и пыталась осторожно проверить узел на крепость, всадники миновали ярмарочную площадь и свернули на дорогу, уводившую их из города. Совсем недавно они с Ярушкой тоже шли по ней. Кажется, это было в другой жизни: тогда Катя надеялась на помощь. Сейчас нужно выбираться самой и не позволить погибнуть этой смешной девчонке.
Катя с жалостью посмотрела на нее и подумала: «Лучше бы ты дедушку расстроила и не пошла к этим своим каменным людям – глядишь, сейчас цела была бы».
Выехав за пределы города, всадники остановились в нескольких километрах от него, среди широких цветных шатров. Катя поняла – это была их стоянка. Здесь пахло дымом и жареным бараньим салом, луком и специями. Остро, пряно, да так, что желудок скрутило и он жалобно заурчал, прося хоть кусок хлеба.
Воин, который вез Катю, спешился, стянул ее с седла и оставил сидеть на траве около одного из шатров. Рядом опустилась Аякчаана. Вытянув шею, она опасливо посмотрела по сторонам. Воин по-хозяйски вошел в шатер, громко крикнул что-то на своем языке; немыслимое сочетание согласных – это все, что смогла разобрать Катя. Ему ответил неприветливый голос, грубый, а через пару мгновений из шатра вышла старуха в грязном халате, вся в бородавках, с длинными пожелтевшими ногтями, такими длинными, что они скрутились в спирали, как рога у барана.
Старуха зло посмотрела на девочек, что-то прошептала беззубым ртом. Катя явно вызывала у нее отвращение, а вот Ая – наоборот, некоторый интерес. Особенно ее странная для средневекового человека одежда. Старуха бесцеремонно пощупала ткань, подняла Аякчаане руки, подняла на ноги и заставила покрутиться вокруг своей оси. Неодобрительно покачала головой.
Пока старуха была занята осмотром, Катя исподтишка поглядывала на расположение шатров, пыталась запомнить на тот случай, если удастся бежать. Старуха, заметив это, прикрикнула на нее, наградила звонкой затрещиной. Тяжелая рука припечатала так, что из глаз искры посыпались.
– Сиди! – прикрикнула старуха, устраиваясь у шатра и закуривая трубку. Над пыльной травой потянуло горьковато-кислым и приторным.
Подумав, старуха придвинула ногой толстую палку и оперлась на нее. Зло уставилась на Катю, буравя черными глазами.
А через пару минут прибежала стайка чумазых полуодетых детей. Они бегали вокруг девочек, стараясь, однако, не приближаться к старухе. И скоро стало понятно почему: лишь только одна неосторожная девочка приблизилась к Кате, чтобы потрогать ее светлые волосы, старуха со всей силы огрела ее толстой палкой по спине. Девочка отлетела на несколько метров в сторону, но не пискнула, не заплакала. Только зло шмыгнула носом и убежала в сторону леса. Остальные дети оказались осторожнее. Они забавлялись тем, что бросали в Катю куски грязи пополам с травой. Старуха молчала, только посмеивалась. Видимо, ее задача состояла в том, чтобы следить за пленницами. А их безопасность в ее обязанности вовсе не входила.
Катя, как могла, уворачивалась от тяжелых склизких комьев, но некоторые всё-таки настигали ее: то со шлепком обрушивались на руки, то задевали шею или щеку. Тогда Аякчаана, которую почему-то так и не связали, схватила толстую палку, которой старуха только что огрела незнакомую девочку, и, высоко подняв ее, заорала:
– А ну пошли вон отсюда! – и добавила что-то на своем родном языке.
И для верности бросила в толпу детворы палку. Та, пролетев несколько метров, зацепилась за стойку шатра и упала в пыль.
Малыши разбежались врассыпную. Зато старуха рассвирепела. Она подошла вплотную к Аякчаане и наотмашь ударила ее по лицу. Та вскрикнула, упала, закрывая руками горевшие огнем щеки. А старуха наклонилась над ней, словно хотела ее съесть. Катя закричала. Просто заорала во все легкие, чтобы привлечь к себе внимание. И одновременно поползла в сторону от старухи – она надеялась, что Аякчаане удастся сбежать. Старуха как раз отвернулась от Аи и направилась за Катей. Катя заорала, змеей уползая подальше:
– Беги!
Аякчаана, кажется, все поняла правильно. Юркнув под рукой старухи, она бросилась наутек, к лесу. Катя собрала все силы и, подбирая ноги и отталкиваясь пятками от травы, начала уползать от растерявшейся старухи.
– Я вернусь за тобой! – вдруг крикнула Аякчаана через плечо.
Может, если бы она смотрела перед собой, она бы вовремя заметила кочевника, приведшего их сюда, может быть, успела бы свернуть или увернуться от него. Но она отвернулась, чтобы посмотреть на Катю, всего на миг. Этого оказалось достаточно. Она столкнулась с ним нос к носу, словно в стену впечаталась.
– Далече ли собралась? – с издевкой спросил он.
Ловко подхватив за локоть падающую Аякчаану, он поставил ее на землю и, протащив те несколько метров, что ей удалось пробежать, поставил рядом со старухой.
Походя он носком сапога
