— Даже если это будут только дни, я хочу провести все их с тобой. Значит ли это хоть что-то?
— Да, — сказал Магнус. — Это значит, что отныне мы сделаем так, чтобы каждый день имел значение.
Они танцевали.
Лили играла что-то медленное и нежное на фортепиано, и Клэри дрейфовала среди других гостей свадьбы, а руки Джейса были вокруг нее. Это был как раз тот вид танцев, которые она любила — не слишком сложный, заключающийся в том, чтобы держать своего партнера и не делать ничего, чтобы опрокинуть его.
Он прижалась щекой к рубашке Джейса, ткань была помятой и мягкой под ее кожей. Его рука лениво играла с ее кудрями, выпавшими из прически, пальцы разыскали заднюю часть шеи девушки. Она не могла не вспомнить сон, где они с Джейсом танцевали в Зале Соглашений.
Он был так отдален тогда, иногда даже холоден; ее иногда поражало то, что это все тот же самый Джейс. Джейс, которого ты помогла создать, сказал он. Джейс, который нравится мне намного больше.
Но не он один изменился, ведь она тоже стала другой. Клэри только открыла рот, чтобы сказать это Джейсу, как почувствовала легкий стук в плечо. Она повернулась, чтобы увидеть свою мать, улыбающуюся им двоим.
— Джейс, — позвала Джослин. — Могу ли я тебя попросить об одолжении?
Джейс и Клэри оба перестали танцевать — никто из них ничего не сказал. Джослин начал нравится Джейс больше, чем последние шесть месяцев — она даже, Клэри рискнула бы сказать, полюбила его, но она все еще не была всегда в восторге от бойфренда Клэри — Сумеречного Охотника.
— Лили устала играть, но всем так нравится пианино… а ты ведь играешь, не так ли? Клэри рассказывала мне, как ты талантлив. Ты сыграешь нам?
Джейс бросил взгляд в сторону Клэри, сделав это так быстро, что если бы она его не знала, то даже не заметила бы. Когда он хотел, у него появлялись достаточно изысканные манеры, поэтому он ангельски улыбнулся Джослин и прошел к пианино. Секунду спустя шатер наполнился звуками классической музыки.
Тесса Грей и мальчик, который раньше был Братом Захарией, сидели в углу за самым дальним слом и наблюдали за пальцами Джейса Герондейла, танцевавшими над фортепьяно. Джейс не носил галстук и его рубашка была слегка расстегнула, его лицо сконцентрировалось, когда он отдался музыке со всей страстью.
— Шопен, — Тесса узнала музыку и мягко улыбнулась, — Я надеюсь…я надеюсь, что маленькая Эмма Карстаирс однажды возьмет скрипку в свои руки.
— Осторожно, — сказал, смеясь, ее спутник, — Ты не можешь контролировать такие вещи.
— Это трудно, — сказала она, обернувшись и серьезно помотрев на него, — Я бы хотела, чтобы ты рассказал ей больше о связи между вами, чтобы она не чувствовала себя так одиноко.
Печаль тронула уголки его чувственного рта.
— Ты знаешь, что я не могу. Пока. Я намекнул ей, а это все, что я могу сделать.
— Мы будем присматривать за ней, — сказала Тесса, — Мы всегда будем присматривать за ней.
Она почти благоговейно коснулась отметин на его щеках, напоминании о том времени, когда он был Молчаливым Братом.
— Я помню, ты сказал, что эта война была историей Лайтвудов, Херондэйлов и Фейрчалд, и это так, но также Блэкторнов и Карстаирсов, и это удивительно вновь увидеть их. Но когда я вижу их, я вижу прошлое, тянущееся за ними. Я наблюдала за игрой Джейса Херондейла, и призраки прошлого возникли из этой музыки. Ты не чувствовал то же самое?
— Призраки — это воспоминания, и мы так бережем их потому, что те, кого мы любим не покидают этот мир.
— Да, — сказала она, — Я лишь хочу, что бы он был с нами и мог видеть это. Просто был с нами еще один раз.
Тесса почувствовала грубый шелк его черных волос, когда он легко поцеловал кончики ее пальцев — утонченный жест из ушедшей эпохи.
— Он с нами, Тесса. Он может видеть нас. Я верю в это. Я чувствую это так же, как раньше чувствовал его грусть, гнев, одиночество или счастье.
Она коснулась жемчужного браслета на запястье, а затем с обожанием его лица.
— И что сейчас? — прошептала она, — Счастлив он или задумчив, печален или одинок? Не говори мне, что он одинок. Ты должен знать. Ты всегда знал.
— Он счастлив, Тесса. Удовольствие для него-видеть нас вместе, как всегда было удовольствием для меня видеть вас двоих.
Он улыбнулся, улыбнулся той улыбкой, что несла в себе всю правду мира, провел своими пальцами по ее и откинулся на спинку стула. Две фигуры приблизились к их столу: высокая, рыжеволосая женщина и девушка с такими же рыжими волосами и зелеными глазами.
— Кстати, говоря о прошлом, — сказал он, — Думаю есть кто-то, кто хотел бы поговорить с тобой.
Клэри с интересом наблюдала за Черчем в момент, когда мать незаметно подошла к ней. Кот был увешан десятками свадебных колокольчиков и, с мстительной яростью грыз одну из ножек фортепьяно.
— Мам, — спросила Клэри с подозрением. — Что ты задумала?
Мать ласково коснулась ее волос.
— Есть кое-кто, с кем я хочу тебя познакомить, — ответила она, беря дочь за руку. — Настало время.
— Время? Время для чего? — Клэри позволила тянуть себя к белому столу в углу шатра. За ним сидела девушка с коричневыми волосами, которую Клэри уже видела раньше. Девушка встала со своего места, когда увидела Клэри.
Захария поднялся со своего места. Он мягко улыбнулся Клэри и двинулся через комнату, чтобы поговорить с Магнусом, спускающимся с холма всё ещё за руку с Алеком.
— Клэри, — сказала Джослин. — Познакомься с Тэссой.
— Изабель.
Она посмотрела — она стояла, прислонившись на одну из сторон фортепиано, позволяя игре Джейса (там был слышен слабый звук того, как Черч грыз дерево) усыпить ее. Это была музыка, которая напоминала ей о детстве, когда Джейс тратил часы в музыкальной комнате, наполняя залы Института каскадом нот.
Это был Саймон. Он расстегнул джинсовую куртку, ведь в палатке было тепло, и она могла видеть румянец тепла и неловкости на его скулах. Было что-то чужое в этом, а Саймоне, который покраснел и был холодным, горячим и он вырос, вырос вдали — вдали от нее.
Его темные глаза были любопытными и смотрели на нее — она увидела некоторое признание в его глазах, хотя оно и не было полным. Это не выглядело так, как Саймон смотрел на нее раньше, с тоской, сладкой болью и чувством, будто здесь был кто-то, кто видел ее, видел Изабель, Изабель предоставленную миру и Изабель, которая пряталась подальше, в тени, где только очень немногие могли видеть ее.
Саймон был одним из тех немногих.
Теперь он был… чем-то ещё.
— Изабель, — снова сказал он, и она почувствовала на себе взгляд Джейса, его глаза наблюдали с любопытством в то время, как его руки метнулись к клавишам пианино.
