Саймон был одним из тех немногих.
Теперь он был… чем-то ещё.
— Изабель, — снова сказал он, и она почувствовала на себе взгляд Джейса, его глаза наблюдали с любопытством в то время, как его руки метнулись к клавишам пианино.
— Потанцушь со мной?
Она кивнула, вздохнув.
— Хорошо, — сказала она и позволила ему увести себя на танцпол. На каблуках она была такой же высокой, как он; их глаза оказались на одном уровне. За очками его глаза были такого же, как и раньше, кофейно-коричневого оттенка.
— Мне говорили, — сказал он и прочистил горло, — или, по крайней мере, у меня было чувство, что ты и я…
— Не надо, — прервала его она. — Не говори об этом. Если ты не вспомнил, то я не хочу слышать этого.
Одна его рука легла ей на плечо, другая на талию. Его кожа была теплой не такой, какой она запомнила. Он казался невероятно человечным и хрупким.
— Но я хочу вспомнить это, — сказал он, и она помнила, как он всегда любил спорить. Это, по крайней мере, не изменилось. — Кое-что я все-таки помню… Не то, чтобы я не знал кто ты, Изабель.
— Ты мог бы называть меня Иззи, — сказала она, внезапно чувствуя себя очень усталой. — Иззи, а не Изабель.
Он наклонился, и она почувствовала его дыхание, коснувшееся её волос.
— Иззи, — сказал он. — Я помню, как целовал тебя.
Она вздрогнула.
— Нет, не помнишь.
— Да, я помню, — сказал он. Его руки скользили по ее спине, пальцы щекотали пространство чуть ниже лопаток, что всегда заставляло ее извиваться. — Прошли месяцы, — сказал он низким голосом. — И я чувствовал, что что-то не так. Я всегда чувствовал, что чего-то не хватало. И теперь я знаю, что мне не хватало этого, всего этого, а еще тебя. Днем я ничего не помнил, но ночами мне снилась ты, Изабель.
— Тебе снились сны о нас?
— Просто ты. Девочка с темными, темными глазами. — Он легко коснулся кончиков ее волос. — Магнус говорил мне, что я был героем, — сказал он. — И я вижу по твоему лицу, когда ты смотришь на меня, что ты ищешь того парня. Парня, которого ты знала, который был героем и совершал великие поступки. Я не помню, как я это делал. Я не знаю, остаюсь ли я после этого героем. Но я хотел бы попытаться быть тем парнем снова. Тем парнем, который целует тебя, потому что он это заслужил. Если ты будешь достаточно терпеливой, чтобы позволить мне пробовать.
В этом был весь Саймон. Она посмотрела на него и впервые за все время почувствовала зыбь надежды в своей груди, которую не поспешила загасить.
— Я могу позволить, — сказала она. — Попытайся. Но я не могу ничего обещать.
— Я и не ожидал, что сможешь. — Его лицо просияло, и тень воспоминаний проскользнула в его взгляде. — Ты — разбивательница сердец, Изабель Лайтвуд. По крайней мере, это я помню.
— Тесса маг, — сказала Джослин, — но очень необычный маг. Помнишь, я рассказывала тебе, как паниковала насчёт того, как наложить на тебя заклятие, которое все Сумеречные охотники получают при рождении? Заклятие защиты? И Брат Захария и женщина-маг присутствоали на церемонии и помогали? Так вот, это маг, о котором я тебе говорила. Тесса Грэй.
— Ты рассказывала мне, как тебе пришла мысль взять фамилию Фрэй.
Клэри опустилась на место напротив Тессы за круглым столом.
— Ф от Фейрчалд, — сказала она громко, — А остальное от Грэй.
Тесса улыбнулась, ее лицо засияло.
— Это было честью для меня.
— Ты была ребенком, и не вспомнила бы этого, — сказала Джоселин, но Клэри думала о том, что Тэсса выглядела очень знакомой в тот раз, когда она впервые ее увидела.
— Но почему ты рассказываешь об этом только сейчас? — спросила требовательно Клэри, посмотрев на мать, стоявшую около ее стула, нервно крутящую обручальное кольцо вокруг пальца.
— Почему не раньше?
— Я попросила быть здесь, когда она скажет, если она решит сделать это, — сказала Тесса; ее голос был музыкальный, мягкий и нежный, с частичкой английского акцента. — И я боюсь, что надолго отдалилась от мира Сумеречных охотников. Мои воспоминания о нем и сладкие, и горькие, иногда больше горькие нежели сладкие.
Джослин коротко поцеловала Клэри в макушку.
— Почему бы вам двоим не поговорить? — сказала она и отошла к Люку, который в это время общался с Кадиром.
Клэри посмотрела на улыбающуюся Тессу и сказала:
— Вы маг, но находитесь в дружеских отношениях с Безмолвным Братом. Больше, чем в дружеских-немного странно, правда?
Тесса оперлась локтями о стол. Браслет из жемчуга мерцал на ее левой руке; она лениво прикоснулась к нему, будто бы по привычке.
— Все в моей жизни вне нормальности, но тоже самое можно сказать и о тебе, не так ли? — ее глаза блеснули. — Джейс Эрондейл играет на рояле очень хорошо.
— И он знает об этом.
— Похоже на Эрондейла, — Тесса засмеялась. — Я должна сказать тебе, Клэри, я только недавно узнала, что Джейс решил быть Эрондейлом, а не Лайтвудом. Оба рода очень почтенные, оба я знала, но моя судьба всегда была переплетена с Эрондейлами, — она посмотрела на Джейса, и тоска пробежала по ее лицу.
— Такие семьи как Блекторны, Эрондейты, Карстайрсы, я чувствовала у ним особенную привязанность: я наблюдала за ними с расстояния, я поняла, что лучше не вмешиваться. Частично из-за этого я присоединилась к Спиральному Лабиринту после Восстания. Это место так далеко от мира, оно спрятано, я думала, что смогу найти мир там после того как узнала, что произошло с Эрондейлами.
И после Смертельной войны я просила Магнуса, должна ли я встретиться с Джейсом, поговорить с ним о прошлом Эрондейлов, но он сказал дать ему время. Нести бремя знаний о прошлом — это тяжело. Так что я вернулась в Лабиринт, — она сглотнула, — это был темный год, такой темный для Охотников, для Нижнего, мира, для всех нас.
Так много потерь и скорби. В Спиральном Лабиринте ходили слухи, и потом появились Омраченные, и я подумала, что лучшее, что я могу сделать — это помочь найти лекарство, но его не былою. Жаль, что мы не нашли его. Иногда не всему нужно лекарство, — она посмотрела на Захарию, свет промелькнул у нее в глазах.
— Но иногда случается чудо. Захария рассказал мне как он стал смертным снова. Он сказал, что «это была история Лайтвудов, Эрондейлов и Фейрчайлдов» — она взглянула на Захарию, который был занят, лаская Черча. Кот залез на на стол с шампанским и радостно опрокидывал стаканы.
В ее взгляде было смешано отчаяние и нежность.
— Ты не знаешь, что это значит для меня, как я благодарна за то, что ты сделала для моего… для Захарии, за то, что вы все сделали для него.
— В этом заслуга Джейса, больше, чем кого-либо еще.
