только одно — судебный поединок. Но тебе и это не светит. Понимаешь, почему?
— Судебный поединок — это, фактически, божий суд, а я — атеист.
— Не хочешь принять милость Храма? Все-таки дополнительный шанс. На суде будет жрец и к новообращенным они куда как ласковее. Может, даже вступится.
Винкер вскинул брови:
— Большой — а в сказки веришь?
— Просто стараюсь помочь.
— Ты и так помог. Не грусти. Разберусь. — Винкер был благодарен другу, и даже больше не за наставления, а за возможность вымыться в теплой воде с мылом и чистейшую, даже слегка подкрахмаленную белую рубашку. В такой, если что, даже на виселицу идти приятнее, чем в тех грязных тряпках, в которые превратилась его одежда после всех приключений.
— Мне жаль, что я сам не могу судить.
С этим Марк согласился. Займи судейское кресло Гамсун, было бы куда как проще. Но — простолюдин не имел права судить дворянина, хоть и простого шевалье.
— Удачи тебе, и… хоть ты и не верующий — милости Неба.
Марк криво усмехнулся.
— Призывай лучше Бездну. Она скорее откликнется.
— Если понадобиться, я и демонов ада попрошу, — Хан положил руку на его предплечье, несильно, ободряюще сжал. — Иди. Пора…
Суд проходил в здании городской управы и до нее еще нужно было добраться.
По дороге Марк развлекался предположениями, кто будет его судить. Если бы он был одним из высоких лордов, вроде Монтреза, то в состав суда непременно вошел бы или сам император, или кто-то из его ближайших родственников. Но как аристократ он никто и звать никак.
С другой стороны — мятеж, попытка занять трон. Это, однозначно, прерогатива высшей знати и его судил бы лорд, даже, останься он простолюдином. Значит, будет кто-то из глав провинций. В столице сейчас князь Гевор, Рудим из Валендора и кто-то из Шадди. "Кого-то" отбрасываем сразу, судить может лишь полноправный лорд. Гевор — ближайший родственник Алеты, считаем — пристрастен. Значит — Рудим. И это неплохо. Умный судья в его положении просто подарок судьбы.
Жрец может быть любым, гадать бесполезно, да и ни к чему — он будет против Марка. Винкер никогда не скрывал свое истинное отношение к Храму, так почему сейчас Храм должен поддержать его? Просто потому, что Марк ни в чем не виноват?
Если бы вешали только виновных, это мир был бы Облачным садом.
Третий член суда должен быть военным, но армия далеко и воюет. Значит, возьмут первого попавшегося лейтенанта гвардии. И попадется Шанту. Просто потому, что он попадается всегда.
Еще в бытность свою стражем резиденции Марк подозревал, что капитан гвардейцев просто терпеть не мог дурака и пользовался случаем отослать его куда угодно, хоть ненадолго.
Неожиданно возок дернуло, да так, что он едва не перевернулся. Марк едва успел выставить ноги вперед и упереться в противоположное сиденье. Тонко заржала лошадь, послышалась ругань возницы… и вдруг вздрогнула крыша, так, словно кто-то на нее прыгнул с размаху.
Звякнул сбитый замок и в возок вместе с утренней прохладой просочился… человек. Невысокий, щуплый. Без особых примет. Лицо — под амулетом не вспомнишь, настолько никакое. Глаза вроде бы темные, нос вроде бы прямой, подбородок… как у всех. Обычный подбородок.
В Винкера что-то полетело. Марк схватил — на рефлексах. Разжал ладонь. Сначала показалось — шенга. Нет… круг полый, но в нем не два треугольника, совсем другой символ: три сцепленных открытых угла. Марк его не знал.
Он поднял глаза, надеясь на объяснение. Зря.
— Одевай, — велел человечек, — под рубаху. И, если суд повернется так, что совсем не выскочить, покажи этот знак жрецу. Только жрецу, больше никому. После суда заберем.
— Кто вы и чем я должен буду расплатиться за вашу помощь? — спросил Винкер, пропуская цепочку меж длинных пальцев с аккуратными, квадратными ногтями.
— Это потом. Сейчас жизнь свою спасай.
— Нет. Я так не играю, — Марк протянул кругляш обратно.
— Вот, упрямый! Враг моего врага — мой друг, слышал такое?
— Слышал. Но не верю.
— Хорошо. Враг моего врага — мой союзник. Временный. На очень короткое время. Так покатит?
— Так выглядит интереснее. И все же: какова цена?
— Много ли вещей дороже твоей жизни? — спросил человек. В полутьме возка лицо его едва угадывалось и Марк подумал, что не сможет узнать своего гостя, не смотря на идеальную память.
— Если я начну их перечислять, то на суд мы опоздаем, — невольно улыбнулся Марк, — и не только на этот. На последний, который грядет в конце времен — тоже.
— О-о, — скривился тот, — Идеалист! Надо же так влететь, а! Ну, хорошо. Я немного превышу свои полномочия, где наша не пропадала. Цена будет такой: после суда к тебе придет человек — за вот этим медальоном. Ты его выслушаешь. Он тебе сделает три предложения. На одно из них ответишь согласием. На любое, которое тебе больше понравится. Два других можешь отклонить.
— Не пойдет, — Винкер снова протянул таинственный медальон, — вслепую слова не даю.
— Что же ты такой упертый-то, а? Хорошо… Одно предложение будет таким: не давать никому личной вассальной клятвы до конца войны.
Марк прикрыл глаза, на несколько мгновений, не больше. А то, что эти мгновения ему понадобились, чтобы разогнать мозг до предельной скорости, просчитывая варианты… об этом никому знать не нужно.
Короткая пауза в разговоре была почти незаметна. Он снова открыл глаза и спросил, негромко, с мягкой, но непрошибаемой уверенностью:
— Моя мать жива?
Таинственный гость переменился в лице, сразу и разительно. Исчезла ничем не примечательная, расплывчатая маска, похожая на непропеченный блин, на котором даже возраст не читался.
Сейчас напротив Винкера сидел мужчина лет тридцати, уроженец одной из западных провинций… или столицы, здесь всяких кровей намешано, с жестким взглядом серо-стальных глаз, тонким, прямым носом,
