В столовой я увидела Херши, и та замахала, подзывая меня. Она стояла у стойки салатного бара, накладывая латук на темную металлическую тарелку. Херши весело улыбалась. По сравнению с утром ее настроение значительно улучшилось.
– Я просто обожаю эти тарелки, – призналась она.
Я тоже взяла тарелку. Поверхность была настолько холодной, что у меня заныли пальцы. Из чего же она сделана? Я перевернула тарелку. На донышке красовался знакомый логотип «Гнозиса». Я посмотрела на корпус автомата, выдающего тарелки. Логотип был и там. Значит, «Гнозис» не только поставлял гаджеты для классных помещений. Вот уж не подумала бы, что они занимаются оборудованием для школьных столовых.
– Приятная тарелочка, – равнодушно произнесла я.
После таких событий трудно было всерьез восторгаться холодными тарелками.
Херши переместилась к огурцам. Я механически двигалась следом, беря с подносов то же, что и она. Все здесь было ярким на вид, аппетитным и свежим. Продукты поставляла ближайшая ферма. Как значилось на табличках, все они выращены с использованием только органических удобрений. Тем не менее это не вызвало у меня аппетита. Весь мой аппетит похитило Сомнение.
– Как ты думаешь, он холостой? – спросила Херши.
Я посмотрела туда же, куда глядела она, и увидела Рудда, только что отошедшего от стойки с горячими блюдами.
– Он – преподаватель.
– Твой, но не мой, – усмехнулась Херши, пихнув меня бедром. – И кольца у него нет. – Она захлопала ресницами и отправилась к стойке с гарнирами.
В Сиэтле я никогда не ходила в школьную столовую. На перемене мы с Беком всегда торопились уйти с территории кампуса, подальше от социальной иерархии. Все это я вспоминала сейчас, стоя с подносом и переминаясь с ноги на ногу. Свободных мест за столиками не было.
– Чего застыла? Идем, – окликнула меня Херши.
Мы сели у окна, за столик, где уже сидели Рейчел и Изабель – девчонки из группы Херши. Я лениво ковыряла вилкой в салате, а троица бурно обсуждала своих одноклассников и то, насколько хорошо развит вкус у их преподавательницы.
– Какая ты худенькая, – завистливо произнесла Изабель – толстоватая блондинка в очках, которые наверняка стоили дороже всех моих шмоток. – А я вот просто торчу на еде, – призналась она, кивком указав на свою тарелку. Недоеденный чизбургер был зажат между горкой жареной картошки и холмами макарон с сыром. – Мой вес на одиннадцать фунтов выше рекомендаций Люкса, – продолжала Изабель. – Паршиво, конечно. Нужно что-то с собой делать, заняться самомотивацией на снижение веса, но, если честно, меня это не слишком волнует. Ну, толстая я. Не вешаться же из-за этого. А картошечка такая вкусная! – Ее глаза переместились к моей тарелке. – Держу пари, ты все это выбирала, даже не спросив Люкса. Вот потому ты и вполовину худее меня.
Я уже хотела успокоить бедняжку Изабель и сказать, что терпеть не могу салат, как услышала шепот Херши:
– Помогай. Я, кажется, совсем сплю.
– Привет, девочки. – За наш столик присел Лиам. – Как проходит ваш первый день в Тэдеме?
– Ошеломительно, – ответила Херши, ухитряясь одновременно придавать своему голосу оттенок скуки и сарказма.
Похоже, Лиам этого не заметил.
– Ну что, Лиам? Знакомишь юных дам с нашей жизнью?
Услышав голос декана Этуотера, Лиам мгновенно выпрямился и расправил плечи. Херши усмехнулась. Она видела, что декан направляется к нам, но промолчала.
– Стараюсь, – весело ответил Лиам, глядя на Херши.
– Ну, эта юная дама не нуждается в твоей помощи, – вдруг сказал Этуотер.
Я посмотрела на Херши, думая, что сказанное относится к ней и ожидая ее остроумного ответа. Но Херши почему-то смотрела на меня. Ее одноклассницы – тоже. На меня же смотрел и декан Этуотер.
– В этом году ты у нас – единственная Гепта.
Гепта. Я знала эту греческую приставку, обозначавшую число семь. Семерка стояла у меня и в письме о приеме в Тэдем, в графе «Академический символ». Это означало, что у меня природная склонность к предметам, связанным с гуманитарными науками. Тогда я не придала этому значения. Наверное, многие ученики Тэдема имели такую же склонность.
– В нашей группе не было ни одной, – сказал Лиам, даже не пытаясь скрыть своего удивления.
– И в предшествовавших группах тоже, – добавил декан Этуотер. – Рори – весьма незаурядный человек. – Он положил руку мне на плечо. А Херши даже сощурилась.
– Надо же… – пробубнила я, поскольку не знала, чту сказать.
Я старалась сохранять нейтральное выражение лица, но внутри меня все ликовало. «Весьма незаурядная»! И об этом сказано не где-нибудь, а здесь, в Тэдеме.
Декан Этуотер понимающе улыбнулся:
– Ты не позволила истории сбить тебя с толку. Хвалю. – Он стиснул мне плечо и отошел от нашего столика.
– Вау! – воскликнула Изабель, пялясь на меня через красивые очки в темно-синей оправе. – У меня старший брат был Гекса, и то отец носился с ним, как с сокровищем.
До этого она и Рейчел почти не обращали на меня внимания. Теперь же на лицах обеих я видела смесь любопытства и почтительного восхищения. Глаза Херши напоминали два лезвия. Чувствовалось, она изо всех сил пытается разгадать слова декана насчет истории.
Я тоже думала о его словах.
– Большинство ребят в Тэдеме – Пенты, – сказал Лиам, в голосе которого появилась какая-то новая интонация. – Пятерочная склонность.
По его словам я поняла, что сам он – Гекса. Парень с шестерочной склонностью.
За столиком стало тихо. Все смотрели на меня.
Потом Херши встала.
– Пока, ребята, – бросила она нам и пошла к выходу.
Лиам провожал ее глазами. Рейчел тоже смотрела вслед удалявшейся Херши.
– Завидует… В муниципальных школах все такие. А вот я думаю, это круто, что ты – Гепта, – улыбнулась мне Рейчел. Ее улыбка была искренней, и я тоже улыбнулась.
– Спасибо. Я вообще не понимаю, о чем говорил декан и почему это…
– Это значит, что ты рождена для… – перебил меня Лиам, но не договорил.
– Рождена для чего?
Он посмотрел на меня, удивляясь, что я не понимаю столь очевидных истин.
– Для величия.
Столовую я покидала с заметно возросшей решимостью заставить Сомнение замолчать. Если я – Гепта, мой мозг сумеет справиться с небольшими синаптическими сбоями. Они-то и были причиной, почему я слышала внутренний голос.
– Мне нужна порция кофеина, – заявила я Люксу по окончании первого учебного дня.
Помнится, в прежней школе нам в первый день учебы ничего не задавали. Тэдемские преподаватели придерживались иной точки зрения, а потому нагрузили меня домашними заданиями.
