— Скорее преданный.
— Пошел ты!
Джерико скривил губы:
— Теперь ты знаешь, что чувствовал я, брат. Помнишь тот день, когда ты вместе со всеми отвернулся от меня?
— Как ты мог?
Забавно.
— Тот же самый вопрос преследовал меня с тех самых пор, когда я, прижатый Зевсом к полу, посмотрел на тебя, а ты уставился вниз, себе под ноги. — Джерико схватил Деймоса за голову и заставил его поднять взгляд. — Ты удерживал меня, пока моя мать выжигала слова на моей плоти. Я до сих пор чувствую боль от твоих рук, вцепившихся мне в горло.
— Ты заслужил свою кару.
Джерико изо всех старался не ударить его и не добавить ему новой боли. Как мог Деймос даже теперь не сожалеть о том, что сделал? Раньше они были друзьями. Вот поэтому он и не испытывал ни к кому из них жалости. Никто не проявил к нему сострадания.
Имел он их всех.
— А ты получил свое, — сказал он безжалостно. — Сын Фурий. Скольких людей ты замучил на протяжении многих веков ради своей матери и Зевса? Что, теперь тебе не повезло?
Деймос попытался ударить его головой, но Джерико успел увернуться.
— Нуар собирается убить нас.
— Я позабочусь, чтобы у вас была славная заупокойная месса.
Деймос покачал головой:
— Значит вот так? И никаких угрызений совести?
Джерико развел руками и равнодушно пожал плечами:
— Мы — результат нашего прошлого. Но если тебе будет от этого легче — мне тебя жаль.
Деймос усмехнулся:
— Тебе станет жаль еще больше, когда тебя также подвесят на этой стене. Даже не думай, что Наур не сделает этого с тобой. Он — бог, породивший предательство, и я уверен, что у него уже есть местечко, на котором высечено твое имя.
Джерико расхохотался над его предупреждением:
— Ох, брат, вы все были настолько хорошими учителями. Никогда снова я не поставлю себя в такое положение. Поверь мне. Я выучил свой урок в руках Долофони, которыми ты руководил. Я не намерен давать Нуару какой-нибудь повод отыграться на мне. Я на его стороне. Навсегда.
— Джерико?
Шокированный тем, что кто-то в этой дыре знал его новое имя, Джерико посмотрел на подвешенного справа узника. Как и Деймоса, его ужасно избили. Темные волосы свисали вокруг лица с распухшими губами и подбитым глазом, который был покрасневшим от лопнувших кровеносных сосудов.
Ему потребовалась целая минута, чтобы узнать пленника. Именно глаза выдали его личность. Один темно-карий, другой — ярко-зеленый.
Джейден.
Джейден являлся тем, кого вызывали демоны, желающие договориться об услуге с Нуаром и Азурой. Джерико знал, что Джейден жил с ними здесь, но он скорее думал, что посредник имеет собственную роскошную резиденцию, а не содержится в клетке с остальными их жертвами.
Ошеломленный, Джерико отпустил Деймоса и шагнул назад:
— Что ты здесь делаешь?
Джейден горько рассмеялся:
— Мое жилище вызывает у тебя отвращение? А я уже привык к нему. Хотя, для разнообразия, вид чего-то другого, помимо искалеченных тел, был бы приятнее.
Джерико нахмурился.
— Ты же служишь Источнику. Ты один из них.
Джейден покачал головой:
— Я служу Нуару и Азуре. И мой тебе совет: никогда не зли их. По некоторым причинам сам я не сумел вовремя остановиться. Думаю, что старые привычки умирают тяжело. — Он глянул вниз на свое изрезанное, кровоточащее тело, едва прикрытое обрывками одежды. — Так же тяжело теперь умираю здесь я. Но не волнуйся. Я уверен, что к тебе они будут добрее, чем ко мне. Прежде, чем я оказался здесь, мне долго удавалось сдерживать их злобу. Отчасти поэтому им нравится потрошить меня каждый раз, когда у них появляется такая возможность.
Он посмотрел мимо Джерико и увидел скрывающегося в тенях Асмодея. Свет, исходивший от его руки, был приглушен и слаб. Джейден окликнул его:
— Эй, давно не виделись.
— Да, последний раз ты выглядел лучше. Я говорил тебе не бесить Нуара. Но скорее ад замерзнет, чем ты кого-то послушаешь.
— Какой смысл теперь говорить об этом? — спросил Джейден.
Асмодей кивнул:
— Да, ты прав. Истекай кровью, это не имеет теперь значения, да?
Деймос скривил губы:
— Меня тошнит от всех вас. — Он дернулся в цепях, как будто пытаясь разорвать их.
Джейден проигнорировал его и уставился своими разноцветными глазами на Джерико:
— Между прочим, твой младенец выжил.
Джерико понятия не имел, о чем говорил этот человек. У него не было детей.
— Что?
— Ребенок, которого ты спас столетия назад. Я только хотел, чтобы ты знал — твоя жертва была не напрасна. Ребенок выжил и вырос здоровым.
Тем лучше для этого отродья.
— Ты думаешь, меня это волнует?
Джейден пожал плечами:
— Ради нее ты отказался от своей божественности. Я полагал, что да.
Джерико нахмурился еще сильнее:
— Ради нее? — Невероятно, но он даже не потрудился определить пол младенца перед тем, как отдать его. Тогда это не имело значения. Он видел только улыбку и дружелюбные глаза.
Джейден кивнул:
— Ребенок, которого ты спас — это онерой Дельфина.
Эта новость сразила Джерико. На мгновение у него перехватило дыхание. В неверии он затряс головой.
Не может быть.
— Ты же знаешь, что это правда, — произнес Джейден глубоким, уверенным голосом. — Ты должен был понять это как только увидел ее, она сильно похожа на свою мать.
Тем не менее, он отказывался этому верить. Какова была вероятность?
— Ты лжешь мне.
— Зачем мне это делать?
— Все лгут.
— Я — нет.
Джерико поморщился, чувствуя себя еще более преданным. И все же, когда он все взвесил в голове, то понял, что Джейден не врет. Инстинктивно он знал это.
Он спас Дельфину…
Женщина, ждавшая в его комнате, оказалась тем самым человеком, ради которого он отдал все, кроме жизни.
Его пронзила ярость. О, это было слишком иронично.
У нее должок перед ним, возврата которого он решительно намеревался потребовать. Он получит удовольствие, содрав с нее шкуру, прежде чем закончится этот день.
Джерико в бешенстве ворвался в свою комнату. И тотчас же затих, обнаружив, что Дельфина спит на кровати, укрывшись плащом из его крови. Ее лицо было бледным, светлые волосы мягкой спутанной массой рассыпались вокруг нее. Руки Джерико зудели от желания прикоснуться к ним.
Ее тихое посапывание странным образом ласкало его слух и согревало.
И вместо того, чтобы выплеснуть на нее весь свой гнев за то, в чем она не была повинна, он пересек комнату и опустился рядом с ней на колени. Трудно было узнать в ней того милого, счастливого ребенка, который когда-то обхватывал своими маленькими пальчиками его пальцы и так сильно сжимал их, что это действие тогда затронуло его за живое.
