Бронислав, помолчав, добавил:
— Ладно, признаю, сам бы не отказался.
— Но-но, — с шутливой грозностью проговорил Гудков. — На мою территорию не лезь! Схлопочешь!
— В другой раз заключил бы с тобой пари. Но не сейчас. Рыжий, ты запреты знаешь. Не стоит. Провалишь все наше дело.
— Я осторо-о-ожненько.
— Нет, — голос Куделя стал жестким. — Если отец узнает…
— Ладно, ладно, — быстро проговорил Гудков. — Это все шутки юмора. Шуток не понимаешь? Но хороша девица красная, огонь просто!
Я все-таки оглянулась, типа лямку от рюкзачка поправила. Кудель и Гудков смотрели мимо меня, куда-то вдаль. И слава богам. Такие ухажеры мне и даром не нужны, и с деньгами тоже.
Глава 10
Глава 10
— Ну и что нам искать?
Они стояли посреди кладбища, мирного и солнечного в это ясное, тихое утро. Несмотря на теплую погоду, Богдан ежился и поминутно поправлял горловину свитера-гольф.
Антон почувствовал, что сердца касается холодная волна, поднявшаяся из солнечного сплетения. Дурной знак, надо быть осторожнее. С другой стороны, они с Богданом на старом, заброшенном сельском кладбище, за деревьями – трасса, за забором с калиткой, уже на новой части погоста, из катафалка выгружают гроб, а из микроавтобуса – родственников покойного. Слышны тихий плач и голос жреца, утешающего скорбящих. В храме «ударяют тройницу» – отзванивают ритм для разрушения всех негативных сил, способных помешать благополучному упокоению. Это тоже кстати.
— Ищем провалившуюся или недавно вскопанную могилу. У меня две версии того, что произошло: имеется какой-то вирулентный покойник, и у него случилась посмертная ремиссия. Темный коловрат в любом случае снесет верхнюю часть земли. Встал он или нет, это уже другой вопрос. Версия номер два: охотники на нежить или расхитители гробниц. Хотя… вряд ли. В случае банального грабежа использовать столько энергии – это как из пушки по воробьям стрелять. И версия третья, последняя, к которой я больше всего склоняюсь – здесь проводился ритуал. В этом случае признаки «работы» колдуна мы можем и не найти. Если он… или она… шесть верст остаточным коловратом чучела в лавке поднял, замести следы ему… или ей… уж точно труда не составит. Ты могильщика расспросил?
— Да, он сказал, раз в три дня делает тут обход. В конторе его ходят слухи, что старое кладбище собираются сносить, останки перезахоранивать, мол, от греха подальше и люди боятся: были уже странные манифестации. Я сказал, что мы из Академии, материал ищем… наглядный. Просто посмотрим, приглядимся.
— Раз в три дня? И днем-то наверняка. При желании ритуал провернуть можно.
— А если… найдем… а, Тош? — Богдан слегка сглотнул.
— Если найдем умертвие, — Олевский состроил серьезную мину, — позаимствуем у могильщика лопату, отсечем голову, отделим ее от тела, у горла затрамбуем освященной землей, засыплем тут все солью… хорошо бы еще кол осиновый в сердце, для надежности – если кровь пойдет, точно наш клиент. Ну ты и взбледнел, — Антон прыснул. — Типун мне, помню.
— Дурак, — выдохнул Райяр. — А серьезно если?
— Сообщим агентам по Контролю и будем ждать бригаду по зачистке. Да, я говорил тебе, что мы работаем без гонорара? Василий Степанович вместо этого нам хорошую рекламу сделает, в своих кругах.
При упоминании финансовой части «проекта» Райяру заметно полегчало, он порозовел и взвыл:
— Как без гонорару-то?! За что на риск идем?! В каких-таких своих кругах?! Что за реклама такая, импа вашего?! Это нам теперь всегда таксидермистов от оживших чучел спасать?!
Они обыскали кладбище вдоль и поперек. Ничего. Покойники самым возмутительным образом спали в своих могилах. Богдан ходил между надгробий и читал криво выщербленные надписи, все больше мрачнея:
— Здесь ведь все его жертвы, помещика. Ох, и успел наглумиться, лютый, пока его к ответу не призвали! Я рад, что живу не в то время.
— Что там? — Антон ткнул пальцем в высокие заросли дикой алычи.
— Так, минутку… — Райяр сверился с планом в планшете, — семейное кладбище Темяхиных. Слушай, тут еще кое-что есть! Оказывается, злодей кровожадный и семейство свое не щадил. Целая статья о том на краеведческой страничке.
— Поставь статью на озвучку и идем, — решительно сказал Антон.
Они слушали рассказ о зверствах Темяхина, пока пробирались через кусты по едва заметной тропинке. Тринадцать склепов, около сорока захоронений. Кто-то умер своей смертью, но кто-то…
— Младенец Темяхин, крещен постмортум, сын от первой жены, типа избивал он ее при беременности… Жертва ведь, тоже, — Богдан отключил механический голос программы и просматривал список обитателей склепа.
— Младенец? Нет. Ищи кого-то взрослого?
— Обоснуй, — потребовал Богдан.
— Сердце подсказывает. Довольно?
— Нет. Нет у тебя сердца, Олевский.
— Был ритуал. Сильный. А ребенок, просуществовавший на земле всего-ничего интереса не представляет – энергии мало.
— Обоснуй принят. Девица Попова, племянница. Умерла от горячки. Одно время проживала со второй женой нашего злыдня в качестве компаньонки. Бедная была, — пояснил Богдан, вглядываясь в план.
— Где? — коротко поинтересовался Антон, почувствовав, как раздуваются и становятся больше обычного ноздри.
— А вон там. Хорошенький склепик, разве что не розовенький.
— Ну что? — нервно спросил Богдан. — Оно?
Антон принюхался, раздувая ноздри.
— Ой, — поморщился Райяр, — не знаю, что страшнее: предвкушать жуткую находку или на тебя смотреть.
— Это здесь, — сказал Антон, стараясь скрыть волнение. — Помоги.
— А может, не надо? Вызовем агентов, они приедут и…
— Помоги, — повторил Тони, становясь у крышки мраморного гроба.
Он сам не понимал, зачем нужно спешить, но чувствовал – это оно и это срочно. Тот, кто проводил ритуал, почему-то ограничен по времени. А если учитывать, что темный коловрат имеет особенность не впитываться сразу и был выдан с «запасом»… Вон его сколько вокруг. Богдан не чувствует, но он человек, пусть и с «особенностями».
Вдвоем они сдвинули крышку гроба. Пахнуло оттуда тем, чем и должно было – Райяр закашлялся и приложил к лицу платок. Но тут же оживился и поднял планшет на уровень глаз, запечатлев на камеру покойницу и «интерьер» гроба. Возможно, при жизни усопшая была красива, теперь же вряд ли фото Богдана согласился бы напечатать какой-либо из журналов для дам, даже из тех, что проповедуют отказ от стереотипов красоты и публикуют фото моделей стиля «бодипозитив» и «элегантная старость».
— Господи, жуть-то какая, — передернулся Богдан, перелистывая снимки. — Тоша, тут что-то лежит. Это… часы.
— Не трогай.
— Не дурак, сам знаю. Просто наклонюсь немного…. Главное, смотреть только на часы, а не на… пальцы, фу ты, господи… Они тикают. Тош, часы тикают!
— Я понял. Тише. Сейчас медленно отступаем назад. Очень медленно.
Надо отдать Богдану должное, отступать он умел достойно, без паники. Оба пятясь отошли к стене и двинулись вдоль нее, не сводя взгляда с гроба. Антон уже предполагал, что может увидеть, Богдан – не совсем. Райар покосился влево и схватил Тони за руку: прямоугольник солнечного света от двери с поперечинами решетки, вскрытой Богданом при помощи отмычки (имелся у него и такой талант), резко потемнел. Внутрь ворвался порыв ветра вместе с сорванной с деревьев желтой листвой, что в избытке намело у каменных дверей в склеп (Антон еще подумал, что неизвестный колдун и это предусмотрел – разравнял кучу за собой), закружил листья смерчем. В высоком окне склепа, которое до сих пор давало достаточно света, треснул и осыпался пыльный витраж. Стало светлее и страшнее.
— демон… здесь был демон… — из гроба донеслось тихое бормотание. — … и он все еще здесь… я чувствую его… и еще одного… и еще…
Женщина, севшая в гробу, слегка поджав ноги, была прекрасна. Молода и стройна. И одета по погоде и по моде… несколько великосветской, подходящей для выхода в высшее общество, но вполне в духе двадцать первого века. Черное вечернее платье с изящным силуэтом, массивные украшения от известного дома (похожие дарил матери отец). Даже сумочка была. И макияж, несколько яркий, опять же, скорее для вечера, чем для дневных прогулок. Часы дама держала в руке, чуть бледноватой, с длинным маникюром.
