Муж. Стоило подумать о нем, и во мне разлилась волна тепла, окутывая меня счастьем. Я была так влюблена в него, что одна только мысль о нем пробуждала во мне чувство необыкновенной радости. Но я не видела его со вчерашнего дня, и теперь отчаянно скучала по нему. Вместе с ночью, накрывшей темнотой город, на меня навалилась тоска. И мое решение сохранить наш брак в тайне начало казаться глупым и ненужным. Все причины, которыми я руководствовалась, принимая его, имели значение только при свете дня. Сейчас же мне больше всего на свете хотелось оказаться в плену его сильных рук, делая все остальное неважным.
Я стояла у высокого, до пола, зеркала в своей спальне в доме эры Новиты, расчесывая перед сном волосы. Мы с Алирой сделали множество покупок, среди которых оказалась и та самая шелковая комбинация, которая была сейчас на мне. Пеньюар, прилагавшийся к ней, остался лежать на кресле у кровати, оставив меня лишь в шелке и полупрозрачном кружеве сорочки. Я смотрела на свое отражение в зеркале, чуть затемненное мягким свете ламп, сожалея, что Дэсмонд не видит меня сейчас, когда услышала за спиной тихий щелчок.
Застыв у зеркала, я не смела шелохнуться, наблюдая, как позади меня от высокого окна отделяется тень и начинает медленно приближаться ко мне, обретая знакомые черты.
Черты моего мужа.
Ничего не говоря, он медленно подошел ко мне, не сводя с меня жадного, пожирающего взгляда. А потом встал за моей спиной, обняв одной рукой за плечи, а другой за талию. Все также не сводя с меня, вернее, теперь уже с моего отражения в зеркале, взгляда.
Я позволила себе откинуться на его широкую грудь, прижавшись к нему всем телом. Наслаждаясь этим долгожданным моментом близости. Опустив голову, я дотронулась губами до руки мужа, лежащей на моем плече, и потерлась носом об обнаженную кожу его ладони. Сожалея, что остальную часть его руки от меня скрывает рубашка.
− Как прошел твой день? − спросила я, поймав в отражении его взгляд.
− Теперь − прекрасно. Ты со мной, и, несомненно, рада меня видеть. − Он наклонил голову, зарываясь носом в мои волосы.
Я запрокинула голову назад и, немного развернувшись в его объятиях, поцеловала его в уголок губ.
− Даже больше, чем просто рада. Раньше я никогда бы не могла подумать, что «всего один день» может превратиться в «целый один день», если в нем не будет тебя. И что я буду так отчаянно скучать по кому-то даже среди круговерти людей и событий. Чем бы я не занималась сегодня, мои мысли все равно возвращались к тебе.
− Я рад это слышать. Но, вместе с этим, не рад, что пока могу позволить себе только это.
Он развернул меня к себе лицом, продолжая крепко прижимая к груди, и впился жадным поцелуем в губы. Будто был путником, которому после долгого странствия по пустыне наконец-то встретился живительный источник. Впрочем, в каком-то смысле так и было.
Дэсмонд целовал и целовал меня, пока его руки блуждали по моей спине, спускаясь ниже, сминая и лаская. А потом с глухим стоном оторвался от моих губ, немного отодвигаясь от меня.
− Еще немного, и я не смогу остановиться, − хриплым голосом проговорил он. − Лучше расскажи, как прошел твой первый день в больнице?
− Все было хорошо. Теодор, то есть доктор Руссо, очень помог мне.
− С каких это пор мой дражайший кузен успел стать для тебя Теодором?
− Неужели ты ревнуешь? − с неверием, смешанным с восторгом от еще одного доказательства его чувств, спросила я.
− Ревную? − Дэсмонд на пару мгновений замолчал, будто прислушиваясь к себе. − Пожалуй, да. И это чувство ново и крайне досадно для меня.
− Тебе незачем ревновать меня. Особенно к Тео… доктору Руссо. Он для меня не более, чем просто наставник по работе. И, говоря о работе. Сегодня я проводила диагностику магического контура одного пациента.
− Эра Бруни.
− Откуда ты…Ты следил за мной?
− Присматривал. Я же не мог допустить, чтобы моя жена общалась с потенциально опасными пациентами.
− Ты невозможен, Дэсмонд! И как я могу сердиться на тебя после такого признания?
− Никак, − усмехнулся он. − Так что там с эром Бруни?
− Некоторое время назад у него произошло резкое уменьшение магического потенциала без всяких видимых причин. Естественно, вместе с этим уменьшилась и его магическая сила, и вместе с ней и жизненные силы. Сейчас он большую часть дня спит или находится на границе реальности и сна. Причина такого его состояния не была найдена, и единственное, что врачи смогли для него сделать − это поддерживать его магический потенциал на том уровне, с которым эр Бруни поступил в больницу. На уровне восьмерки, при том, что изначально он обладал потенциалом не меньше чем в пятьдесят единиц.
− Падение с пятидесяти до восьми? − Дэсмонд нахмурился. − Как быстро?
− С момента появления первых симптомов − месяц, может, чуть больше.
− Это не могло случиться самопроизвольно. − Дэсмонд нахмурился еще больше. − Я полагал, что, работая в больнице, ты будешь в безопасности. А вместо этого ты, похоже, обнаружила часть одной опасной головоломки. И мне это очень не нравится.
− Только пожалуйста, не говори, что теперь, всего лишь спустя день, моя работа в больнице закончена?
− Не скажу. Хотя хотел бы.
− Спасибо, − я, не сумев сдержать радость, быстро дотронулась поцелуем до щеки мужа. − Возможно, я знаю, с какой стороны подступиться к решению этой загадки. Проводя диагностику магического контура эра Бруни вручную, я пыталась повторить его контур с использованием стандартного набора для магической диагностики. И мне удалось это, только когда я заменила один из искусственных камней-накопителей твоим подарком − осколком сапфировой звезды. Камнем, обладающим «врожденной» магией. Ты же понимаешь, что это значит?
− Что какое-то время подобный камень был частью магического контура твоего пациента.
− Да, можно сказать, что он был частью самого эра Бруни. Я могу предположить, что после того, как камень каким-то образом встроился в магический контур, через него стали проходить основные магические каналы. И именно он стал резервом, в котором накапливалась неизрасходованная магия. Если все было именно, так, то со временем произошла привязка магического потенциала эра Бруни к камню. А после того, как камень исключили из контура, то уровень магического потенциала резко упал. Но зачем… − я задумалась, пытаясь понять, зачем это могло быть нужно.
− Я полагаю, чтобы отнять магию, − ответил на мой невысказанный вопрос Дэсмонд. − Скорее всего, накапливаемая в камне магия вначале отсекалась от магических потоков, при этом оставаясь в магическом контуре.
− Тогда становится понятным, − продолжила я. − В этом случае искусственная изоляция магического резерва могла привести к резкому снижению магического потенциала, как это и происходило. И если после этого исключить камень-накопитель из магического контура, то создастся впечатление, что первичным было уменьшение магического потенциала, а уменьшение магической силы − только вторичным процессом. Хотя на самом деле порядок был обратным.
Получается, что, используя природный камень-накопитель, можно отнять магию у человека, при этом, фактически, лишив его жизни, − я говорила это, еще до конца не осознавая, насколько это ужасно.
− При этом человек просто используется для перезарядки магического артефакта, − четко определил всю чудовищность этого Дэсмонд. − Уже очень поздно, − после долгой паузы добавил он.
− Ты не уйдешь? − я прижалась к груди мужа, заглядывая ему в глаза.
− Хочешь, чтобы я первым нарушил наш уговор? − он скользнул жадным взглядом по моему телу, едва скрытому шелком и кружевами.
− Просто я очень соскучилась, − я уткнулась в его грудь, чувствуя, как его руки еще крепче обнимают мою спину, желая, чтобы это мгновение, эти объятия никогда не заканчивались.
Несколько мгновений мы стояли неподвижно, а потом Дэсмонд подхватил меня на руки и отнес в постель. Нежно опустил на нее, закрывая одеялом, устраиваясь поверх него позади меня, и вновь заключая меня в объятия.
