— А может, мне ещё и зад тебе подтирать? — взвился ни с того ни с сего обычно такой спокойный Хезер. — Ты в своём уме, Данат, какое ещё отступничество?! Из-за твоей спеси и всех этих ваших амурных дел я не могу быть врагом самому себе! В кои-то веки я вчера уснул без этой жуткой боли в ногах! И я в отличие от некоторых, ничего плохого этой девушке не делал, поэтому она мне не враг!
— О, теперь ведьме на крючок попался мой бедный Хезер! — с поддевающей иронией зло протянул Данат. — Значит, я не ошибался, утверждая, что у каждого из нас есть своя цена!
— Не думаю, что она ведьма, Данат. И ты злишься на неё не из-за этого! — многозначительно взглянул на него Хезер.
— Она тебя там, что всю ночь обучала особой прозорливости?
— Представь себе князь, впервые возле меня спала девушка, которую я не пытался уложить рядом с собой! — не на шутку начинал злиться Хезер. — Такое бывает, знаешь ли, помнится, мой дед называл это благородством или благочестием!
— Мне показалось или в голосе моего друга, который ни на шаг не отставал от меня ни в бою, ни в разгулах, я слышу осуждение?
— Скажу тебе так, Данат — у меня есть особое чутье, ты знаешь, я вижу нутро людское.
— Особенно женское! — перебил его Винс.
— Не лезь, дай договорить! Мне сразу бросается в глаза, если девушка легкодоступна, или корчит из себя недотрогу, или она пустоголовая простушка, или же кто нечист на руку или пускает пыль в глаза — я таких за милю чую. Но Мидэя. … Вы можете смеяться, но это воин! Хрупка, но в ней стальной стержень, нежный цветок, но с иного боку — упрямая лиана, которая цепляется за жизнь своими ползучими корнями. У этой девушки есть какая-то цель, но зла в ней определенно нет!
— Да ты, Хезер, прям поэт. А может, и он ведьмак, а Данат?! — подал голос Лионель, — Давай клеймить каждого, кто мыслит иначе и поступает по-своему. Возьми и сожги всех неугодных тебе, только боюсь, один останешься, и станешь ещё более неистовым безумцем.
Но в ответ Данат лишь раздраженно мотнул головой, пришпорив коня.
Узкая, извилистая тропа вдоль скалистого утёса пролегла почти у обрыва. На ней с трудом могли разъехаться две лошади, а о повозке и говорить было нечего, дорога была слишком опасна, а потому заброшена. Было видно, что путников тут не встречалось уже очень давно, ни следов обуви, ни копыт, из узких расщелин торчала сухая трава, а кое-где лошадям приходилось даже пробираться через обвалившиеся камни. Внизу неслась быстрая горная река. Такой путь для путешественников грозил если не опасностью и гибелью, то неожиданными препятствиями уж точно.
…Мидэя не могла этого предвидеть. Что-то испугало её лошадь, возможно животное заметило змею, но кобыла, вдруг встав на дыбы, рванула в сторону, еле успев повернуть у обрыва. Мидэя насилу удержалась в седле, неудачно крутанувшись, хватаясь за поводья, а вот её котомка полетела вниз.
— Проклятье! — в отчаянье застонала девушка, подстегнув лошадь вперед. — Дорогу!!! — крикнула она, чтобы рыцари успели направить своих лошадей ближе к скалам. — Хезер, пику! — и на скаку выхватив у воина пику, она стремглав помчалась дальше. Что-то ей подсказывало, что впереди должен быть спуск к реке. Она гнала лошадь, выжимая из той все её конские силы, желая опередить течение, шепча про себя заклинания, обращенные к силе. Кулон со священным огнём висел у неё на шее, но в мешке были ценные свитки! Спуск действительно был, но он оказался крутым и каменистым.
В это мгновенье Мидэя даже не задумывалась, что лошадь может сломать ноги, что она сама может упасть и свернуть себе шею — её взгляд был устремлен на бурлящую поверхность воды!
И сила хранила её и бедное животное под ней! Мидэя всё-таки подцепила пикой ремень мешка, вытащив своё сокровище. На котомке лежало особое заклятье — её не мог взять никто другой, она не могла где-нибудь её забыть, ей не страшны были ни огонь, ни вода, вот только падение в пропасть не было предусмотрено.
Когда Мидэя уже не торопясь, заставила лошадь взбираться обратно вверх — все двенадцать рыцарей остановились, наблюдая за её злоключениями.
— Захватывающее зрелище, мы все просто поражены! — язвительно бросил ей Данат издали. — Столько отваги и решимости! У тебя что там, золотые слитки? Нужно было всё-таки тебя обыскать, когда ты покидала мой замок!
— Плевать мне на твоё богатство и на твоё мнение тоже, — ответила Мидэя, взобравшись на дорогу.
— Раз плевать, зачем тащишься за нами? — хмуро поинтересовался Лионель. Но Мидэя лишь молча бросила на него взгляд полный упрямства и грусти.
Погода никак не желала проявлять милосердия к путникам, щедро заливая всё живое и неживое мелким заунывным дождём. Этим вечером Винс даже не пытался развести костёр. Их путь лежал через дикие пустынные места, здесь даже не встречалось заброшенных крестьянских деревень, не говоря уже о тавернах или постоялых дворах. Только лес и каменистые холмы. Но вот только и на этот раз у Мидэи в костре упрямо потрескивал огонь, наперекор дождю и на зависть продрогшим рыцарям.
— И почему нас понесло именно по этой дороге? — поёжился Росс, с тоской взглянув на костёр неподалёку. — Может, пойти и узнать, как она это делает?
— И зачем спрашивается, я подстрелил двух зайцев? Не сырыми же их жрать! — пробасил Бродерик.
— Знаешь, Данат, ты нас позвал, мы за тобой пошли, но в таких походах, как водится, мы все равны, в моих жилах тоже течет кровь княжеского рода, пусть даже и разоренного, и я имею право поступать по своему усмотрению! — решительно заявил Хезер. — И сейчас я не вижу ничего предосудительного в том, чтобы пойти и согреться у её костра! — развернувшись, он зашагал в сторону Мидэи.
— А ты куда? — крикнул Данат вдогонку Бродерику.
— Куда, куда? Делать жаркое! Я знаю таких ещё десятеро, которые звереют, когда голодны!
— А вы, я так думаю, исполнять ритуальный танец у костра? — издевательски заметил князь, направившимся в ту же сторону Винсу, Россу и Дюку.
— Мы просто тоже не видим причин чувствовать себя околевшими тушами, — буркнул на ходу Винс, даже не думая сбавлять шаг.
— Так и быть, пойдемте тогда всем скопом, — усмехнулся Данат, и остальные вскочили так, будто только этого и ждали.
Хезер уже сидел рядом с девушкой, примостив свои голые пятки, чуть ли не к самому огню, Бродерик подвесил мясо, весело отшучиваясь от Винса, который пристроился с другого боку от Мидэи. Заметив остальных рыцарей и Даната, подсаживающихся к огню, она лишь закусила губу, пряча улыбку.
— А вина у тебя случайно не найдется? — легонько толкнул её локтем Винс. — Ах, ну да, ты же не гложешь это пойло.
— Тогда может, наколдуешь, как и этот костёр? — поднял брови Дюк, переглянувшись с Данатом.
— Колдовать я не умею, повторяю для тугодумов. Хотя было бы неплохо, что-нибудь прошептать и прекратить этот дождь, — спокойно ответила Мидэя.
— Не знаю у кого как, а у меня есть вопросы к самой обычной девушке, которая умеет разводить огонь на мокрых ветках, которая видит прошлое и будущее, и которая возможно умеет исцелять смертельные раны, это же умеют все обычные девушки, правда? — криво усмехнулся Данат, усаживаясь самым последним. — Я может, и скотина, но я не идиот! Давай начнем с простого. Откуда ты знаешь столько языков и где ты научилась читать? Ты же понимаешь, Дэя, что тебе придётся ответить, ночь длинна, нас много, а ты одна, — он сел напротив, не сводя с неё своего придирчивого взгляда.
Мидэя задумчиво молчала, шевеля веткой в костре.
Данат уже было решил, что она не собирается ему отвечать, и приготовился бросить ей очередное разоблачающее предположение, как она вдруг заговорила:
— Хорошо, я расскажу. С самого детства я росла и воспитывалась в очень древнем и удалённом монастыре, где веками копились знания.
— Так ты монашка?! — не сдержавшись, удивленно воскликнул Дюк.
— Нет, я была послушницей, и отречения не принимала. Время от времени в монастырь попадали девочки, наделенные особым даром, монахини обучали их правильно этим пользоваться, давали им необходимые знания, и в последствие из них получались сильные знахарки-ведуньи и оракулы. Потом они уходили в мир помогать людям, где невежи прозывали их ведьмами. Не буду отрицать, ведьмы, те одарённые, выбравшие сторону морока существуют, и у них имеется своя тёмная сила, но там где я выросла — нас обучали лишь магии добра и милосердия. У меня не было такого дара как у других, ребёнком меня нашли на берегу, выброшенную морем после кораблекрушения, но следуя особым знакам, сёстры монахини всё равно передавали мне свой опыт. Целых десять лет. Вкладывая крупицу за крупицей, пока я не превратилась в хранительницу ордена. Вот где я научилась читать, исцелять раны и разводить огонь.
