И замолчала.
Куда, собственно, я его переселять собралась? На кровать, себе под бочок? Это «половозрелого-то мужчину»? Нет, если бы я его считала просто пушистым зверьком, с радостью бы спала с ним в обнимку. Но он — человек. Как-то неловко использовать его вместо меховой игрушки.
На стол отправить? Там ему неудобно будет. Да и стол испортит, если когтями в него вцепится.
На печь? А любят ли монстроиды тепло?
Пусть он сам решит, где спать хочет.
— Перебирайся туда, где тебе удобно будет.
А этот странный товарищ, вместо того чтобы обрадоваться, вдруг распушился и сердито спросил:
— Я тебе что, спать мешаю?
— Нет, — растерялась я. — Но ты же сам говорил, что ведьма тебя заставила на спинке ночевать. Я и подумала, что тебе это не нравится.
Пушистик перестал топорщиться и уже более миролюбиво проговорил:
— Я тогда сердит на тебя был. Точнее, на ведьму. Вот и сказал первое, что в голову пришло. Мне и здесь хорошо. Вполне удобно.
— Ну, как хочешь, — я забралась под одеяло. Как говорится — было бы предложено. А дальше пусть сам решает. — А чего ты сегодня такой злой был?
— Злой? — удивился фамильяр.
— Ты на Персена то шипел, то зубы скалил, — пояснила я. — Нормальный же парень.
И почувствовала, что Пушистик растерялся, не зная, что мне ответить. Впрочем, он быстро справился с растерянностью и сказал:
— В профилактических целях. Чтобы знал, что у тебя защитник есть.
И закончил довольно грубо:
— Спи уже. Завтра вставать рано.
Вот что за фамильяр у меня? To шипит, то грубит. Настроение меняется чуть не поминутно. Как с ним разговаривать?
Да и ладно. Он прав. Не разговаривать нужно, а спать. Дел на завтра много намечено, готовиться к долгому пути будем.
Я укуталась в одеяло, погасила свет, и быстро уснула.
Глава 11
Василинка уснула, едва голову на подушку положила. Умаялась за день. А я еще долго не спал. Сидел на своем «насесте», смотрел на нее и вспоминал сегодняшние события.
Надо же, как быстро Василинка общий язык с колдуном нашла. Слыша, как о нем ведьма отзывается, думал я, что он — демон во плоти, злой дух, явившийся, чтобы ведьме нервы портить. А оказалось — нормальный и вполне приятный парень. Примерно моего возраста, лет двадцать пять, не больше. И весьма симпатичный.
И вдруг понял, что уже шиплю от злости, и шерсть дыбом стоит.
Опять? Я так и буду теперь на него реагировать?
Я ж весь вечер на него то шипел, то зубы скалил, и сам этого не замечал. И очень удивился, когда Василинка спросила, чего я такой злой был.
— Злой?
Да я сегодня — сама доброта! Почему она так решила?
— Ты на Персена то шипел, то зубы скалил. Нормальный же парень, — ответила она, и я растерялся.
Я бы и сам хотел знать, чем так раздражал меня колдун. Тем, как он на Василинку смотрел?
Вспомнил его оценивающий взгляд и чуть снова не зашипел. Еле успел себя остановить. Что ж я так на него реагирую? Боюсь, что он Василинке понравится?
Но не буду же я ей говорить, что я ее ревную.
Я ее — что? Ревную? Я?
Этого еще не хватало!
Что, так ей и сказать: я злился, потому что я, монстр зубастый и страшилище лохматое, ревную тебя, красавица, к симпатичному парню? А она ведь ответа ждет.
Сказал первое, что пришло на ум:
— В профилактических целях. Чтобы знал, что у тебя защитник есть.
И закончил довольно грубо:
— Спи уже. Завтра вставать рано.
Василинка обиделась, но ругаться не стала. Укуталась в одеяло и заснула. А я почувствовал себя последним хамом и до сих пор стыдом маюсь.
Но открытие, что я мою ведьмочку ревновать начал, оказалось неприятным. Не хватало мне еще в нее влюбиться, в иномирянку, ведьму лесную.
Да, она девчонка хорошая, добрая, ко мне по-человечески отнеслась. Но неужели мне этого достаточно, чтобы влюбиться в простолюдинку? Принц — и лесная ведьма. Этот мезальянс годами обсуждать будут.
Нет, ни о какой любви и речи быть не может. Это просто моя благодарность за ее хорошее отношение. И желание ей ответно помочь.
А ревность… Что — ревность? Собственнические чувства взыграли: моя, мол, хозяйка, нечего на нее пялиться. Монстроиды — те еще собственники, добычу свою никому не отдадут. А Василинка, что ни говори, моя добыча. Хозяйка моя. Госпожа. Моя. Моя она! И никому я на нее таращиться маслеными глазками не позволю!
Опять меня занесло. Разнервничался и шерсть дыбом встала. Вот Василинка удивится, если проснется и меня увидит! Что я ей скажу? Что сон неприятный приснился?
Нет, все, пора спать. А то непонятно до чего додумаюсь.
Повозился на «насесте», устраиваясь поудобнее, глаза закрыл, но уснуть толком так и не смог. Всю ночь какая-то ерунда снилась. To я Василинку от каких-то зомби защищал, то, уже в человеческом обличии, перед ней стоял, преклонив колени, за руку ее держал. Принц — на коленях перед ведьмой? Скажи кому — на смех поднимут.
Словом, проснулся я утром не в самом хорошем расположении духа. И весь день мрачно поглядывал на весело щебечущую Василинку, радостно собирающуюся в трудный поход.
А ведь она из-за меня в Ковен стремится, внезапно пришла мысль. Она ведь не верит, что маги смогут ее вернуть в ее мир. Но готова рискнуть и отправиться демоны знают, куда, лишь бы мне помочь. Освободить меня от заклятия и возвратить мне человеческий облик.
Почему я об этом раньше не подумал?
Нельзя ее туда отпускать! Конечно, хорошо было бы вернуться во дворец, стать снова человеком. Но рисковать ради этого Василинкой? Нет, к этому я не готов.
— Слушай, а давай мы никуда не пойдем? — я просительно заглянул в глаза собиравшей дорожную сумку ведьмочке. — Ну его, проклятие это. Мы с тобой и так хорошо живем.
Василинка где стояла, там и села. Поглядела на меня с жалостью, и как добрая мама заболевшему сынишке ласково сказала:
— Ты что, Антрон? Мы же уже все решили! Ты не бойся, глупый, я тебя в обиду не дам!
Погладила меня по шерстке и начала дальше платья складывать.
Я опешил: эта малявка неопытная еще меня утешает? В обиду, говорит, не даст? Считает, что я трудной дороги испугался?
Так меня еще никто не оскорблял.
Хотел оскалиться и показать, кто здесь главный, а вместо этого внезапно рассмеялся. И сам испугался квакающих звуков, которые из моего рта вырвались.
Вот уж не думал, что монстроиды смеяться умеют.
Или это только человекообразные монстроиды могут?
Василинка испуганно дернулась и встревожено посмотрела на меня:
— Ты чего? Что с тобой?
— Смешно стало, — усмехнулся я.
— Чем это я тебя рассмешила? — удивилась ведьмочка.
В ответ я оскалился на все три ряда моих зубов и спросил:
— Ты всерьез считаешь, что меня нужно защищать? Кто из нас фамильяр, а, ведьма?
— Ты, — растерялась Василинка и вдруг виновато улыбнулась: — Ты обиделся, да? Прости, пожалуйста. Я понимаю, что это ты меня всю дорогу защищать будешь. Поэтому и не хочешь идти. Боишься, что я постоянно в неприятности влипать стану, а тебе придется меня из них вытаскивать. Так?
Я кивнул.
— Прости, — повторила Василинка. Села на кровать, стиснув в руках блузку, которую собиралась в сумку засунуть, и жалобно сказала: — На самом деле я жутко боюсь. Я ужасная трусиха. И я очень рада, что у меня есть такой защитник, как ты. А идти все равно надо. Нельзя человека в монстра превращать. Неправильно это, понимаешь?
Это-то я лучше нее понимал. А еще я понял, что она уже все решила и мне ее не переубедить. И, честно говоря, испытал от этого облегчение. Видимо, где-то в глубине души боялся, что она меня послушает, и придется мне жить в обличии монстра до конца своих дней.
Что ж, осталось малое: выжить в этом путешествии и добраться до своей цели.
И я приложу к этому все усилия. Как и Василинка. Я не знаю, что замыслил колдун, но в решимости Василинки я был уверен.
