пронзает, лишая меня сил и заставляя ноги неконтролируемо трястись. Кейд стонет позади меня, кончая, но каким-то образом ему удается удержать меня на месте. Когда его толчки наконец замедляются, а затем прекращаются, он обхватывает меня рукой, прижимая ладонь к груди, и поднимает в вертикальное положение.
— Немного бунтарства, как и боли, могут пойти на пользу, — шепчет он мне на ухо. Кейд скользит рукой вверх и обхватывает мое горло, обездвиживая. — Но мне нравится наказывать тебя больше, чем следовало бы, поэтому тебе нужно контролировать свои действия.
— Хорошо, — вздыхаю я.
Кейд подхватывает меня на руки, и я лежу в них совершенно обессиленная. Он опустошил меня полностью. Всю энергию, бунт и гнев.
Кейд кладет меня с собой на кровать и, притянув в свои объятия, нежно гладит по спине, заставляя напрячься.
— Твои шрамы — это часть тебя, — говорит он. — Меня оскорбляет, что ты думаешь, будто из-за них я буду меньше заботиться о тебе.
— Мне жаль, — бормочу я, прижимаясь к его груди.
Мое тело расслабляется, засыпая так быстро, что я не успеваю подумать, прежде чем отключаюсь. Однако повторяю слова Кейда снова и снова, пытаясь удержать их как можно дольше.
Он заботится обо мне. Он заботится обо мне. Он заботится обо мне.
Это невероятный, но прекрасный сон.
* * *
— Кейд, это она?
От женского голоса я распахиваю глаза и вижу дравианку, стоящую с моей стороны кровати. Я смотрю на нее в полном и абсолютном шоке, с ужасом ожидая раскрытия ее личности. Ее розовые губы сжаты, когда неоновый взгляд окидывает меня, и она вскидывает бровь в мою сторону. Серебристые волосы закручены в тугой хвост, ненормальный для ее культуры, но это не отменяет ее красоты.
— Шевали? Что ты здесь делаешь? — ворчит Кейд.
— Дворец заселяется гражданами, ищущими убежища после того, как ялаты обстреляли нас, — отвечает она. Дравианка машет рукой и бросает на него взгляд. — Девушка уже беременна?
Вот тут я, черт возьми, окончательно просыпаюсь.
Кейд переходит с английского на новарский, дравийский язык, и я понимаю, что мне пора уходить. Вообще-то, мне вообще не следовало оставаться, но сейчас уже слишком поздно об этом беспокоиться. Мне нужно убраться отсюда к чертовой матери и заползти куда-нибудь в яму ненависти к себе.
Я слезаю с кровати, избегая взгляда Шевали, пока собираю свою одежду, намереваясь сбежать в ванную.
— Она дефектная? Посмотри на все эти отметины на ее спине, — замечает Шевали.
— Какого хрена, Шевали? — стонет Кейд.
Похоже, я не единственная, кто подвержен влиянию Морган.
Шевали сидит на краю кровати, когда я проскальзываю в ванную, ее взгляд заставляет каждый шрам на моем теле вспыхивать от стыда. Это беспокоит меня больше, чем нагота, заставляя стесняться больше, чем когда-либо.
Вздохнув с облегчением, когда дверь закрылась за мной, спешно одеваюсь, голоса пары доносятся через дверь. Я ничего не могу понять, но мне все равно. Мне просто нужно уйти.
Разговор прекращается, когда я открываю дверь, появляясь полностью одетой, но это не ослабляет мое напряжение.
— Ее золотистые волосы довольно светлые и должны хорошо сочетаться с нашими, — говорит Шевали по-английски. — Я не уверена, что она самая красивая из всех имеющихся в наличии, но подойдет. Все, что нам нужно, — это чтобы девушка была здоровой, и хотя она худая, физически крепкая.
Кейд уже не лежит в кровати и начинает кричать, возвышаясь над женщиной. Та кладет руки на колени и выглядит не более взволнованной, чем если бы он предложил ей что-нибудь выпить.
— Не понимаю, почему ты так недоволен, Кейд, — возражает она. — Мы договорились, что хотим детей, а поскольку я бесплодна, этот человек — единственный способ получить то, что мы хотим. Кстати, мой отец хочет поговорить с тобой о новом проекте, над которым он работает. Возможно, ты сможешь добиться для него аудиенции в Совете?
Я морщусь, когда пересекаю комнату и иду прямо к двери, прихватив с бокового столика фиолетовый фрукт на завтрак. Когда позади меня слышится шорох, я оборачиваюсь и устремляю на Кейда пристальный взгляд, остановив его на месте.
— Вам двоим явно есть что обсудить.
— Элеонора, — пытается остановить меня Кейд, протягивая ко мне руку.
Когда я качаю головой, его рука опускается. Шевали встает и кладет руку ему на плечо, и даже из другой комнаты вижу, как напрягается его тело.
Но мне плевать.
Я выхожу за дверь, ни разу не обернувшись. Вместо того чтобы направиться в свою комнату, бегу прямо к Лие. Мне нужно застать ее одну, пока она не ушла к Морган. Пока стучусь в ее дверь, изо всех сил молюсь, чтобы она не была «занята». Или чтобы Варек не был голым. Как бы я ни была уверена, что он одевается, не хочу этого видеть.
— Элеонора? — спрашивает Лия, смотря на меня с явным удивлением.
— У тебя есть минутка?
— Конечно. Проходи. — Она закрывает дверь и прислоняется к ней, скрестив руки.
— Что он сделал?
Взяв прядь своих волос, наматываю ее на палец.
— Дело не в том, что он сделал. Дело в том, что сделала его невеста. — Я высвобождаю руку и снова начинаю наматывать прядь волос, хотя это меня не успокаивает. — Она совсем не разозлилась, когда нашла меня в комнате Кейда сегодня утром. Она даже спросила, беременна ли я уже.
— Вот это да! — глубоко вздыхает Лия. — Думаю, мне нужно присесть.
Меньше всего мне хочется, чтобы Лия пострадала, поэтому я веду ее через комнату, поддерживая за талию. Когда мы устраиваемся на диване, она смотрит на меня с таким беспокойством, что мне хочется сломаться. Но я этого не сделаю. Потребуется гораздо больше, чем это, чтобы вызвать у меня слезы.
— Я буду честна с тобой, Элеонора. Я правда думала, что он разорвет с ней помолвку, как только вы сойдетесь. А если бы этого не произошло, надеялась, что она сделает это, когда узнает о тебе. — Лия касается пальцем губ. — Значит, невеста очень хочет, чтобы ты забеременела?
Пожимаю плечами.
— Похоже на то. Учитывая бесплодие среди дравианских женщин, понятно, почему некоторые хотят иметь собственного ребенка. Любыми способами.
— Со всеми их передовыми технологиями, можно подумать, что они не могут сделать из тебя суррогатную мать, а не племенную кобылу.
— Его невеста сказала, что она бесплодна. Я думаю, у нее нет яйцеклеток или чего-то еще, чтобы это было возможным, — опускаю взгляд на округлый живот Лии. — Похоже, все будет сделано по старинке.
— Она сказала что-нибудь еще?
— Половина разговора была на новарском, — отвечаю я. — Я даже рада, потому что то,
