— Трауте, прекрати. — Поморщился недовольно Арвид. — Если ты так хочешь, возьмем твоего Айко. Только не позорь меня перед людьми. Не хватало еще, чтоб моя жена еще до свадьбы начинала приданое распродавать.
В этот момент мне было все равно, что согласие высказано таким ворчливым тоном. Разве важно, как Арвид это сказал, если гораздо важнее то, что он согласился сделать? Не помня себя от радости, я бросилась ему на шею, целуя в колючую щеку. Арвид, не растерявшись, подхватил меня за талию и, приподняв, закружил по полянке. Потом опустил на землю и, прижав к себе, крепко поцеловал. Я замерла в его объятиях, прислушиваясь к ощущениям.
Все было так и, одновременно, не так, как описывали когда-то замужние ровесницы. Когда-то, в те далекие времена, когда я еще тоже считалась не старой девой, а девицей на выданье. Его губы целовали меня, не спрашивая, словно брали свое. И, в то же время, это не было грубо, наоборот, от его нежности захватывало дух. От Арвида пахло тимьяном, мятой и еще какими-то травками. Видно то «кое что», которое они с господином бургманом обсуждали, было очередной настойкой по рецепту фрау фон Хагедорн. Чуть кололась коротко остриженная бородка. Горячей кожей пахло от одежды…
Что там Хельге говорила про «замуж за чужого человека»? И ничуть он не чужой. Мне хотелось обвиться вокруг него, словно плющ вокруг крепкого бука, чтобы вечно чувствовать эту силу, эту нежность, видеть эту жилку, быстро-быстро бьющуюся у него на шее. Арвид прижимал меня к себе одной рукой, пока другая пыталась справиться с головной повязкой.
Именно от этих попыток я и пришла в себя.
— Не надо, Арвид. — Попросила я, мягко отводя его руку от узлов.
— Хочу видеть твои волосы. — Хрипло выдохнул он мне в ухо. — Зачем ты вообще замоталась, словно сарацинка?
— Так у нас все ходят. — Пожала плечами я, прижимаясь щекой к его ладони, которую все еще держала в своей руке. — Говорят, некоторые из приезжих женихов только после свадьбы узнавали, какой цвет волос у молодой жены.
— Но я-то уже видел твои волосы. — Голос Арвида звучал вкрадчиво, искушал, звал за собой… — Они похожи на мед. На самый лучший липовый мед. Распусти их ненадолго, потом опять завяжешь.
— Потом я так не смогу. — С сожалением покачала головой я. — Мы дома так волосы только на праздники убирали. Я без зеркала не справлюсь, и так пол утра промучилась.
— Женщины. — Рассмеялся Арвид. — Почему у вас все так сложно? — И тут же уже с нарочитой надежной в голосе. — А больше ты никого из родных с собой взять не хочешь?
— Да нет, вроде. — Неуверенно протянула я, не понимая, к чему такой быстрый переход от одного к другому.
— Жаль! А я хотел предложить: мы забираем всех, кого ты хочешь, а ты, в благодарность, снимаешь эти тряпки наутро после свадьбы и одеваешь нормальный женский чепец, как моя мама носит.
Я рассмеялась.
— Пойдем дальше. Там есть удобное место, где можно посидеть у воды. Ты же хотел.
И мы, рука в руке, двинулись вдоль плещущейся за кустами Ауе. Обойдя пару кустов, мы вышли к еще одному моему любимому месту. Там берег высился небольшим песчаным пригорком, редко поросшим жесткой травой. Я любила иногда посидеть здесь, свесив в воду босые ноги. Это место я любила за его уединенность. Другой берег здесь подходил к реке особенно низко, так небольшое болотце в низинке пересыхало только в совсем уж сильную жару. Камыши и лозняки разрослись там так буйно, что с другого берега к реке было просто не подойти.
— Ух ты-ы! — Восхитился Арвид. А я только сейчас заметила, что так и не отпустила его руку, все это время ведя его за собой. А он ничего не сказал. То ли решил не спорить, раз я лучше знаю дорогу, то ли просто не видел в этом ничего особенного.
— Да, мне тоже здесь нравится. — Сказала я, смущенно отпуская его. — Здесь можно посидеть спокойно. Я раньше даже с рукоделием иногда сюда приходила, здесь тихо, и свет хороший.
— А чья это земля? Почему здесь купальню не поставили?
— Земля здесь наша… то есть, Виллема — поправила я, вспомнив, что мне на отцовском хуторе уже давно не принадлежит ничего. — Помнишь луг, где ты мужикам с канавами помогал? Если пойдешь в ту сторону — я махнула рукой, показывая направление, противоположное тому, откуда мы пришли, — То выйдешь как раз к нему. А сюда осенью и зимой мы за лозами ходим: на корзины, на плетень, на всякие мелочи…
— Так а что с купальней? — Арвид, ничуть не стесняясь, разулся и сел на край, опустив ноги в воду. — Мм-м-м! Трауте, ты чего стоишь? Попробуй, какая вода теплая. Последние деньки, когда еще можно просто так окунуться в реку.
— Я потом… — мне очень хотелось тоже ощутить, как медленное течение Ауе легонько плещет волнами по ногам. Но мочить чулки было нельзя, а раздеваться при Арвиде было стыдно, это же не Айко. Не найдя, что сказать, решила отвлечь его разговором.
— Купальня у нас с другой стороны поселения. Там берег совсем песчаный, река разливается широко и нет большой глубины. Туда вся детвора летом бегает.
— Ну-у, то детвора. — Разочаровано протянул Арвид. — Им и положено на мелководье плескаться, словно малькам. А молодежь?
— Так и молодежь туда ходит. — Удивлено пожала плечами я. — Все, лет до пятнадцати- шестнадцати.
— А потом?
— Ну, старшие парни, вроде Хайко, и дальше порой туда заглядывают. Но уже не купаться, а так, невесту присмотреть на будущее. Перед молодыми покрасоваться… А замужней фру прилюдно в реку лезть, какой же муж позволит?
— Я бы позволил. — Рассмеялся Арвид. — Только не прилюдно, конечно. Если будет у нас выход к реке, я нам купальню построю. Такую, чтобы ты прямо из нее в реку заходила. Будешь купаться, когда душа пожелает. А у вас, смотрю, отдельную купальню не ставят?
— Да как-то не слышала. — Озадачено покачала головой я. — Только здесь, я кивнула на реку под ногами, все равно купальню ставить нельзя. Здесь омут. А там, — указала на ближайшую вербу, низко нависшую над водой, — там еще один.
Арвид провел босой ногой под водой, словно пытаясь что-то нащупать. Лицо у него при этом стало сосредоточенным, из чего я поняла, что он пытается что-то сделать своей магией. Мне стало интересно, неужели, омут уберет? Но никакого заметного волшебства не произошло. Арвид просто открыл глаза, кивнув каким-то своим мыслям, а вслух сказал.
— Да, и правда, омут. А там и во-он там, — Указал направление. — Еще и ямы. Ты права, детей я бы сюда купаться не пустил. Но взрослому мужчине-то чего бояться?
— Да они и не боятся. Ходят летом окунуться после работы. Только не сюда, а поближе. Где река спокойная и через кусты продираться не надо.
— Да, летом после работы нырнуть в реку… — Голос Арвида стал мечтательным. — Почувствовать, как прохладная речная вода смывает с тела пот вместе с усталостью, как потоки водной магии окутывают тело своей силой, наполняя и питая… Трауте! — Я так заслушалась, что обращение застало меня врасплох. — А у вас тут змей много?
— А? Ах, змей. — К счастью, я быстро пришла в себя, удалось не опозориться. — Не очень, а ядовитых — еще меньше. Но, все равно, босиком в болото лучше не соваться. А что?
— Да хотел окунуться, если ты не спешишь. Думал, за теми кустами переодеться…
Я на миг задумалась. Бывало, что я позволяла себе пройтись здесь босиком, но всегда — по тропинке. Рисковать наступить на гадюку за три дня до свадьбы мне казалось неразумным. И, все же, Арвид так мечтательно смотрел на воду, что я не выдержала. Творец с ними, с приличиями! Кто нас тут увидит?
— Арвид, ты, если хочешь, окунись. Только не ходи босиком за кусты, я отвернусь и так посижу. Оденешься — позовешь.
— Спасибо! Я недолго. — Благодарно кивнул Арвид и подмигнул мне.
Я отвернулась, села на траву и, подставив лицо теплым солнечным лучам приготовилась терпеливо ждать. Через несколько мгновений я поняла, что лучше бы я сама ушла за те несчастные кусты. Шорох одежды, плеск воды, довольное: «Ум-м-м-м!» — все это будоражило кровь, заставляя вспоминать наши объятия, поцелуй, додумывать то, с чем мне уже вскоре предстоит столкнуться вживую.
