Вот они-то и отвлекли всех остальных от разглядывания меня. Вернее, их слаженный удивлённо-испуганный возглас, за которым последовало плавное перемещение со спинки дивана, на которой они восседали, собственно за эту спинку. Только макушки и остались торчать. Злиться на мальчишек я тут же передумала, эта их смешная попытка спрятаться вызвала улыбку и какое-то лёгкое чувство успокоения.
В общем, мне здесь нравится!
Глава 6
Полдня пролетели незаметно.
Сначала мы все перезнакомились. Особенно мне обрадовались самые младшие подопечные Кэр – Алаика и Саинд или Алька и Сан, как они сами представились. Для них появление кого-то нового было своего рода развлечением и даже праздником, потому что профессор Дэнтли так и сказала:
- Устраиваем праздничный обед в честь Эль!
И хлопнула в ладоши, сама, кажется, радуясь, как ребёнок. И все заразились её улыбкой и радостью, даже я. Пока накрывали на стол, ко мне по очереди подошли Агаш и Кайл, мальчишки, с которыми я столкнулась в кабинете Кэр. Смущаясь и краснея, извинились, причём совершенно одинаково, слово в слово, репетировали, наверное. Забавные такие, но весёлые и беззаботные.
Да, Кэр Дэнтли особенный человек. Она умудряется делать мир вокруг себя светлее и добрее. Только рядом с такой заботливой «мамой», как порой её и называли эти дети, сироты могут быть такими счастливыми и беззаботными. И я сейчас тоже была почти счастлива, почему-то казалось, что у меня много общего с этими детьми. Да, я сама уже не ребёнок, но разве есть возраст у желания быть нужной и любимой?
После шумного, вкусного и весёлого обеда, за которым я узнала, что познакомилась ещё не со всеми домочадцами, две девочки сейчас были в отъезде, но скоро вернутся, Кэр строго наказала детям не проказничать, а меня повела показывать дом, на ходу рассказывая забавные истории о во-о-он той вмятине на стене или той царапине на потолке. Историй у этого дома было много, и мне хотелось услышать их все, но радостное воодушевление отступило, когда профессор Дэнтли распахнула очередную дверь и тихо произнесла:
- А это будет твоя комната, Эль.
В этот момент я особенно остро почувствовала, что совсем одна в этом мире, у меня никого и ничего нет. А потом послышался топот детских ножек по лестнице, мимо пронеслась хохочущая Алька, за ней Сан. Кэр прикрикнула на них, и я улыбнулась. Теперь уже не одна.
Мне выделили небольшую, но светлую и уютную комнату. А ещё дали чистую сменную одежду, всучили в руки полотенце и отправили в ванную.
- Сегодня я тебя занятиями нагружать не буду, отдохни, - говорила через дверь Кэр, пока я скидывала с себя красивое, но какое-то неуместное платье. – А уже завтра начнём изучать основы. Пару дней позанимаемся и включишься в общий поток. Уверена, проблем не возникнет. Ты легко сходишься с новыми людьми, вон как мои сорванцы к тебе сразу потянулись, а значит, и в учёбу быстро втянешься.
Ответить на это мне было нечего. Я понятия не имела, как схожусь с людьми и втягиваюсь во что-то новое, для меня сейчас всё было в новинку.
- Ладно, отдыхай, - вздохнула Кэр, так и не дождавшись от меня ни слова.
Отдыхать мне не хотелось, мне хотелось узнать хоть что-то о себе. Но на это нужно время, так утверждали и профессор, и Мастер. Мастер… Какой же он странный. Жёсткий, непримиримый, раздражительный, и в то же время своеобразно позаботился обо мне. По крайней мере, за одно я могла быть ему благодарна – за профессора Кэр Дэнтли. Но всё же мне хотелось верить, что шанс поблагодарить Мастра Стоуна у меня появится ещё нескоро. Зря надеялась…
В ванной я задержалась. Сначала помылась, потом набрала ванну приятно горячеватой воды и долго, пока она не остыла, просто лежала, успокаиваясь, расслабляясь. Больше морально, чем физически. Напряжение медленно, но отступало. Я запретила себе думать о будущем, просто запретила и старалась радоваться даже таким мелочам, как вкусный обед, приветливые улыбки и тёплая, ароматная ванна.
Но вода остыла, пришлось выбираться из неё. Перешагнув одной ногой через бортик, я потянулась за оставленным на тумбочке полотенцем и поскользнулась! Падение, угол тумбочки, об который я непременно размозжу голову, боль в запястье от стремительно раскалившегося браслета… и я ухнула куда-то в темноту, в последний момент чудом успев ухватиться за полотенце.
С трудом веря в то, что избежала столкновения с углом тумбочки, я зажмурилась, пережидая мельтешение белых всполохов перед глазами, и шипя от боли в запястье. Браслет жёг неимоверно. И только почувствовав, что на кого-то упала, а после воцарилась гробовая тишина, осознала, что я голая! Голая, мокрая, и кто-то крепко обнимает за талию, прижимая к себе и удерживая на весу.
В личности того, чьи горячие ладони сейчас на моей, заледеневшей вмиг, мокрой спине почему-то даже сомнений не возникло. Ещё, без сомнений следовало открыть глаза, прикрыться как-то, хотя бы полотенцем, которое я по инерции схватила, падая, и сжимала в руке всё это время. Так и пронеслась по мерцающей всполохами темноте, с полотенцем, реющим, будто знамя моей катастрофичной невезучести.
Да, мне следовало сделать хоть что-то, но я не шевелилась, и даже дыхание задержала. Что, видимо, и послужило сигналом к активным действиям со стороны Мастера.
- Холодная… Эль! – вдруг воскликнул мужчина.
Он резко выдохнул, перехватил меня и уложил на что-то твёрдое. Я почувствовала прикосновение к шее, следом ладонь легла на грудь, по центру, но всё же! И одновременно с шумным вздохом облегчения со стороны распускающего руки Мастера, резко распахнула глаза, замахнувшись… полотенцем.
Полотенце у меня отобрали, им же прикрыли меня, лежащую на столе, и, сохраняя гробовое молчание, Мастер отступил, вообще отвернувшись. Понять его настроение я не успела, на лице Рассела будто отчуждённая маска появилась. Но сейчас, когда он стоял спиной ко мне, весь напряжённый, как струна, со сжатыми в кулаки руками, стало очевидно – он явно не в духе. Впрочем, как и всегда. В духе мне его видеть не приходилось.
Пока Мастер Стоун изображал статую, я сползла со стола, завернулась в полотенце, старательно сдерживаясь, чтобы не застонать от боли в запястье, и осмотрелась. В этот раз мне повезло, если можно так выразиться, мы были одни в каком-то кабинете. Единственным свидетелем моего голопопого позора являлся Мастер Рассел Стоун. Но когда он резко, каким-то неестественным, хищным движением развернулся ко мне, я вдруг пожалела, что мы тут одни…
Мастер минуты три сверлил меня ледяным, промораживающим до костей взглядом, потом сложил руки на груди и как-то устало поинтересовался:
- И что на этот раз?
Молча подняла руку с треклятым браслетом, всё же поморщившись от боли. Мастер Стоун тоже поморщился, и я его понимаю. Зрелище было неприглядное. Признаться, мне самой подурнело, когда увидела. Я чувствовала, что там всё плохо, но не думала, что настолько. Опалённая кожа облезла и сморщилась, кое-где виднелись волдыри и кровоточащие трещины. И это только по краям от браслета! Сам он буквально впёкся в моё запястье.
Меня замутило, в голове зашумело, пришлось присесть на край стола, чтобы не упасть, и прикрыть глаза, пережидая приступ дурноты. И тут же распахнула глаза, почувствовав осторожное прикосновение к локтю и ладони.
Мастер очень бережно придерживал мою руку, пристально всматриваясь в результат работы своего собственного браслета. И ему явно не нравилось то, что он видел. И более того, его это определённо озадачило.
То есть, это не стандартное воздействие? Уже хоть что-то! А то я уж было решила, что это у них обычная практика – так над учениками измываться.
Лёгкое касание, ощущение прохлады, медленно сменяющее дикую боль – и жуткие последствия ожога исчезают почти без следа. Почти. В этот раз осталось покраснение и лёгкая боль, как после ожога, скажем, не слишком горячим чаем.
