поверхность озера. Дыхания не хватало, и я подумала о щенке, которого так и не смогла уберечь. И ведь не поступила бы по-другому, если бы время вспять обратилось, не смогла бы против совести пойти.
Где-то рядом был Рэнн, который прыгнул в воду несколькими мгновениями позже. Вот еще одна душа, за которую мне отвечать на том свете. Но он, кажется, не думал сдаваться. Сквозь страшный гул, который было слышно сквозь толщу озера, я услышала, как забурлила около меня вода, кучей мелких пузырьков устремилась наверх, путаясь в одежде и волосах. И как только поймали меня мужские руки, ухватили за пояс, я почувствовала свежий воздух, коснувшийся лица. И с наслаждением вздохнула.
Мы стояли прямо на дне озера в огромном воздушном пузыре, внутри которого гулял ветер. Рэнн крепко прижимал меня к себе, не давая отстраниться, а на моих руках мокрым кулем висел волчонок. Над водой, прямо над нами, горел огонь, который не сбавлял силу. Если Файро не остановится, вода просто выпарится, и мы сгорим заживо.
– Аспен, – прошептал мне Рэнн, – прости меня. Я обещал тебе помощь, а привел к гибели…
Я изумленно посмотрела на него. Вот уж не думала, что он мою вину себе приписывать будет. Вокруг становилось все жарче, еще несколько мгновений – и вскипит возле нас вода. Не знаю, каким образом Рэнну удавалось удерживать воздушный пузырь, но ветер, заключенный внутри, тоже нагревался и все сильнее старался вырваться, налегая на невидимые стены. Вот-вот они прорвутся…
– И ты меня прости, – всхлипнула я. Умирать не хотелось, тем более так страшно. А волчонок, совсем не шевелясь, висел на моем локте, и, кажется, все было зря, не спасла я зверя своего, да и Рэнна погубила.
– Что бы ни случилось, – прямо в губы выдохнул мне мужчина, – я даю тебе свободу от обещания Веро, я от имени отца своего, Эйра, отказываюсь от права на тебя по древнему договору о мире. Ты более не принадлежишь ни мне, ни предку моему, великому Воздуху. Ты свободна в своем выборе.
Ноги мои подкосились, и я повисла у мужчины на руках, не в силах поверить в сказанное. А Рэнн простонал:
– Только бы выжила…
И его губы жадно прижались к моим, не замечая слабого сопротивления, сминая и подавляя. И мы стояли, обнявшись. Прощаясь, не надеясь на избавление.
Гул нарастал, жаркий воздух вокруг нас крутился вихрем, опаляя кожу и высушивая слезы, каждый вздох давался тяжко, и Рэнн продолжал делиться со мной прохладой. Наверное, где-то внутри него еще были остатки стихии, потому что с его поцелуями я чувствовала свежий речной ветерок, а потом он сменился родным запахом ельника, только что омытого первым весенним дождем. Я даже услышала где-то вдалеке раскат грома, спешившего навстречу.
И, улыбнувшись, потянулась к своему лесу, к своим родным местам – вон елка, спасшая нас от урагана, вон березка-хохотушка, опустившая сережки до самой земли, а вон и важный господин дуб, он на своем веку много повидал и мне, внучке своей, уж столько историй рассказать сможет…
Ступила я ногой в мягкий изумрудный мох и от неожиданности повалилась на колени, потому что уже не в мечтах своих я шла по лесу знакомому, а наяву была здесь, все также одной рукой прижимая к себе волчонка, а другой – держась за рубаху Рэнна. Опаленная кожа страшно горела, и только это заставляло поверить, что всё – не сон. Рядом сел в траву Рэнн. Посмотрела я на его красное обожженное лицо да на оплавленные ресницы и подумала, что, верно, и сама не краше. Еще и синяки не сошли, как новая напасть. Как теперь домой возвращаться? Не узнают ведь.
И страшно обрадовалась! Я ведь теперь могу идти домой, Рэнн меня отпустил!
А воин лег на спину и захохотал. Наверное, и он уже успел с жизнью попрощаться…
– Вот удивится этот напыщенный индюк, Файро, когда не увидит обгоревшие тела на дне озера, – посмотрел на меня он. – Как ты это сделала? Наши великие мужи умеют переходить по ветру, зараз преодолевая огромные расстояния, – он поддался ко мне, обнимая и заглядывая в лицо, – Но у тебя же силы не осталось?
Я мягко отстранилась, и он опустил руки, видно, что-то прочитав в моих глазах.
– Останься со мной, – прошептал Рэнн еле слышно. – Я покажу тебе совсем другой мир… Что тебе в своей деревне? Одно и то же каждый день.
Но я упрямо мотнула головой:
– Ты сам отпустил меня, я больше не служанка и не вещь. И я хочу домой!
– Не…льзя, – раздался сзади хриплый лающий голос, и я, вздрогнув, обернулась. На подрагивающих лапах, подняв загривок, на нас, ощерившись, смотрел Уголек. Только не он это был больше. На смешной мохнатой морде горели яростью чужие желтые глаза.
– Он при…дет за то…бой, – слова кусками выпадали из звериной глотки, не приспособленной к человеческой речи, отчего становилось совсем жутко. Волк опустил голову и закашлялся, а лапы разъехались на мокрой траве так, что я и сама не заметила, как подскочила да и подняла его на руки.
– Аспен, – от неожиданности ахнул Рэнн, а потом, глядя на нас, медленно поклонился. Но тут уж я быстро сообразила, что кланялся он не мне:
– Приветствую тебя, великий Грегг, верный соратник Отца моего, Эйра. Не держи зла на девчонку неумную, не узнала она тебя, почтения должного не оказала.
Обидно мне стало, чего это я неумная? Недовольно покосилась на щенка, которого держала на руках. Сейчас еще скажет ему кланяться! Маленькому волчишке на дрожащих лапах!
А Грегг зашелся в лающем кашле, я даже заволновалась за него, а ну как надышался гари там, внизу, но потом сообразила, что не кашель это вовсе, а смех. Пусть такой странный и пугающий, но смех. Осторожно поставила щенка на землю и отошла поближе к Рэнну. Если уж Грегг начнет сейчас чудить, от спутника моего больше проку.
Но волчонок не думал нападать, может быть, при перерождении вся сила монстра ушла до срока? И перед нами всего лишь маленький щенок, неспособный творить страшные вещи, которыми меня Файро с Террой пугали? А уж когда Грегг смешно зевнул, показав нам розовый язычок, я совсем успокоилась. Если не убил сразу, то и теперь не станет.
Вспомнив про прародителей, я посмотрела на Рэнна:
– А ну как Файро сейчас увидит, что нет нас там, обгоревших, и явится закончить начатое?
– По…кккуда я ря…дом, не яви…тся, – не очень получалось
