она недолго рассматривала, какая одежда там лежит, и вернулась к подруге.
— Ну что? Получится? — сразу спросила та, и Иона кивнула:
— Да, осталось узнать у старика, как пройти в монастырь. Как мужчины туда ходят.
Они сели обратно к столу, словно и не вставали из-за него, и стали дожидаться прихода старика.
— А как тебе Карл Колумбину подарил? — поинтересовалась Иона, пока ждали. — Наверное, очень романтично было. У вас, кстати, роман долгим был? Не расскажешь?
— Расскажу, — смущённо улыбнулась Габриэла и стала вспоминать…
Муж её часто приезжал в последние годы в Петербург на переговоры по продаже солёной сельди и соли. Установить торговые отношения с Россией или через неё ему казалось важным, тем более купцам, которые находились под его руководством, не хватало опыта, и они могли его получить как раз в России, где купеческое дело было очень хорошо развито.
Когда посетили один из очередных балов, чтобы встретиться там с нужными персонами, муж взял Габриэлу с собой. Только вместо танцев и весёлого времени он был занят беседами с важными господами, оставив вскоре Габриэлу в обществе совершенно незнакомых ей дам… Скучные беседы, неудобство скоро вызвали у Габриэлы тоску.
Это заметил проводивший в компании друзей время барон Карл Герцдорф. Чуть старше её, стройный, с яркой привлекательной внешностью. Его весёлые чёрные глаза и роскошные волосы, убранные в хвост… Его стать… Широкоплечий и крепкий… Барон привлекал к себе внимание, с ним каждому было интересно проводить время.
Только заметив скучающую прекрасную незнакомку, Габриэлу, он стал уделять всё время только ей. Сначала танцы, потом вино и закуски. Интересные рассказы о России, где родился, вырос и служит. Габриэле было интересно слушать его. Она смеялась от его шутливых рассказов и забывала обо всём на свете.
Когда же к Габриэле вернулся муж, заметивший её вдруг в обществе другого, Карл всё увидел в её глазах: и как несчастлива в жизни, и как ей было до этой минуты с бароном хорошо. С того дня Карл тайно приходил к их гостинице, он ловил момент, когда Габриэла оставалась одна, и они снова встречались, как бы она ни боялась.
Были беседы, прогулки, тайные свидания, даже научил рисовать красивые картины, и однажды… первый поцелуй. Оба страдали от того, что расставание будет неизбежным. Габриэле предстояло вернуться с мужем в Швецию и продолжить свою жизнь там, где семья, где подрастают двое сыновей. Только Карл сдаваться не собирался. Он не хотел терять любовь и возможность видеть её хоть изредка.
Карл собрался ехать за нею следом, бросая всё. Габриэле еле удалось отговорить его. Уговорила подождать её первого письма, не бросаться вот так вот следом. Она боялась ярости супруга, который уже подозревал что-то неладное и взглядом строгим намекал на что-то нежелательное.
Не прошло и месяца, как Габриэла вернулась домой, а Карл прибыл следом. Он снова всё устроил так, чтобы им удавалось встречаться тайно, пылал страстью и желанием помочь их любви. Только знал он, не оставит она детей, к тому же снова была беременна. Суждено такой любви быть только для двоих и только такой…
Дальше поцелуев Габриэла не позволяла себе заходить. Пусть супруг и сомневался, что последний сын от него. Пусть она, любя Карла, всё же отдавалась ревнивому и всё более яростному мужу, к которому с каждым днём испытывала всё большее отвращение…
— А потом Карл присылал мне в окно голубку. Она приносила от него розы и записки. Это был новый способ договориться о встречах. Муж однажды застал её в моей комнате, как я сидела в кресле, а она передо мной на столе. Мне пришлось сказать, что залетела в окно, что прижилась уже у меня частая гостья. Он не поверил, — усмехнулась Габриэла, рассказывая дальше. — Выследил, узнал, что Карл приезжал… Пришлось мне расстаться с Карлом, но он напоследок прислал мне записку, что всегда будет ждать вестей от меня и ещё приедет. Колумбина осталась у меня, а потом я завела оранжерею и ещё голубей, чтобы она не скучала.
— Она даже улететь не захотела, — удивилась Иона с восхищением. — Какая верная голубка!
— Да, а потом она нашла себе жениха из тех, кого я купила, — улыбнулась Габриэла и снова загрустила. — Как же я буду теперь без неё, когда вернусь?
— Мы найдём её, обещаю. Картины же нашлись. Петруша поможет, я уверена. Смотри, как всё неслучайно в судьбе, — поддерживала Иона. — Ты и Карла скоро увидишь, снова будете вместе. Я Петрушу верну. А там и голубку отыщем.
— Мне бы такую веру, — вздохнула Габриэла. — Я не уверена, что Карл захочет увидеть меня. Я же выгнала его, не отвечала, не писала. Это он записку слал последнюю, что ждёт, а я не ответила… Уже год прошёл. Даже немного больше. Может, Карл забыл уже меня и давно с другой…
Глава 25 (одежда…. монахи…)
Старик вернулся нескоро, но за ним следом пришёл и другой пожилой мужчина. Тот нёс поднос с едой и поставил его перед гостьями на стол. Ужин был горячим, только приготовленным. Старик молча кивнул в благодарность своему товарищу, и он тоже молча кивнул в ответ, после чего ушёл.
— Приятного аппетита, милые барышни, а я на боковую. Завтра вам в путь, силы нужны будут. Доброй ночи, — было всё, что старик сказал.
Он залез на печь, где задвинул за собой штору, и улёгся там спать. Габриэла с удивлением смотрела ему вслед, после чего принялась, как Иона, скорее и жадно есть, поскольку не менее изголодалась, и скоро тоже уже лежала в постели.
Только сомкнуть глаз подругам нельзя было, как ни хотелось. У них был план… Спать будут после… Когда услышали храп старика, глубокий и продолжительный, подруги тихо покинули тепло кроватей. Иона осторожно прокралась к сундуку, забрала оттуда два плаща, какие увидела там ещё вечером, и подруги скорее накинули их, спрятав волосы под капюшоны.
Теперь они вряд ли бросятся кому в глаза на территории монастыря, но стоило найти другую одежду… Мужскую…
Подруги тихонько покинули дом старика. На дворе стояла глубокая ночь, сверчки пели вовсю, и не было видно ни души. Фонари у ворот и на стенах освещали округу и величественный храм за воротами, на территорию которого подруги планировали пройти.
Услышав чьи-то шаги, они притаились в тени деревьев рядом и стали подглядывать. Двое монахов торопились в монастырь. Откуда они шли и почему — всё было безразлично, лишь бы успеть прошмыгнуть за ними через дверь. Только они отворили ворота,
