вы мою подругу не отпустите.
– Так, – не выдержал Иванов, подталкивая девушку на этаж. – Клянусь вам, никто не считает, что Ульяна в чем-то виновата. Но в интересах следствия она расскажет об увиденном только нам и больше никому, я ясно выразился?
Он обернулся, и его глаза вспыхнули огнем. Впечатление производило, но защита Волковой меня покорила больше.
– Да, Дмитрий Игоревич, – я понурила голову, но успела подмигнуть рыжеволосой. – Я все поняла.
– Вот и отлично, – выдохнул ректор. – Идемте, Ульяна. Время позднее, а вам еще к завтрашним занятиям готовиться.
Я нехотя отвернулась от лежащей девушки. Над ней стоял Вячеслав Алексеевич и вдумчиво всматривался. Развернул тело, посмотрел спину и хмыкнул.
Не выдержав, все-таки добавила, осознав, что это может быть важным:
– Она касалась поясницы, профессор Бойцов. Почти все время, пока со мной болтала.
– Хорошо, Ульяна, идите, – он принял заявление к сведению и опустил чуть ниже границу ее брюк.
Возможно, что мне показалось, но под лампой блеснул непонятный знак.
– Идемте, идемте, – тянул за собой Иванов, уводя из общежития.
Мы спустились. Дмитрий Игоречи что-то шепнул Агафье и Майе, а потом вышли на улицу. С трудом утерпев в помещении, набросилась на ректора с фразой:
– Что за коммуна? Мои родственницы как хиппи, что ли?
Задавать вопросы о погибшей Любе боялась. Вскоре подойдет куратор, и я смогу узнать чуть больше.
– Нет, – блондин поморщился, – не совсем так.
– В смысле? – пока проходили мимо Луки, машинально погладила дерево.
Оно ответило мне ласковым шелестом листьев и звоном навешанных цепей. К своему удивлению, заметила, что из окна комнаты на нас взирает морская царевна. Но в выражении лица ненависть не читалась. Она с каким-то жалостливым взглядом провожала спину Дмитрия Игоревича.
– Ну, ваши дальние родственницы ценят близость к природе, живут вблизи болота, предпочитают разъезжать в цветастых автобусах и до безумия любят нетривиальные выражения, – очень политкорректно пояснил глава учебного заведения, не замечая своей поклонницы.
– А я смогу их навестить? – зачем-то спросила, хотя делать этого не собиралась.
С другой стороны, у ягужек я могла бы узнать про Устинью и Увиту. Вряд ли в той коммуне с ними никто не был знаком.
– Студентка Бабкина, – строго начал преподаватель, но тон его быстро сменился на милостивый. – Мы вас в заключении не держим. Если очень хочется, то в любой выходной при хороших оценках и отсутствии отработок. Но мой вам совет, не забирайтесь далеко, пока совсем не освоитесь. В Тридевятом царстве не так радужно, как могло бы вам показаться.
Пф, да мне что-то и не казалось. Сначала злой упырь со своими наставлениями, потом угрозы от соседки, а зафиналили мой кошмар Юсупов со снобским мироустройством и почившая непонятно отчего однокурсница.
Мы дошли до соседнего корпуса, а там Дмитрий Игоревич провел меня в свой личный кабинет, минуя канцелярию. Что-то подсказывало мне, что здесь я окажусь не единожды, поэтому внимательно осматривала обстановку. Ректор был большим педантом. На его столе, затянутым темно-зеленым сукном, царил порядок. За его спиной на стеллажах тоже не было причин к чему-то придраться. Сразу видно, что он перфекционист и последователь секты «ничего лишнего нам не нужно».
– Присаживайтесь, Ульяна, – указал мне на удобное кресло, повторявшее общую канву убранства.
Усевшись, захотела защитить себя.
– Дмитрий Игоревич, я ни в чем не виновата. Я хотела идти к себе, но встретила Любу, и…
Не успев договорить, ректор меня прервал.
– Ульян, не бойтесь. Я же сказал, что мы вас ни в чем не обвиняем. – Он подошел к окну, проверяя, не шагает ли к нам Бойцов. – Я вам верю, но давайте дождемся Вячеслава Алексеевича, он как раз закончил осматривать место преступления.
Ага, если следовать их логике, то декан криминологии меня первый в застенки и отправит. А я еще с их законами не познакомилась. У меня право на адвоката есть?
Упырь, к счастью, не заставил себя долго ждать. Вошел как раз тогда, когда я мысленно прикидывала, что если Иванова обезвредить, у меня есть шанс добраться до Златы и Бориса. Чую, скелетообразный кот не так прост, как хотел показаться. Наверняка владеет знаниями, где достать поддельный паспорт и покинуть Тридевятое царство.
– Итак, – Вячеслав Алексеевич уселся рядом, касаясь меня своим локтем, – начнем.
Я сглотнула. Блондин и брюнет доверия не внушали.
– Ульяна, – проникновенно начал профессор, зачем-то хватая меня за ладонь. – Расскажите, что вы видели?
Я опустила глаза на его руку. Не то чтобы меня одолело презрение… Нет. Это было немного другое.
– А вы меня трогаете, чтобы я более послушной была? Психологический трюк? – подняла голову на своего куратора.
Вместо него ответил глава университета, усмехнувшись на мой выпад.
– Слав, а говорил бабки-ежки безголовые. Ульяна, вы очень проницательная девушка.
Я вырвала руку под скрежетание зубов преподавателя. А что? Сам учишь, сам и и получай.
– Ульян, – он перестал строить из себя заботливого профессора и откинулся на спинку стула. – Рассказывайте, как все было. Очень важно составить картину происходящего.
Даже если мне и хотелось противоречить, то я и сама понимала, что в нынешнем положении это бы выглядело бы глупо. Погибла девушка. Совсем молодая, только поступившая и очень хотевшая жить. До сих пор в ушах стоит ее крик.
Я немного умолчала о подробностях. О прочитанном в дневнике объяснять им не стала. Боялась, тем более что незадолго до этого, на лекции, мы проходили непростительные заклятия. Но Бойцов все равно всем своим видом давал понять, что ненавидит бабок-ежек. Разве я бы решилась на признание о воспроизведенном артефакте, когда у того глаза горят обвинить мое семейство в чем бы то ни было? Нет, обойдемся краткой версией. Поведала о панике Любы, о ее просьбе, о почесывании поясницы.
За это он и уцепился.
– Студентка Бабкина, – начал дровосек, поддергивая себя за белую рубашку. – Вы сказали, что Любовь Русалкина поглаживала себя по пояснице, и увидели какой-то знак.
– Да, – я сжалась, – а вы его не увидели?
Сама же ему указала на место.
– Нет, – мужчина поджал губы. – Вполне возможно, что это был остаточный след заклинания. Вы сможете его нарисовать?
Ректор, прислушиваясь к нашей беседе, пододвинул ко мне лист бумаги и перьевую ручку.
Сначала я хотела отказаться. Подумала, что это со мной сыграла фантазия, но все-таки покорилась их любопытным лицам. Сомневаюсь, что внушение и фантазия сыграли со мной злую шутку, знак так явно запечатлелся в моей голове, что воспроизвести его не составило труда.
Я окунула ручку в чернила и изобразила круг, чем-то напоминавшим солнце с исходившими из него линиями.
– Ты понимаешь, что это означает? – сразу выпрямился ректор Иванов, но его оппонент
