руку, чтобы я встала. Быстро провожу рукой по глазам и понимаю, что щеки мокрые — я плакала.
— Думаю, да, — хрипло отвечаю я, сглатывая комок в горле, прежде чем взять ее за руку, и она помогает мне подняться.
— У тебя слишком большие ноги для моей обуви, — замечает она, думая, что именно поэтому я плачу. — Может быть немного больно. Постарайся сегодня не ходить слишком много, пока не переобуешься, — она достает из-под своей шапочки несколько заколок и начинает собирать мои пряди в свободный пучок, вытаскивая несколько прядей.
— Ну вот, — говорит она. — Теперь ты не выглядишь так, будто упала в озеро, — ее взгляд становится жестким. — Ты можешь поговорить со мной о чем угодно, Катрина, — говорит она тихим, ровным голосом. — Ты особенная ведьма, и я думаю, ты это знаешь. Возможно, алхимия пока не является твоей сильной стороной, но с такой родословной ты далеко пойдешь. Ты можешь все, — ее взгляд смягчается. — Ты найдешь свое место здесь, с нужными людьми. Иногда просто требуется время, чтобы найти правильный путь.
Она нежно гладит меня по щеке, а затем берет за руку и ведет к двери.
Интересно, как много из моих чувств отражаются на моем лице. Она же не может знать всего, через что я прохожу. С другой стороны, она может быть ведьмой-эмпатом. В любом случае, когда я благодарю ее за помощь и выхожу в коридор, мне становится легче, чем когда я только вошла. Я почти не чувствую боли от ботинок, когда шаркаю по коридору в мужское крыло.
Крейн и Бром ждут меня возле комнаты учителя.
Мои мужчины.
Мои.
Они-то и ждут меня в конце правильного пути.
Боже, надеюсь, что это правильный путь.
Крейн стоит, прислонившись к стене, и теребит свои часы, но при моем приближении выпрямляется, его глаза цвета грозовых туч следят за каждым моим движением. Бром стоит рядом с ним, погруженный в размышления, в постоянном напряжении, но его плечи расслабляются, когда он видит меня. И сегодня я впервые по-настоящему вижу Брома. Потому что Всадник не появится внутри него до наступления темноты. Я вижу своего старого друга, которому доверяла больше всего на свете. Это вселяет надежду.
— Хорошо выглядишь, — говорит Крейн, прочищая горло и оглядывая меня с ног до головы, забирая свою одежду из моих рук.
— Мисс Чой была так любезна, одолжила мне свои вещи, — говорю я ему. — Еще она кое-что рассказала.
— Выкладывай, — говорит Крейн, отпирая дверь и забрасывая одежду внутрь, даже не потрудившись сложить в шкаф.
Этот мужчина иногда такой загадочный.
Затем он запирает дверь и кладет руку мне на поясницу. Я чувствую тепло его ладони через ткань, и мои глаза на мгновение закрываются от его прикосновения.
— Я расскажу, когда ты расскажешь нам о своей бывшей жене, — говорю я, используя эту информацию как рычаг давления.
Он весело фыркает, уголки его красивых губ приподнимаются.
— Отлично сыграно, сладкая ведьмочка, — говорит он. Затем вздыхает. — Но все это подождет, потому что сначала ты должна увидеться с мамой.
Я фыркаю.
— Она уже здесь?
Бром кивает в сторону окон в конце коридора, выходящих во внутренний двор.
— Я только что видел, как лошадь и повозка твоей матери ехали по дорожке к женскому общежитию.
Я корчу гримасу, мое сердце бьется быстрее. Не знаю, почему мне так страшно.
— Мы пойдем с тобой, — говорит Крейн, мягко подталкивая меня по коридору. Я замечаю, что в кои-то веки он сказал «мы» — это они с Бромом.
Я тяжело вздыхаю, расправляю плечи, тугой лиф платья натягивается на спине.
— Я хочу, чтобы вы оба были там, но… мне нужно сделать это в одиночку. И не думаю, что она пустит вас в женское общежитие.
— Даже твоего будущего жениха? — ровным голосом спрашивает Бром, отчего пальцы Крейна впиваются мне в спину, а его дыхание становится резким.
— Нет, — говорю я, стараясь взвешивать свои слова, чтобы не обидеть Брома, вспоминая, что он сказал мне прошлой ночью. — Пусть лелеют надежды, но мы оба знаем, что этого не произойдет, по крайней мере, по их наставлениям.
Хватка Крейна слегка ослабевает, я вижу неприятную гримасу на лице Брома, и мне сразу становится не по себе. Почему все так чертовски сложно?
Они ведут меня вниз, на первый этаж, но прежде чем я выхожу за дверь, Крейн отводит меня в сторону и проводит большим пальцем по ране у меня на лбу.
— Надо было сделать это раньше. Может быть немного больно.
Замираю, когда он нежно прижимает большой палец к моей коже. Я стискиваю зубы.
— Похоже, тебе нравится причинять боль, — умудряюсь прокомментировать я.
— Так получилось, что у меня это очень хорошо получается, — говорит он, прежде чем закрыть глаза и произнести нараспев несколько слов, которые я едва слышу и не могу разобрать. Постепенно боль превращается во что-то теплое и мягкое, похожее на мед, и тогда он убирает руку. — Все. Должно помочь.
Эта теплая мягкость разливается от моей головы вниз по всему телу, и я хочу упасть в его объятия и отдаться ему, просто поддаться его силе, позволить ей окутать меня золотыми цепями.
Но Крейн, кажется, немного обессилел, излечивая меня, и я понимаю, что он не просто исцелил, думаю, он отдал мне немного своей энергии, чтобы я смогла пережить следующее испытание.
— Спасибо, — шепчу я.
Он быстро целует меня в лоб и разворачивает к двери.
— Не за что.
С вновь обретенным воодушевлением я машу им на прощание, собираюсь с духом и иду по извилистой дорожке к женскому общежитию, моя походка неловкая из-за ботинок мисс Чой. Еще рано, и все, похоже, спят по выходным, поэтому на территории тихо, если не считать щебетания птиц, небольших стай воробьев и вьюрков, которые садятся на головы статуй, словно нарядные шляпы, в сочетании со звуком ветерка, шелестящего опавшие листья. Вчерашний туман начал просачиваться в кампус, словно полупрозрачные пальцы призрака обхватывают чью-то шею.
По мне пробегает холодок, и я оборачиваюсь, увидев Крейна
