в храме забытых богов на окраине столицы. Давно заброшенный и не действующий. Склонил голову и преклонил колено перед богиней Энжелион, некогда главной богиней людей, несущей мудрость и справедливость, молил помочь, дать знак, но богиня со стертым лицом осталась безучастна к моим мольбам, так я думал. А ночью узрел чудесный сон, в котором, сверкая перемежающимися красными и зелеными отсветами, пульсировал камень.
У алтаря в главном храме безразлично смотрел за приближением сияющей радостью Лизетт, и до того, как храмовник начал свою речь, обратился к императору, прося его оказать мне милость — позволить еще раз опросить Лизетт Дартан на камне Справедливости в присутствии Его Величества, храмовиков и гостей. Отец долго думал, но все же позволил. И тогда, смотря в глаза лживой Дартан, я для начала спросил ее имя, на самом деле ли она Лизетт Дартан. Под изумленный ох гостей, когда невеста ответила положительно, камень в моей руке окрасился в ярко-зеленый, а воздухе соткалась надпись: «правда». Я победоносно улыбнулся, в то время как изменщица отшатнулась в ужасе.
Следующий мой вопрос прозвучал закономерно, о нашей с ней связи. Лизетт пыталась юлить, пыталась лгать, но на малейшую ее ложь камень окрашивался в алый, а воздух рябил от восклицаний: обман!
Она кричала, пыталась обвинить меня, что я намеренно это сделал, артефакт ненастоящий, однако несколько вопросов случайным гостям подтвердили мою правоту. Как и то, что беременной Лизетт никогда не была.
Изрыгающую проклятия Дартан по ледяному приказу императора заключили под стражу сию же минуту, впоследствии отправили в темницу сроком на сорок пять лет милостью императора, несмотря на то, что за клевету по отношению к императорскому роду полагалась смертная казнь. И это стало одной из главных роковых ошибок императора… Поскольку гадина умудрилась нанести ответный, сокрушительный удар.
К ужину Селянка все же решила проснуться и первым делом полезла в свой телефон, открывая нашу с ней переписку, а это приятно.
Жестом призвал к себе сотканный из маны смартфон и с улыбкой открыл нашу с Гелей переписку, улыбка стала натянутой.
Ангелина: Как твое настоящее имя, Дракон? (Доставлено/Прочитано)
Моего имени не существует в ее мирке, и мне пришлось взять для себя новое.
|Ангелина|
Проснулась в твердой уверенности: блондинистой гадости не удалось избежать правосудия. Не стала она женой принца, а если и стала, он ее довольно скоро тихонько прибил, схоронил и преспокойно проживал себе в статусе счастливого вдовца. В то же время меня снедало стойкое ощущение, что Дракон из моего телефона и Девьян ― одно и то же лицо. Не знаю, как это возможно, вероятно, я просто сошла с ума, но уверенность, что оно так и есть, точила меня изнутри, как толстый зудящий червяк.
Схватив с тумбочки полностью заряженный телефон и включив его, нетерпеливо дождалась, пока он загрузится, и сразу же открыла переписку, напрочь проигнорировала так и не отвеченное мной последнее сообщение Дракона, поинтересовалась у него, как это «счастье» зовут в самом деле, приписав: только давай без этих ― «меня не зовут, я сам прихожу, бла-бла-бла», а быстренько — имя! Дракон прочитал моментально, будто ночи не спал, ни минутки не отдыхал, дожидаясь моего сообщения.
Меня бросило в приятный жар, губы дрогнули в улыбке. Руки подрагивали в ожидании ответа, а как только он, ответ, появился, жадно вчиталась в печатные строчки:
Дракон: гордо: Хороший вопрос. Видно, наша переписка запала в твою черную душеньку, дорогая. Моё имя Демьян. (Доставлено/Прочитано)
Ангелина: С чего это моя душенька вдруг черная?! Вполне себе светлая. (Возмущенный смайлик. Доставлено/Прочитано)
Дракон: Ну, да. Утешай себя этим заблуждением. (Доставлено/Прочитано)
Задумчиво пожевала губы. Девьян — Демьян, очень ведь похоже. Меня так и подмывало задать крутящейся в голове вопрос прямо в лоб, но не стала, прекрасно понимая, как он, вопрос, будет выглядеть со стороны… Будто бы Геля немножко двинулась головой. Я, судя по всему, даже и не немножко, но дракону это знать не обязательно. Если мои догадки со снами ― всего лишь плод воспаленного воображения, в чем сомневаться особо не приходится, отпугну мужика, а он мне только нравиться начал.
Дракон: Ангели-и-на, чего молчим? Упала в обморок от красоты моего имени? (Доставлено/Прочитано)
Смешливо фыркнула. Дурак.
Ангелина: Имя очень даже ничего, только, на мой вкус, тебе не совсем подходит, тебе бы хорошо подошло что-то вроде Васи или Ваньки… (Доставлено/Прочитано)
Дракон: Ах, ты, козочка молодая. (Дышащий огнем дракон — смайлик. Доставлено/Прочитано)
Ангелина: Спасибо, что не старая. (Подмигивающий смайлик. Доставлено/Прочитано)
Дракон: Какая тебе старость. Двадцать девять лет — это, считай, совсем дите малое. (Доставлено/Прочитано)
У меня изумленно округлились глаза. В смысле ― дите малое?!
Ангелина: Стесняюсь спросить: а тебе сколько лет, если почти тридцатилетняя я для тебя сопля зеленая. (Доставлено/Прочитано)
…И тишина.
С подозрением прищурилась; от Дракона пришел лаконичный ответ:
Дракон: 40… 2. (Доставлено/Прочитано)
Ангелина: недоуменно: сорок два? (Доставлено/Прочитано)
Дракон снова погрузился в тишину; поменяв положение, написала чистую правду, ну, как мне думалось самой:
Ангелина: Знаешь, тридцать и сорок два ― не такая уж и большая разница, в отцы ты мне не годишься, так что соплюшкой зеленой я априори быть для тебя не могу. (Доставлено/Прочитано)
И почти мгновенный ответ:
Дракон: Я вообще-то и не называл никакой соплюшкой, это ты себе что-то надумала. Я всего лишь сказал, что тридцать для меня ― совсем юный возраст. (Хмурый смайлик. (Доставлено/Прочитано)
Смутилась. Ну, что тут сказать — он прав. Действительно вышло из разряда — сама придумала, сама обиделась.
Я хотела перевести тему, попросить его рассказать побольше о себе, как в палату заглянула, м-м-м, кажется, эту санитарку кличут Тамарой Савельевной. А в руках женщина тащила довольно крупный пакет. Бухнув его на общий стол, санитарка буркнула:
— На вот. Тебе снова жратвы притаранили. Ты уж попроси своего мужика, чтобы больше не приносил, все-таки, правда, не положено. В столовой питаться надо, у нас все по технологии, питательно, низкокалорийно, тьфу, и для желудка всяко полезней.
И пресно.
— Спасибо вам большое, Тамара Савельевна, — крикнула женщине вслед. Та с удивлением оглянулась; лицо смягчилось. Кивнув, санитарка нырнула в дверной проем, слегка сталкиваясь в нем с Маргаритой. Медсестра, пропустив бабушку, вошла, на ходу интересуясь:
— Ну, как себя чувствуем?
— Знаете, нормально. Я бы даже сказала — очень хорошо. Буду счастлива, если меня завтра выпишут.
Марго иронично усмехнулась:
— Какая быстрая. Это тебе к врачу. Но, знаешь, что скажу: вряд ли тебя в ближайшую неделю выпишут. И не ной! Мне
