сознания.
Сердцебиение Октавии ускорилось. Её пальцы сжимали землю. Она оглянулась в поисках источника магии.
Какова вероятность, что в лесу есть ещё один ведьмак?
«Почти нулевая», — ответила драконица.
Этого Октавия и боялась. Её пальцы сжали сумку у бедра, насколько это вообще было возможно, пока лианы всё ещё держали её в своих тисках.
— Флинн? — позвала она, отчасти надеясь, что это всё же не он. Звук вышел сдавленным из-за лианы, по-прежнему закрывающей рот.
Один удар сердца — и её страхи подтвердились. Флинн вышел из-за деревьев. Несмотря на многодневный поход через лес, он всё ещё выглядел потрясающе. Плащ развевался за его спиной, меч висел в ножнах на бедре. Значит, оборотни всё-таки вернули ему оружие.
Флинн прошёл между лежащими эльфами и остановился рядом с Октавией. Он присел и окинул хмурым взглядом девушку. Октавия тоже смотрела на него, просто не могла ничего с собой поделать. Предательское сердце сжалось, напомнив, как приятно ощущались его губы на её губах. Казалось, её тело не волновало то, как подло он поступил с Октавией.
Ну почему, почему её спас именно он?
Ведьмак ловко выхватил нож с пояса Лисандро.
Октавии ничего не оставалось, кроме как лежать и внимательно наблюдать за ведьмаком. Её напрягало осознание того, что часть её была искренне рада его появлению. Она злилась из-за его появления. Почему он не мог просто остаться в стороне?
Флинн с лёгкостью разрубил первую лиану, сковавшую её ноги.
— Прости, Октавия. — Отрезал следующую. — Я жалею, что так поступил.
И вот уже Октавия свободна от третьей лианы.
С каждым взмахом клинка Флинн извинялся. Не только за то, что дважды рылся в её сумке, но и вообще за всё. Казалось, будто он репетировал эту речь на протяжении нескольких дней, продолжая каяться во всех грехах.
Проблема была в том (а это действительно была проблема, потому что Октавия хотела всем сердцем ненавидеть Флинна за содеянное), что в голосе ведьмака слышалось искреннее раскаяние. Октавия в своей жизни встречала немало негодяев и видела их за версту. Флинн же таким не казался.
Когда он разрезал лиану, зажимавшую её рот, она размяла челюсть и спросила:
— Почему?
Это важный вопрос. Флинн может извиняться сколько угодно, но ей нужно знать правду. Если он продолжит увиливать, то никакое раскаяние ему не поможет.
Флинн сделал глубокий вдох, разрубая самую толстую лиану.
— Я ещё не рассказывал тебе об Амиле? — тихо спросил он, глядя на свои руки.
Октавия же смотрела прямо на ведьмака. Казалось, она ни на секунду не отвела взгляд с тех пор, как он вышел из леса.
— Нет, ты ни разу не упоминал о ней.
Она бы точно запомнила такое красивое имя.
— Видимо, да.
Голос Флинна звучал глухо, в нём отчётливо слышалась тоска. Несколько минут он разрезал оставшиеся лианы в полной тишине. Его глаза были расфокусированы, словно он вспоминал давние события.
— Последняя, — пробормотал он. — Не двигайся.
Октавия лежала неподвижно, как ветки на земле, пока он справлялся с лианой, вплотную обвившей её торс. Когда та была разорвана, Октавия резко вдохнула, чувствуя, как её переполняет облегчение.
Она свободна.
Флинн поднялся на ноги и протянул руку. Помедлив, Октавия всё же приняла её, и ведьмак помог ей встать.
— Амила — младшая из моих сестёр, — сообщил он.
— Сестёр?
Он кивнул.
— У меня их пять. Амила… ну, она ещё не достигла Зрелости, и она очень… наивна.
Октавия прикусила нижнюю губу. Она не понимала, к чему ведёт Флинн, как это может быть связано с его попытками украсть изумруд, но она готова была его выслушать.
— И что же?
Ведьмак поднял с земли трость Амалии и протянул ей.
— Где-то год назад Амила спуталась с плохой компанией.
Сердце Октавии сжалось. Она чувствовала, куда ведёт эта история. С таким началом явно не ждёшь хорошего продолжения. Ей даже хотелось остановить Флинна, чтобы он оставил эту историю при себе, но не стала. Что-то ей подсказывало, что его нужно выслушать до конца.
Флинн окинул взглядом Октавию. Его лицо помрачнело.
— Амиле не стоило с ними связываться. Я её предупреждал. И родители тоже. Но…
— Все мы иногда совершаем ошибки, — договорила Октавия.
Кому как не ей об этом знать. Она сама совершила их уйму рядом с Флинном, но не могла перестать. Притяжение слишком велико.
— Да. — Флинн кивнул, беря Октавию за локоть и отводя прочь от валяющихся в обмороке эльфов земли. — Нам лучше уйти. Они живы. Скоро очнутся с сильной головной болью, ничего не помня об этом дне.
Благодарность прохладной рекой наполнила Октавию.
— Спасибо, — произнесла она, осознав, что до сих пор не поблагодарила его. — За то, что пришёл и спас меня…
— Не стоит, — хрипло ответил он, запустив свободную руку в свои волосы. — Я не должен был… я не… В общем, не надо меня благодарить.
Октавия нахмурилась, но не стала спорить. Флинн увёл её с поляны. Они шли молча несколько минут. Шум волн звучал всё громче. Вскоре насыщенно-синие, почти сиреневые волны океана Индиго показались меж деревьев.
— Ты говорил про сестру… — Октавия глянула на Флинна. — Что с ней случилось?
— Она связалась с очень опасными преступниками. — Флинн вздохнула. — Вляпалась по уши. Я пытаюсь её выкупить. Проблема в том, что это очень дорого.
Октавия догадалась, к чему он ведёт.
— Вот оно что.
Она остановилась, потянувшись к своей сумке. Пальцы коснулись изумруда. Она сделала глубокий вдох, надеясь, что не совершает тем самым большую ошибку, и достала ценный предмет. Сверкающий в свете вечернего солнца цветок прекрасно смотрелся в руке Октавии. Он слегка вибрировал, неся в себе след могущественной магии.
Изумрудная роза.
Старейшины доверили её Октавии. Девушка понятия не имела, где они её взяли и на что способен этот артефакт, но знала, что это нечто очень важное.
— Кто рассказал тебе о розе? — тихо спросила она.
Флинн прочистил горло.
— Те, у кого сейчас Амила, состоят в подпольной воровской группировке. До них дошла информация, что кто-то должен будет доставить розу к побережью. И вот я подумал…
Он запнулся и неловко повёл плечами.
Октавия вздохнула, без слов догадываясь о том, что было дальше.
— Ты собирался украсть цветок и использовать вырученные средства на выкуп сестры?
Он молча кивнул. Его губы скривились. На лице отразился стыд.
Да чёрт возьми! Почему Флинн не мог оказаться обычным воришкой? Почему у него обязательно должна была оказаться столь веская, благородная причина пойти на преступление?
Тяжёлый вздох сорвался с губ Флинна, плечи поникли.
— Прости, Октавия. — Он опустил подбородок, свесив голову. — Мне не стоило
