поспешила к нему.
Одним движением поднявшись с кровати, герцог завернулся в одеяло и отправился к своей семье, да так и замер на пороге.
Сашенька спал, как умеют спать только младенцы: сладко-сладко! Раскинув ручки, повернув голову набок, малыш сопел, время от времени хмуря бровки и шлёпая губками. Такой трогательный, такой беззащитный! Такой родной.
А рядом с колыбелью в одной тонкой сорочке сидела София и, облокотившись о бортик, наблюдала за ребёнком.
Арман завис, как зависал постоянно, стоило увидеть жену.
Где были его глаза раньше? Почему тогда его воротило от супруги, почему раньше она казалась ему бледной немочью и едва не уродиной?
Беременность прибавила Сонии женственности. Её грудь стала аппетитнее, линии – более округлыми и плавными. Каждый раз при взгляде на новые формы супруги у него перехватывало дыхание.
Густые, насыщенно каштанового цвета волосы слегка завивались в крупные локоны. Рука сама тянулась пропустить пряди сквозь пальцы, ощутить их шелковистую упругость.
А глаза?!
Когда София смотрела на него, замирало сердце, пропускало пару тактов, а потом неизбежно срывалось в пляску.
Как можно было не восхищаться бархатным взглядом тёмных глаз Софии?
Правда, раньше он бархатным не был. Скорее колючим, когда девушка смотрела на слуг. И липко-приторным, когда её взор концентрировался на герцоге.
Арман даже головой тряхнул, отгоняя воспоминания – прочь! Не дай Всевидящий, чтобы вернулась та, прошлая Сония!!! Какое счастье, что на пути графини попались эти Круазье! Да, горя и бед они причинили немало, но оно того стоило – София нынешняя и Сония прежняя, словно два разных человека.
Сонию он продолжал тихо ненавидеть, запрятав это чувство так далеко, что и сам не нашёл бы.
А Софию... В мать своего наследника он влюбился как мальчишка.
Никак от себя не ожидал, даже не подозревал, что способен на такие чувства. Тем более к той, которая причинила ему столько неприятностей! Но почему-то мать Александра не ассоциировалась у него с графиней Сонией. Словно это и вправду две разные девушки...
Герцог отбросил странные мысли: что было, то было.
Надо жить здесь и сейчас.
Как хорошо, что матушка настояла на другом имени!
– Мою невестку зовут София. Софочка. И не иначе!
Вроде бы то же самое, а воспринимается по-другому. И никаких ассоциаций с прежней девушкой. Падение и болезнь определённо пошли урождённой де Вилье на пользу!
А он и не возражал против смены имени, ему и самому София нравилась больше, чем Сония. И супруга тоже согласилась, а это самое главное.
Кстати, вот ещё одна странность – почему-то ему стало важно, чтобы миледи была довольна и счастлива. И началось это задолго до того, как он сам себе признался, что окончательно потерял от жены голову.
Ещё не понимая своих порывов, он оправдывал желание обезопасить Софию заботой о соблюдении договора. Но в глубине души уже знал, что плевать ему на договор, просто эта женщина не смогла оставить его равнодушным. Без всякой ментальной магии и приворотных зелий влезла в мозг, незаметно подобралась к сердцу и освободила от корки льда.
При воспоминании о приворотных зельях мужчина поморщился – как нехорошо вышло с леди Адель! Она нравилась ему, но ни о чём другом он и не мечтал. Но вмешались Круазье со своим внушением...
С другой стороны, если бы не это, то кто знает, где бы он сейчас был? И с кем?
Нет, всё удачно разрешилось! Графиня в доме Рене полноправная хозяйка, дети её обожают, супруг ценит и бережёт, никакая опасность ей не угрожает. А что она по-прежнему питает чувства к нему, Арману, так он тут не виноват. И никто не виноват – видимо, такая у графини судьба – любить безответно.
Мужчина поёжился, вспомнив последнюю встречу с леди Адель. Как он потом понял, Рене специально оставил их вдвоём, дал возможность поговорить.
Запинаясь, графиня рассказала то, что он уже и сам знал – как и почему она применила артефакт замены памяти. Женщина выглядела потерянной, и на короткое мгновение ему её стало жаль.
– Спасибо, что рассказала, – холодным тоном ответил он ей. – Это чудовищный поступок, Адель. Хорошо, что ты это понимаешь. Я больше никогда не смогу тебе доверять, но прощаю, потому что твой поступок спас моих жену и сына. Сожалею, что до сих пор вызываю у тебя чувства, но ничем не могу помочь. У меня семья, любимая, – Адель вздрогнула и побледнела, – жена и обожаемый сын. Даст Всевидящий, будут ещё дети. Ты тоже не одинока. Обрати всё своё внимание на Рене, он на самом деле замечательный! Счастья тебе. И прощай!
Рене поступил мудро – после разговора Армана с его супругой сообщил его величеству, что графине надо вернуться к детям, и увёз Адель в поместье.
София завела за ухо прядку волос, и мужчину снова затопила волна нежности: моя девочка!
Он даже не подозревал, что можно любить женщину больше, чем себя самого...
– Арман? – заметив супруга, едва слышно произнесла герцогиня. – Что-то случилось?
– Соскучился, – ответил он, и женщина вспыхнула смущением.
Вот как в ней это уживается, а?
В жизни его Софа такая решительная! Играючи и без малейших колебаний управляет слугами, работниками в мастерских, на равных, ни капли не тушуясь, общается с высокопоставленными лордами, мгновенно ставит на место зарвавшихся купцов. Решает сложнейшие задачи, улаживает конфликты и недоразумения.
В спальне, стоит ему её приласкать, тут же отзывается, остро и горячо реагируя на прикосновения и поцелуи. Не стесняется, не зажимается – пьёт его удовольствие, щедро дарит своё. И в то же время, достаточно ему вне постели даже косвенно намекнуть об их отношениях, как супругу заливает румянец.
Яркая, живая, непредсказуемая, необыкновенная, единственная...
Моя женщина! Моя жена!
Глотку за неё перегрызу! Любому...
– Ты зачем вскочила, Сашенька же спит, – Арман приблизился, укрыл жену одеялом, жадно оббежав взглядом её фигуру. Провёл руками по плечам герцогини, с наслаждением
