А когда я полечу?
— Однажды полетим вместе. Оксан, позови маму.
— Мама! Папа, а самолет большой?
— Очень.
— А он летит как птица?
— Почти.
— А другие птицы с ним разговаривают?
— Нет, доченька, он же не живой.
— А как он тогда летит?
— Я вернусь и тебе объясню.
— Папа, я тебя люблю.
— И я тебя, доченька, очень сильно.
— А ты нам что-нибудь привезешь?
— Обязательно. Что ты хочешь?
— Самую большую игрушку.
— Договорились. Оксана, где мама?
— Она моет Наташу.
— Зачем моет?
— Мы рисовали.
— Ясно.
После этой фразы можно было ничего не уточнять. И Демьян уже было решил, что придется перезванивать, как на заднем фоне раздался голос Юли.
— Так! — громыхнула она. — Все сидят и смотрят мультики! И ближайшие десять минут никто не двигается! Маме нужно полежать!
— Мама, тебе папа звонит, — обрадовала Юлю Оксана.
— Что? О…
Послышался шорох, потом Юля уже в трубку сказала:
— Привет. Ты приземлился? Подожди, я им мультики включу. Господи, в тот день, когда садик откроется после ремонта, я закачу вечеринку… Все, я спряталась в спальне, говори.
— Ушатали тебя?
— Да нет, нормально.
— Если что, позвони маме, она приедет.
— Прекрати, если я не могу справиться с двумя детьми, то зачем мы организовали себе третьего?
— Как он там, кстати?
— Активно пинается.
— Как девочки?
— Замечательно. Подожди секунду, они ломятся в дверь… Что такое? Мультик не нравится? Дем, погоди, я включу им другой мультик.
На несколько минут в трубке воцарилась тишина. За это время Демьян успел выйти из здания аэропорта и дойти до остановки. Можно было взять такси, но он подумал и сел в автобус. Хотелось смотреть на людей. В это время Юля снова вернулась к телефону.
— Прости, — попросила она. — Наташа захотела теплого молока, Оксана сказала, что не будет, но потом, разумеется, тоже захотела… Ох…
— Тошнит?
— Поясницу тянет.
— Не вздумай без меня рожать.
— Дем, во-первых, мне еще рано, а во-вторых, я все равно больше не возьму тебя с собой в роды.
— В смысле, не возьмешь?
— Если ты уже забыл, в прошлый раз тебя вывели из родзала…
— И это было жутко несправедливо.
— Авдеев, ты безостановочно шутил, а я смеялась и не могла тужиться.
— Я волновался.
— Я вообще-то тоже.
— В этот раз я буду жевать ириски и не смогу произнести ни слова.
— Авдеев…
— Только мимика…
— Ты будешь развлекать меня пантомимой? Боюсь, тогда тебя выведут еще быстрее… Так, все, я легла.
— Юль, реально, если сильно тяжело…
— Нормально! Хотя иногда я и пытаюсь вспомнить, почему мечтала быть многодетной и непременно беременной. Господи, прости, нельзя так говорить…
— Ты на восьмом месяце осталась одна с двумя детьми и четырьмя котами. Тебе можно все. Как там, кстати, моя любимица?
— Чума? Сидит на шкафу.
— А что случилось?
— Утром девочки поиграли с ней в больницу.
Демьян не удержался и рассмеялся.
— Ты хорошо долетел? Как настрой? — спросила Юля.
Он перестал улыбаться.
— Хорошо. На оба вопроса.
— Понятно. Дем…
— Не надо, Юляш. Я в порядке. И я справлюсь. А потом позвоню и все тебе расскажу. Ладно?
— Ладно.
— Постарайся отдыхать, как только появится возможность.
— Ха-ха.
— Я скоро вернусь и помогу тебе.
— Я жду.
— Я люблю тебя.
— И я тебя. Звони мне, если нужна будет поддержка.
— Не волнуйся за меня.
— Угу. Дем…
— М?
— Просто помни, что мы у тебя есть.
— Всегда. Юляш, кондуктор идет.
— Ага. Ну все, отбой. Целую.
— Целую.
Демьян отключил сотовый, убрал в карман, из другого достал портмоне, вынул банковскую карточку и расплатился с кондуктором. Убирая карточку обратно, он засмотрелся на вставленную под пленку фотографию. На ней была запечатлена Юля и их дочери на катке этой зимой. Юля широко улыбалась и обнимала девочек, с восторгом глядящих на горящие бенгальские свечи, зажатые в их кулачках.
Оксана была похожа на мать. Большие карие глаза и каштановые кудри, ямочки на щеках. Наташа смотрела на огоньки большими синими глазами, из-под шапки выбилось несколько светлых волосиков. Оксане было шесть месяцев, когда им позвонили и сказали, что есть девочка-отказница, отвечающая их запросу. Спросили, будут забирать? Они с Юлей даже особо не стали это обсуждать. Сели в такси и поехали… Потом были тяжелые дни и бессонные ночи, медицинские комиссии, непонимание друзей, страх, что ее заберут, и выматывающий судебный процесс, посвященный усыновлению. Но теперь все это было позади, и Демьян точно знал: он бы не променял свою вторую дочь на спокойный сон и нерастраченные нервы.
Демьян сунул палец под пленку, и достал из-под верхнего фото другое, свадебное. На их свадьбе Юля уже была беременна. Этого еще не было видно, но тем не менее они решили отказаться от идеи с роликами и скейтом и прокатиться по городу на электросамокате, демонстрируя окружающим новенькие, блестящие на солнце обручальные кольца. Демьян стоял за рулем в клетчатом костюме-тройке с приколотой к лацкану пиджака бутоньеркой, а Юля обнимала его за талию и смеялась. На ней были балетки и кремовое платье с расшитым верхом и юбкой до колена, напоминавшей ему перевернутый цветок гвоздики. На запястье у нее тоже был браслетик с бутоньеркой. Демьян знал, что она хранила свою и его до сих пор. А свадебный букет поймала Злата. Она в тот день была в насыщенно-красном платье, полыхала в нем будто пожар, и Яков так задумчиво смотрел на нее, что стало ясно, что и без всяких свадебных примет в его голове уже зародились соответствующие мысли…
С тех пор их с Юлей кольца уже малость потускнели и кое-где на них появились царапины. Их жизнь далеко не всегда напоминала сказку. Порой к концу дня они оба оказывались настолько вымотаны, что падали в кровать без сил даже на то, чтобы просто пожелать друг другу спокойной ночи. Но об иной жизни Демьян даже не задумывался.
Автобус довез его до центра города. Демьян вышел, сверился с картой в телефоне и свернул к набережной. Дошел до нее и пошел вдоль. До назначенной встречи у него еще была пара часов. Они с Юлей решили, что будет лучше, если
