— Кто же так руки ставит? Вы не испугались, Ада? — теперь голос его сочился теплотой, и от того я вовсе лишилась дара речи, просто покачав головой. — Надеюсь, конь без норова? — строго спросил господин лейтенант и, получив утвердительный ответ от его светлости, вновь обратился ко мне. — Я помогу вам.
И я взлетела в седло, даже толком не успев понять, как это произошло.
— Мое почтение, — прохладно сказал Дамиан графу Набарро, чуть склонив голову. Затем задержал на мне взгляд. — Вы надолго улетаете, милая бабочка?
— На три дня, — пролепетала я, чувствуя ужасную неловкость от такого интимного обращения.
— Я буду ждать вашего возвращения, — ответил Дамиан, улыбнулся мне и удалился.
Невольно проводив взглядом его широкоплечую фигуру, я обернулась к графу и заметила, что щеки его зарумянились, а на скулах ходят желваки.
— Онорат, я жду вас, — позвала я.
Его светлость легко прыгнул в седло и виновато посмотрел на меня.
— Простите меня, Ада, не знаю, как такое вышло.
— Вы просто волновались, и я без страха доверюсь вам снова, — с улыбкой ответила я.
— Однако вышло крайне неловко, — негромко произнес Онорат. — Я заглажу свою вину.
— Ах, оставьте, — отмахнулась я и тронула поводья.
Граф догнал меня, карета тронулась следом, и мы начали наш путь в загородное поместье его светлости. Я старалась не замечать любопытных взглядов, которые бросали на нас горожане. Не так часто девушка из нашего сословия следовала верхом, да еще и в сопровождении мужчины. Дворяне себе подобное позволяли, но среди среднего класса для передвижения женщины подразумевался экипаж. Но ежели папенька одобрил, то я не видела смысла отказывать себе в удовольствии прокатиться верхом. И теперь я ждала, когда же Льено останется позади, чтобы можно было пришпорить коня и промчаться по дороге… хотя бы рысцой, галопировать добропорядочной девушке, даже дворянке, дурной тон. Не могу сказать, кто придумал это, но я и так уже подошла к пределу дозволенного, чтобы нарушать еще одно правило.
— Вы прекрасно держитесь в седле, Ада, — произнес Онорат, глядя на меня.
— Лесть ни к чему, — негромко рассмеялась я. — Я ужасная наездница, но верховую езду люблю и получаю от нее несказанное удовольствие.
— Это заметно по вашим сияющим глазкам, — ответил господин граф, и я смутилась.
Матушка время от времени выглядывала из окошка. Она зорко следила за мной, и это доставляло некоторое неудобство. Заметив, как я с досады покусываю губы, граф Набарро заговорщицким тоном сообщил:
— За пределами Льено мы сможем проехать через луга, а ваши родители доберутся по дороге.
— Но это будет неловко, — тут же ответила я, однако соблазн казался велик.
— Мэтр Ламбер мне позволил эту вольность, — с улыбкой добавил Онорат.
— Ежели папенька позволил, то я принимаю ваше предложение, — кивнула я и стала с еще большим нетерпением ожидать городских ворот.
Но и после ворот мы еще некоторое время ехали так же, но теперь матушка начала еще и окликать меня время от времени. Я чувствовала себя несмышленым дитятей, и эта опека чрезвычайно тяготила. И лишь благодаря папеньке, матушка вскоре угомонилась, но все равно зорко следила за нашим с графом выездом.
Неожиданно Онорат протянул руку, перехватывая поводья моего коня, и не успела я и ахнуть, как мы сорвались в самый настоящий галоп, уходя влево, и вскоре совсем скрылись из пределов видимости кареты.
— Ада! — матушкин крик донесся эхом.
А я смеялась от восторга, вновь единолично правя своим конем. Это было так великолепно. Если бы еще и не ужасно неудобное дамское седло, то удовольствие было бы полным. Граф не сводил с меня взгляда, и это стало вскоре мешать. Мой смех затих, и я вновь смущенно потупилась, придерживая резвого скакуна. Конь недовольно фыркнул, но подчинился.
— Замечательное животное, — вновь похвалила я, чтобы что-то сказать.
— Он не сравниться с вами, — живо ответил Онорат, и теперь смутился он. — Простите, Ада, я не имел в виду, что сравниваю вас с конем, вас даже сравнивать невозможно… Ах, черт, — в конец запутался молодой человек, и я хмыкнула. — Я сегодня совсем растерян, простите меня великодушно. Едва не уронил, после сравнил с конем… Вы правы, Ада, это все проклятое волнение.
— Давайте пройдемся, Онорат, — предложила я, пряча улыбку. — Здесь так волшебно, совсем не хочется спешить.
— Все, что вы пожелаете, очаровательнейшая, — воскликнул граф и спешился.
После протянул руки, и я скользнула в них. Наша близость оказалась столь тесной, что я поспешила отойти в сторону, благодаря его светлость за любезно оказанную помощь. Мы брели по сочному лугу, держа наших скакунов в поводу. Я молчала, не зная что сказать, потому просто наслаждалась великолепным днем и теплым солнышком. Граф шел рядом, глядя себе под ноги.
— Мадемуазель Адалаис, — наконец, заговорил он. — Вы не будете гневаться на меня за мою смелость?
Я обернулась, вопросительно глядя на Онората и ожидая продолжения того, что он скажет.
— В поместье будет моя матушка, я знаю, что все преждевременно, но мне хотелось, чтобы она познакомилась с вами, — пояснил молодой человек.
— Ваша матушка теперь не одобряет ваших намерений относительно меня, — неожиданно догадалась я.
— Нет, что вы, Ада! — поспешил меня разуверить граф, но я отрицательно покачала головой, показывая, что ложь излишня.
Разумеется, род Набарро пошел на мезальянс в пору начала ухаживаний молодого графа только из-за своего печального финансового состояния. Теперь же, когда Онорат сумел выправить положение, перед ним были открыты иные перспективы, и родня ждала более благородной невесты, чем дочь банкира.
— Зачем же вы не оставили своих намерений, ежели ваша семья желает вам иной судьбы? — спросила я.
— А вы не понимаете зачем? — с грустной улыбкой спросил его светлость. — Я ради этих намерений преодолел предубеждения и стыд, вложенный мне в голову с самого детства. Не побоялся явиться к вашему папеньке с просьбой научить меня и дать совет. И теперь, когда добился определенных успехов, я считаю себя в праве самому выбирать, какую девушку я считаю достойной стать графиней Набарро.
— Вы пытаетесь предупредить меня, что с нами могут быть неприветливы, не так ли? — прямо спросила я.
Онорат остановился и с укоризной взглянул на меня.
— Ада, как вы могли так подумать обо мне? — спросил его светлость. — Единственное, о чем я переживаю, это воинственный настрой вашей матушки. Что до вашего отца, то он уже бывал в нашем доме и знаком с моей матушкой. Они нашли общий язык и весьма мило общались. Графиня Набарро, моя мать, она радушно примет вас и ваших родителей. Но я хочу, чтобы она увидела, насколько вы милая и воспитанная девушка, чтобы ее опасения развеялись окончательно. Только…
