– Конечно же, о вечном, друг, – безмятежно отозвался Ян. – О жизни и смерти, о бренности бытия. О чем еще я могу думать?
– Действительно, почему же я не догадался? – усмехнулся Влад и закрыл глаза.
– Ты от отца? – посерьезнев, поинтересовался Ян, развернулся и, спрыгнув со стола, пересел на стул.
– Да.
– Он до сих пор пребывает в эйфории от предвкушения скорого триумфа?
– Ты его неплохо знаешь, – горько усмехнулся молодой человек и закинул руки за голову.
– А мне немного жаль, – нерешительно произнес Ян. – Есть в сегодняшнем положении дел нечто завораживающее. Я буду скучать…
– Не уверен, что все будет так, как хочет он, – задумчиво отозвался Влад. Слова дались ему с трудом. Он никому об этом не говорил и вообще старался не думать. – Он стал слишком нетерпелив и амбициозен. Словно бежит от чего-то… или к чему-то?
– У тебя есть причины считать, что годами планируемая операция потерпит крах? – сразу же насторожился Ян. В его черных глазах промелькнул интерес.
– Можно сказать и так, но я не готов об этом говорить. Подозрения, зародившиеся на интуитивном уровне. Возможно, просто волнение…
– А и не надо говорить, я изначально не был уверен, что Вероника та самая.
– Я этого не говорил.
– А тебе и не нужно, я многое могу разглядеть самостоятельно. Я с удовольствием посмотрю за тем, как будут развиваться события дальше. Тут становится интересно.
– Для тебя ведь все не больше чем игра. Так ведь? – Усмешка получилась горькой. Влад иногда жалел, что нет никого, кто мог бы его понять. Ян никогда и ни к чему не относился серьезно.
– На то есть свои причины. Ты слишком многое пропустил, Ври…
– Не нужно громких имен, – покачал головой парень. – Я действительно пропустил многое и сейчас просто не понимаю, правильно ли поступаю – привык доверять отцу полностью. На сто процентов. Несмотря на то что не всегда с ним согласен, его слово священно. Я не могу иначе и не знаю, хорошо это или плохо. Меня так учили, и по-другому не выходит.
– Рано или поздно прозрение наступит. А пока наслаждайся жизнью и тем, что имеешь.
– Думаю, так и поступлю, – стряхнув задумчивость, согласился Влад. – Какие у нас сегодня планы на вечер?
Я не помню, когда в последний раз просыпалась настолько поздно. Полуденное сентябрьское солнце светило прямо в окно нашей комнаты, рассыпаясь зайчиками по моей подушке. Я и проснулась от ярких лучиков, прыгающих по лицу. А вот мои соседки, похоже, встали давно. Маша, как всегда, сидела за книгой, а Ксюша валялась на кровати с открытым ноутбуком и дрыгала ногой в такт музыке, играющей в наушниках.
– Ты слишком долго спишь! – отозвалась она. – Мы уж собирались тебя будить. Обед меньше чем через час. И ты не хотела идти на вечеринку! В итоге вернулась последняя и продрыхла до двенадцати часов! Умеешь же ты оторваться, Алинка!
– Мне кажется, я ушла оттуда не так уж и поздно. Правда, взглянуть на часы не пришло в голову, – смущенно отозвалась я и потянулась.
Мысли спросонья путались. Стало не по себе. Весь прошлый вечер был словно во сне. Я не могла его вспомнить и не знала, где заканчивается явь и начинается сон. Я припоминала, как Влад целовал меня в коридоре, но это произошло, казалось, минуту назад во сне. Когда я вернулась в комнату и легла в постель, вспомнить не удалось. Рассматривала я изображения змей на стенах подземного перехода или это мне тоже приснилось? Я никогда не чувствовала себя так глупо и растерянно. Оказывается, не помнить минувший вечер – страшно. Пробормотав пару невразумительных фраз, я проскользнула в ванную. Но даже контрастный душ не помог убрать пробелы в памяти. Я машинально смыла перед зеркалом остатки вчерашней косметики, смазала лицо кремом и расчесала волосы, одновременно пытаясь понять, что же все-таки произошло ночью после того, как я ушла от Влада в коридоре. Я раз за разом воспроизводила в памяти свой путь по подземному переходу и понимала, что снова возвращаюсь в сон, в котором со стен сыпались змеи, вырубался свет в коридоре, изо всех углов раздавалось жуткое шуршание, а потом появлялся Влад и начинал меня целовать. О поцелуе думать не хотелось, он хоть и произошел во сне, все равно заставлял краснеть и чувствовать себя виноватой перед Данилом. Решив, что бесполезно мучиться, я завернулась в полотенце и вышла в комнату к девчонкам.
– Ты почему такая мрачная, Алина? – поинтересовалась Ксюша, выбирая между двумя парами кед – ярко-желтыми и ядовито-зелеными. – Опять повздорила с нашей самой популярной парочкой лицея? Не переживай ты из-за них! Вероника цепляется из вредности. Ревнует девчонка.
– Да все нормально. Мы даже не пересекались, – отмахнулась я, на автомате перебирая чистые тетрадки. У меня было несколько штук с котятками на обложке, три со щенками, две в огромных розовых сердцах и одна, случайно прихваченная в магазине, с мультяшным кладбищем и тыквами. Подстраиваясь под сегодняшнее настроение, я выбрала ее. Тем более сейчас у нас с Машей должен был начаться спецпредмет, который имел длинное и заунывное название, которое я запомнить не смогла ни с первого, ни со второго раза. А у нас две пары этой тягомотины.
– Нет, ты расстроена! Я же вижу, – не отставала упорная и проницательная Ксюха. – Давай рассказывай! Мы обязательно посочувствуем и поддержим.
– А я тебе говорила, не смотри в сторону Влада, если не хочешь проблем, – не дала сказать ни слова Маша. Она взглянула на меня снисходительно, на ее лице читалось «я лучше всех знаю, как нужно поступать правильно».
– Вы сговорились, да?! – не выдержала я. – Достать меня хотите? Ни с кем я не ругалась! С Вероникой просто не пересекалась, а Влад подходил в конце вечера, просил прощения и извинялся за синяки…
– Какие синяки? Почему мы не в курсе? – тут же насторожилась Ксюха, а я мысленно застонала, слишком поздно сообразив, что сболтнула подружкам лишнего. Пришлось пересказывать и свой ночной кошмар, и странную встречу в коридоре. Я умолчала только про то, что считаю, будто разговор Елены Владленовны с Владом шел о неожиданно исчезнувшем преподавателе – Кирилле Дмитриевиче.
– Много бы я отдала, лишь бы посмотреть на Влада Катурина, который у кого-то просит прощения, – мечтательно выдохнула Маша.
– Не стоило так рано уходить с вечеринки, – подмигнула я. – Тогда бы и не то увидела, например, Ксюшу, зажигающую с Яном. Это было, на мой взгляд, гораздо занимательнее, чем извинения Влада.
– Что значит – зажигает? – на лице Маши промелькнуло и тут же исчезло странное выражение, напоминающее ревность.
