Сжалившись над ним, Абби с Мэтью оставили его отдыхать, а сами пошли добывать пропитание.
— А этот? — донимал ее в десятый уже раз Коулман, чей зоркий глаз умудрялся везде находить грибницы.
— Нет, это веселушка, — едва взглянув, отмахнулась от него Абби.
— И что тоже ядовитый?
— А название тебе ни о чем не говорит?
— Много о чем, — заулыбался Мэтью. — Именно поэтому я бы его взял.
Не обращая на него внимания, Абби пошла дальше внимательно всматриваясь под ноги и на деревья. Наконец, удача улыбнулась им и среди множества отвергнутых ею грибов, она приметила вешанки, зонтики, и несколько ведьминых кругов из фиолетовых рядовок. Мэтью с большим сомнением разглядывал их “урожай”, задумчиво вертя перед глазами пестрым зонтиком.
— Надеюсь, на вкус лучше, чем на вид, — наконец вздохнул он, складывая добычу в свой камзол, который сложил на манер котомки.
Обнаружив небольшие заросли водяники, Аббигейль набрала впрок и этих ягод тоже. Пусть на вкус они и не очень приятные, зато легко утоляют жажду.
Когда они с Мэтью вернулись, то застали ребят оживленно перебирающих свои находки. Бевис сетовал, что не удалось обнаружить никакой живности. Конечно, все они предпочли бы сейчас кусочек запеченного мяса, а не грибы да ягоды. Но, увы, выбирать не приходилось.
— Это нельзя есть, — подошла к ним ближе Абби и заглянула через плечо склонившегося Барни.
— Почему? Это ведь жимолость, ее вон и птицы клевали, — тут же отозвался виконт, а Алекс бросил на нее колючий взгляд.
— Да, лесная. Для людей она ядовита. Так что если вы не собирайтесь отращивать клюв и крылья, лучше выбросьте, — с каждым ее словом герцог все больше хмурился, ведь это он собрал большую горсть этих ярко-красных ягод, спутав их вообще с красной смородиной.
— И грибы проверьте, — раздался голос Мэтью, который уже разжигал небольшой костер, а Дэймон в это время насаживал собранные грибы на длинные тонкие ветки. — С острыми колпачками называются веселушками, их есть нельзя. Зато можно есть дождевики, рядовки и лисички. Их тут полно.
Коулман говорил все это с таким небрежным видом, будто бы это он, а не Аббигейль собрал все. Кавендишы поводив своими курносыми носами по ветру и трезво оценив расстановку сил, переметнулись к Доновану. Ему в вопросах выживания в лесу они доверяли больше, чем герцогу и виконту.
— Не налегайте, — вовремя остановила огодавших товарищей Абби. — Иначе будете мучаться с животами.
Мэтью неожиданно проявивший поварской талант, обжарил найденные грибы и теперь снимал их с веток на большой лист лопуха.
— Ты мне не объяснишь, почему мы не можем есть то, что нашел Донован? — сквозь зубы прошипел Барни, обращаясь к Алексу. Они и еще трое студентов, оставшихся в стороне у поваленного дуба, только разжигали костер.
— Потому что мы и сами можем найти пропитание, — упрямо ответил герцог. Хотя дело было не только в одном упрямстве.
— Я так больше не могу! — Оливер поднес к носу гриб и едва вдохнув его аромат, выкинул подальше в кусты.
— Сначала советовал преподавателям отчислить Донована, а теперь пойдешь просить у него подачки? — скрестил руки на груди юный Кингсли.
— Да, — ответил Олли спокойно. — Иначе отчислят меня, причем уже посмертно.
Пнув напоследок несколько отвратительно пахнущих грибов, Оливер пересек поляну в сторону еще одного маленького костра.
Глава 21
Кингсли ломал небольшие ветки и бросал в костер, лишь бы занять себя чем-то, а не пялиться в сторону веселой компании неподалеку. Естественно предателя Оливера приняли там с распростертыми объятиями, хотя в чем именно заключается его предательство не мог сказать даже сам Алекс. Его поедом ело уязвленное самолюбие, которому вторили голод и усталось.
Грибы и на вкус и на запах были отвратительными. Оставалось только удивляться, как остальные это терпят. Он съел совсем немного, а к горлу то и дело подкатывала тошнота.
— Все в порядке? — прозвучало прямо над ухом у герцога. Алекс даже встрепенулся, прогоняя дрему, Донован стоял рядом, по правую руку.
“И когда только успел подойти?”
Кингсли хотел привычно отмахнуться от него, но не успел и поднять голову, как Гейл бесцеремонно вторгся в его личное пространство и выхватил из рук несколько грибов, насаженных на веточки, как на шпажки.
— Как много вы успели съесть? — голос Гейла звучал взволнованно.
— Разве можно такой дряни съесть много!? — с сарказмом ответил парень и посмотрел прямо в глаза своему товарищу. — Как ты можешь есть эти грибы!?
Барни и еще двое адептов только кивали в такт его словам, держась за собственные животы.
— Могу, и много тоже могу, лишь бы не ядовитые, — Донован лишь пожал плечами в ответ. — Это лисичка, она безвредная и очень вкусная, — Гейл покрутил перед ними одним из грибов, а затем взялся за другой. — А это рядовка вонючая и ее есть не рекомендуется. Советую вам уединиться в кустиках и прочистить желудки.
— Они ядовитые? Мы умрем? — не на шутку всполошился Барни.
— Сомневаюсь, что вы съели так много. Но тошнота и галлюцинации вам обеспечены точно.
— Смеешься над нами? — резко встал Кингсли и его едва не повело в сторону. Гейл вцепился в его камзол, помогая удержать равновесие.
— Я хотел только помочь, — обиженно засопел Донован, убирая руки. — Принесу вам воды.
— Спасибо, — уже в спину крикнул ему Кингсли, разглаживая скомканный ворот, где еще недавно были ладони Донована. Удивительно хрупкие с тонкими пальцами. Ему бы думать о том, как перебороть подбирающийся липкий ком к горлу, но Алекс глядел в спину неравнодушного соседа.
Гейл крутился рядом с ними похлеще наседки. Олли и Мэтью натаскали веток и сделали из них мягкий настил, после чего Гейл, как заботливая квочка, заставил их лечь в это гнездо. Менял холодные компрессы для Бевиса, у которого вдруг поднялся жар, приносил питьевую воду в небольшой фляге, отобранной для таких целей у Коулмана. И хоть Кингсли терпеть не мог чувствовать себя слабым, он находил утешение в его заботе. Ему были приятны и его внимание и его компания. С такими мыслями он погрузился в сон.
Проснулся Алекс резко от спазма, что скрутил ему, казалось бы, все внутренности разом. Костер уже погас, но яркий лунный свет освещал поляну и спящих парней.
“Странно, что нет часового”, подумал Кингсли. “Куда он мог отлучиться?”
В том что, таковой имеется он не сомневался. Пересчитал всех товарищей и даже разглядел Мэтью, точнее услышал его сопение. Вглядываться в лица остальных спящих одногруппников не было ни сил, ни желания, нужда гнала его к берегу — выпить воды и умыться холодной водой, чтобы отогнать прочь дурноту. Заметив, что по левую руку к речушке ведет более покатый склон, Алекс направился туда.
“Надеюсь, здесь не водится водная нечисть”, - усмехнулся он, зачерпывая ладонями живительную влагу. Сполоснув лицо, он присел на берег, поросший растительностью, почти у самой кромки воды. Здесь он чувствовал себя гораздо лучше, прохлада, исходящая от воды, и легкий ветерок помогали справиться с головной болью, но деревья и звезды по-прежнему отплясывали в хороводе перед глазами. Алекс прикрыл глаза, пытаясь справиться с головокружением. Он так и сидел, слушая пение сверчков и цикад, пока плеск воды не коснулся его ушей. Он живо открыл глаза и в следующую секунду не поверил увиденному. Если это было марево, то оно было самым прекрасным на свете…
В водной глади, подсвеченной лунной дорожкой, плавала настоящая русалка. Тонкий стан, узкие плечи с гибкими и изящными руками, бледная кожа на фоне потемневших от влаги волос — речная нимфа в родной стихии была особенно красива под ночным светилом. Вот только неожиданно у русалки оказались ноги!
Алекс затаил дыхание, едва выглядывая из-за широкого ствола дерева, за которое успел спрятаться. Приникая к шершавой коре своего укрытия, он блуждал взглядом по девичьей фигуре. Красивая и манящая, и пусть волосы коротки, а бедра узковаты. Она шла осторожно, стараясь не шуметь, но вода плескалась у ее ног и ластилась на правах старой подруги. Капли воды стекали с ее волос, прокладывая дорожки по обнаженному телу. Порывы ветра вызывали на нежной коже мурашки, вызывая у герцога нестерпимое желание согреть незнакомку.
