Я гладила его по голове, целовала в щёки и, наконец, прижалась к его губам. Юркий язык не заставил себя долго ждать. Поцелуй получился чувственным, сладким, таким необходимым. Я улыбнулась ему. Такой красивый. Ему не идёт быть таким бледным и слабым.
– Тебе больно, да?
– Немного. Мне всё же позвоночник переломило, – от его обаятельной улыбки захотелось стукнуть его по голове за несерьёзность или поцеловать снова.
– Можно войти? – после стука в дверь вошёл доктор. – Вам нужно ещё время? – спросил он, окинув нас внимательным взглядом.
– Метки поставлены. Что дальше? – поинтересовался Стас.
– Вы..?
– Наталья, – поняла я его желание узнать моё имя.
– Наталья, как вы себя чувствуете? Позволите? – он показал рукой на кресло. Я уселась, а он подключил ко мне какие-то приспособления.
– Давление слегка снижено, пульс слегка частит. Кода сухая, тёплая, обычного цвета. Глаза на свет реагируют нормально. А так – ничего опасного.
– Что вас смущает, доктор? – спросила я.
– Вы или сами по себе уникальная девушка с отличной выносливостью. Но этого быть на может. Или вы сами оборотень.
– Уж, точно не оборотень, – ухмыльнулась я, неловко отнимая руку у врача.
– Уверены? Если даже родители были нормальными, это не значит, что вы родились без генетического наследия, – уверенно проговорил мужчина. – После двойной метки, без единения, вы должны были минимум дня два лежать пластом. А у вас даже температуры нет. Так что напрашивается сразу вопрос: стоит ли проверить ваших родителей на наследственность?
– Это будет сделать очень трудно. Я их не знаю. Меня оставили сразу после родов и направили в дом малютки.
– Можно провести несколько тестов, – предложил мужчина с явным интересом в глазах.
Я вздрогнула и растерянно посмотрела на Стаса и Макса, поочерёдно.
– Хватит. С ней всё в порядке. Это главное, – прервал доктора Стас. – Когда можно будет забрать больного?
– Хоть сейчас. Мы снимем с него фиксаторы. Только дома он должен перекинуться, чтобы регенерация пошла быстрее.
– Он сможет? – засомневалась я.
– Теперь сможет. И спать придётся в истинной форме.
– Спасибо.
– Я скажу, чтобы его перенесли в машину скорой помощи.
Он зыркнул на меня заинтересованным взглядом и ушёл.
– Мне ещё не хватало стать подопытным кроликом, – вздрогнула я.
– Никто тебя не тронет, милая.
Глава 24. Тайна особой метки
Стас
Я жутко переживал за брата. Но не мог согласиться с решением Таши на метку. Я слышал, что пары отказываются от такого. Для оборотня очень важно чувствовать свою пару на ментальном уровне. Это помогает без слов знать, что с твоей парой всё нормально. Общаться друг с другом. И секс намного круче. Так говорят.
Я не испытывал на себе, поэтому основываюсь на слухах и предположениях. Но мне больше всего не хотелось причинять боль девушке. Ведь именно из-за неё, из-за невыносимой боли, оборотни отказываются от метки вне оргазма.
Однако Таша смотрела на это с человеческой точки зрения. Ей хотелось, чтобы Макс перестал мучиться. Ведь боль от сломанных костей никуда не ушла. И регенерация – болезненный процесс. Тем более с его травмами – это будет длиться достаточно долго. Я был благодарен за решимость нашей пары. И то, что она обиделась на меня, было справедливо. Я должен был сказать ей, что нам с ней было очень хорошо. Что секс по любви не может быть пресным. И оргазм был потрясающим. Однако здесь не место и не та ситуация.
Таша не дала нам право выбора. И сопротивляться сил не нашёл. Что уж говорить?
Даже будучи обеспокоенным за состояние девушки, я не смог не насладиться вкусом ароматного эликсира, чем стала для меня её кровь. Всего глоток – и восхитительный букет взорвал мои вкусовые рецепторы. Ощущение усилилось и укусом брата. Таше было больно. Очень. Это было видно по её напрягшемуся телу, по побледневшей, как полотно, коже, по повлажневшим от брызнувших непроизвольно слёз глазам. Нижнюю губу она прикусила до крови.
Такая сильная, такая мужественная и стойкая. В пору завидовать самим себе, что для нас судьба предрекла именно эту девушку.
Как ни странно, она пришла в себя довольно быстро. Макс встревоженно смотрел на нас. Над верхней губой парня тоже была испарина. Я знал, что он стёр мясо до кости вдоволь боковой стороны ноги. Что у него сломан позвоночник. Повезло, что спинной мозг не пострадал. Хорошо приложился головой. На затылке большая гематома. Перелом руки в трёх местах. Бинты не давали обзор на это безобразие. Ему очень нужна была эта метка. Сейчас регенерация идёт быстрее. Однако, минус у неё большой: лекарства не действуют. Никакие анальгетики ему не помогут, как только он перекинется в истинную ипостась.
– Мне уединиться надо, – сказала Таша, как только закрылась дверь за врачом.
– Вон дверь. Из палаты не выходи, – предупредил я.
– Что будем делать? Я не хочу, чтобы она слышала мои крики или стоны, – сразу начал Макс, как только дверь за девушкой закрылась.
– Я бы не хотел, чтобы ты оставался один, когда уязвим, – не согласился я.
– Я не буду один. Можно к дяде отправиться. Хотя, это неудачное предложение, – поморщился брат. – Не хочу его беспокоить. Я разговаривал с ним по телефону и сказал, что у меня всё в порядке.
– Да уж! Я тоже не хочу его втягивать. Знаешь, Таша справится. Так что не переживай. Всё равно тебе легче будет, если мы будем рядом, – похлопал я его по плечу.
Через час мы уже подъезжали к нашему дому. Настырный доктор пытался поговорить с Ташей перед отъездом, но мой взгляд дал ему понять, что лучше ему к ней не лезть.
Я не разрешил ей ехать в машине скорой помощи с Максом. Пусть лучше будет рядом.
Нас охраняли ребята из клана Константина. Глава клана был настроен серьёзно. И я не стал ему отказывать. Большая часть наших людей и так пострадала. Конечно, у них будет обслуживание на высшем уровне и за лечение заплачу я. По дороге мне позвонил дядя. Сказал, что узнал, через какой канал наш враг получил вытяжки для седативных ядов.
Когда внесли носилки с Максом в дом, Таша не дала мне и слова сказать, велела отнести Макса к себе в комнату. Мне пришлось смириться. Макс взял девушку за руку и что-то ей сказал. Она нахмурилась, но потрепала его по голове и поцеловала в лоб.
– Как думаешь, ему стоит поесть? Я не знаю, как правильно поступить. Его может стошнить.
Я был благодарен девочке за её переживание.
– Меня проинструктировали насчёт него.
– И что сказали?
– Гипс с него сняли, лекарства пока помогают, но это ненадолго. Как только перекинется, начнётся ад. Я бы отправил тебя подальше отсюда, пока всё не закончится. Но ты же ведь не согласишься?
– Ясно, что нет. Об этом и речи быть не может. Странный этот доктор, тебе не кажется? Сказал, что регенерация пойдёт быстрее. И всё будет в порядке. А что может быть в порядке, когда это может причинять сильную боль, которую нельзя снять? И метки эти. Толку от них, если не могут помочь.
Таша была раздражена. О чём-то постоянно думала, хаотично перемещаясь по комнате.
– Нет. Здесь явно что-то не так, – сказала она, с тревогой наблюдая за братом, который уже терпел что есть сил. – Ты от меня ничего не скрываешь, Стас? Не надо меня оберегать, как нежный цветок. Мне это приятно, но сейчас не тот случай.
– Мне тоже не нравится перспектива смотреть на мучения брата, – не выдержал я, повысив голос. Меня трясло от злости на себя. Что я не мог ничего сделать. От своего бессилия было невероятно плохо.
– Стас, Таша не виновата, – взмахнул рукой Макс и взвыл.
– Господи, Стас, спроси тогда того, кто может знать. Прошу тебя! – взмолилась девушка.
Я позвонил дяде. Объяснил ситуацию.
– Дай телефон своей паре, – попросил он.
– Зачем? Можешь сказать мне.
– Не могу. Отдай телефон, Стас, – настаивал родственник.
Аппарат буквально выхватили у меня из рук и Таша выставила руку вперёд, упираясь мне в грудь.
