— Как вы знаете, светлые организовали приграничные патрули, с одним из которых мы едва не столкнулись, когда я приводил Меланию домой.
Собравшиеся закивали. Наверняка, все уже знали, что Асмодеус намеревался собрать аналог в землях темных. Однако следующие его слова изрядно меня удивили, а уж кентавров заставили гневно зафыркать.
— Когда мы уходили от погони, я перешел в свою звериную форму, а лошади Светлых едва нас не нагнали. Их лошади никогда не могли сравниться с нашими, а уж тем более с ходом дикого пса в изначальной форме, что заставило меня навести дополнительные справки. Плохие новости. Кто-то из твоего табуна, Изумруд, вывел полукровок черных молний для светлых. Лошади белого цвета, поэтому мне понадобилось время, чтобы выяснить наверняка.
Изумруд гневно забила копытами.
— Да как ты смеешь!
Алмаз высокомерно вздернул подбородок:
— В нашем табуне никогда не было предателей.
И только Сапфир опустил голову и сказал:
— Асмодеус может быть прав. Я заметил большое списание жеребят в последние три года. Думал, виной эпидемия гриппа. Да, Мелания, лошади, даже черные молнии по юности, могут заболеть гриппом, а могут даже от него умереть. — пояснил, глядя на меня своими синими глазами, словно прочитал мысли. — Но другие лошади болеют не чаще обычного. Да и списывались только молодые жеребцы, отобранные для размножения и не прошедшие кастрацию.
То, с каким толком дела говорил Сапфир, заставило меня взглянуть на него по другому. Он был, несомненно умен, прекрасно разбирался в своем деле.
— Даже если так, никто не стал бы продавать лошадей светлым. Это самоубийство. Вернее убийство всего рода, ведь только темное пламя дает нам возможность обращаться в людей.
— Вы не знаете, на что можно пойти за деньги. — Произнесла я, надеясь, что выдала что-то стоящее, но три кентавра вдруг рассмеялись.
— Мы не любим деньги, — пояснила Изумруд. — Выручка от проданных лошадей отправляется на общие нужды Табуна и никто не получает больше необходимого. Никто и не просит больше необходимого.
— Коммунизм какой-то…
— Красивое слово, — с улыбкой произнес Сапфир, — А как называются люди, которые придерживаются правил общего труда и блага.
— Коммунисты.
— Так вот, Мелания, — все кентавры — коммунисты, — пояснила Изумруд и теперь заржать захотелось мне.
— Но есть ведь что-то, что хотят кентавры и что дать им могут только светлые?
Трое переглянулись и замотали головами. Они не знали. Пообещали постараться найти того, кто мог вносить записи в книги учета жеребят, но это было практически невозможно, потому что кентавры не закрывали дверей и всю документацию хранили на открытом месте. На этой тревожной ноте неизвестности нам пришлось свернуть собрание, потому что в двери Таверны настойчиво застучали.
Открывать пошла Алина, впустив с улицы шум и гам.
— Мелания, милая, тебе стоит выйти.
Что ж, вчерашний комментарий Гато про то, что сжечь свитки с извинениями в печи, замечательная идея, возымел неожиданное действие. Перед Таверной наблюдалась Толпа, которая синхронно воскликнула, стоило мне оказать в поле зрения:
— Простите нас, Хранительница!
Хотела было ляпнуть «Прощаю», но меня за рукав дернул Асмодеус «Пусть заслужат», сказал мне он тихо. И это была очень хорошая идея.
— Прощение нужно заслужить, — уперла руки в бока, с вызывающим видом оглядела толпу. — А поскольку завтра День Обретения Силы, мне бы пригодилась помощь в подготовке к празднику. Естественно все, кто поможет, приглашены.
Раздался звук аплодисментов, восклицания благодарности. Я нагрузила всех работой, а все радовались, словно я им подарок преподнесла. С толпой я общаться не очень то и умела, поэтому помахав рукой, аля британская королева вернулась в Таверну. Алина в спешке выпроводила кентавров, переглянулась с Асмодеусом с заговорческим видом. Тот расцвел в улыбке и увел за собой Гато, который упрямо пытался остаться возле меня.
— Учишься, Мелания. — ободрительно сказала Алина, как только за всеми затворилась дверь — Хранительнице может быть слуги и не полагаются, но желающих помочь вполне можно использовать. Поэтому вместо того, чтобы готовить и убираться, мы с тобой отправимся в сад, где начнем обучение магии.
Почему Алина должна была обучать меня магии, я не поняла, думала, это бремя ляжет на плечи Асмодеуса. Не понимала я этого ровно до того момента, пока женщина не вышла в сад, где росли плодовые деревья, а под ними раскинулись ухоженные грядки с травами и цветами, омываемые веселым ручейком, берущим свой источник прямо из-под земли. Она вдруг выдохнула и рассыпалась, а потом собралась заново. На месте полной, немного блеклой Алины появилась старая женщина, волосы которой оставались черны как ночь. Про таких говорят, с остатками былой красоты. Эта красота заключалась в царской осанке, ровном носе и пронзительных черных глазах. Женщина застыла, рассматривая свои руки, собираясь с мыслями. Еще до того, как она объяснила, я уже поняла, кто передо мной стоит.
— Меня зовут Морра. Я твоя бабушка.
— Но почему? Как? Зачем? — начала было мямлить, но была прервана ее властным, спокойным голосом.
— Я числюсь мертвой уже много лет и такой предпочитаю оставаться. В особенности Миле и Астрид не стоит знать, кто протирает стол в Таверне. — она глядела на меня выжидательно, пока я не сообразила.
— Обещаю ничего не говорить.
А затем продолжила:
— Хотя с вступлением Марьяны в Силу, я потеряла способности Хранительницы Темного пламени, я сохранила отцовские. Твой прадед — полуночный кот, а они могут не только перекидываться в животное, но и менять свой человеческий облик, если достаточно тренированны.
— То есть способности к магии передаются по отцовской линии? — зацепилась за этот вопрос не потому что не имела других. А потому что почувствовала — она на них не ответит. Алина-Морра, бабушка… улыбнулась.
— Именно так. Поэтому твои способности — способности Славва. А он, как известно, знатный мозгоклюй.
Я кое что поняла о своем отце из газет светлых. Его любили подданные, притом любили странно, безотчетно, незаслуженно. Уже тогда я начала чувствовать, что что-то в этой любви неправильно. А теперь бабушка дала подсказку:
— Он умеет внушать мысли и чувства, умеет читать чужие, способен чувствовать ложь. Ты — его продолжение и ты Хранительница темного пламени, а, значит, его способности достались тебе в полной мере. Поэтому их проявление никто не заметил.
Я задумалась, это бы многое могло объяснить. Мое доверие к Асмодеусу и Гато, понимание того, что сердце Сапфира разбито. Уверенность в том, что Турмалин никогда меня не придаст. И паника при общении с тетей.
— Кажется я и правда могу чувствовать чужие эмоции… — произнесла задумчиво. Я всегда считала, что не плохо разбираюсь в людях. Мне было невозможно солгать с самого детства, если я только сама не желала быть обманутой.
— Теперь, когда ты знаешь, в чем кроется твоя сила, тебе предстоит ее развивать. Поскольку мы Темные и мало знаем о способностях светлых, я буду учить тебя как темную.
Она оказалась подле меня со стремительной для своего возраста скоростью. Сморщенная, теплая рука легла мне на голову, и я почувствовала, как та стала вдруг легкой легкой, словно я остригла тяжелую копну волос.
— Прислушивайся к своим эмоциям, доверяй каждому чувству, суждению. Возможно, со временем у тебя получиться навязывать свои мысли другим существам. Магия, Мелания, это как способность ходить. Только от тебя зависит, будешь ли ты всю жизнь ходить, начнешь бегать или превратишься в марафонца.
Ее слова удивительно простым образом оказались мне понятны. Конечно, эта простота была мнимой. Хоть мне не нужно было приобретать волшебную палочку, учиться заклинаниям или разучивать хитрые пассы руками, я понимала, что обучение будет долгим, а возможно, мне придется учиться всю жизнь.
— Почему, вы… ты открылась мне только сейчас?
— Нужно было понять, насколько ты похожа на женщин светлых. Они как овцы — находят сильного мужчину и готовы бежать за ним по раскаленным камням. — сказала она скривив нос, — А я не могу доверить судьбу своей земли тому, кто меня предаст. Поэтому, не обессудь внучка, я наблюдаю за тобой с первого дня. Ты успешно сочетаешь свои свет и тьму. Противостоишь лишним желаниям, быстро учишься. Честно, я не была уверена, была ли моя дочь права, выбирая тебе отца, или взгляд ей затмила любовь и его способности. Но ты мне нравишься, Мелания. Не разочаруй.
