моего резкого злобного голоса девушка замерла и тяжело сглотнула.
Но не ушла, как сделал бы каждый, увидев меня в таком состоянии.
Моя отважная самоотверженная девочка.
Только при взгляде на нее сейчас на душе становилось еще тяжелее.
Меня словно придавливало к полу, пытаясь утащить в самые глубины проклятого ада, где каждый день начинался и заканчивался только одним — памятью о смертях тех, кого я любил.
Я бы не смог ее прогнать, хотя, наверное, нужно было это сделать, чтобы тьма моей черной, прожженной бедами и болью души не коснулась ее даже своей тенью.
Просто сидел на диване и смотрел, как Лиза вошла, крепко сцепив руки между собой.
У меня не было сил даже просто спросить, что у нее случилось, что она решила прийти ко мне. Потому что знал наверняка: я последний, у кого она попросит помощи.
Кажется, и она впервые не знала, что сказать мне, хотя всегда была остра на язычок.
Смотрела на меня и всё не решалась заговорить.
Но и не уходила.
Когда ее взгляд упал на три рюмки, стоящие на столе, одна из которых была наполнена, и рука девушки потянулась вперед, я выдохнул хрипло:
— Не трогай. Это дяди Лёши…
Лиза быстро моргнула, но тут же уловила суть моих слов, какими бы бредовыми они ни были для всех. Кроме русских.
— Я сейчас… — пробормотала она тихо и поспешно вышла из кабинета, оставив дверь приоткрытой, а когда вернулась спустя буквально пару минут, то в ее руках я увидел небольшой кусок темного хлеба, который она аккуратно и с чувством положила на рюмку.
Девушка не сразу отошла от стола.
Смотрела на рюмку печально и расстроено и, наверное, что-то говорила про себя.
Может, молилась?
Или прощалась с человеком, благодаря которому жизнь русских в своем квартале была спокойной и мирной?
— Я не знала его. Никогда не общалась лично. Видела Алексея Алексеевича только издалека, — проговорила Лиза тихо, словно боялась нарушить его покой, заставляя меня всматриваться в ее голубые глазища, где эмоции были такими чистыми и огромными, словно бескрайнее небо. — Но слышала о нем очень много хорошего. Когда мы приехали в Ванкувер, у родителей было не так много накопленных денег, и папа часто рассказывал, что именно Алексей-старший протянул ему руку помощи и помог открыть свой маленький бизнес…
— Дядя Лёша всем помогал, — глухо отозвался я, вспоминая вереницу бесчисленных людей, которые шли к нему почти круглые сутки за помощью или советом.
И никогда он не отказывал никому.
Потому что сам прошел через самый ад жизни и никому не желал подобного.
Как и я, дядя Лёша потерял родителей очень рано и остался сиротой. Только за его спиной никто не стоял, никто не поддерживал.
Он вырвал право на счастье у жизни с кровью и плотью и потому знал цену любой боли.
За это его уважали даже те, кто мог бы называться врагом.
А мы любили. Молча, но преданно. Всей душой.
И потому наши души горели в огне сейчас.
Лиза смотрела на меня и молчала, пока и я молчал, погрузившись в воспоминания о том, что всю мою жизнь после смерти родителей дядя Лёша всегда был незримо рядом. Не вмешивался в наши дела, не учил жизни, но к нему одному мы шли за советом и поддержкой, если это было необходимо.
Только рядом с ним мы снова чувствовали себя детьми… которых любят и ценят.
Должно быть, я молчал слишком долго, погрузившись в свои мысли, что даже сам не заметил, как Лиза оказалась рядом со мной.
Присела на диван, заставляя меня первые вздрогнуть, оттого что я упустил момент и позволил приблизиться к себе настолько близко.
— Я не самый лучший собеседник, Лиза, — проговорил я сухо, пытаясь расслабиться и сесть удобно, что категорически не получалось. — Всегда был таким. Но сегодня особенно.
Сейчас было самое время ей уйти и оставить меня одного.
Но Лиза продолжала молча сидеть рядом, а стоило мне повернуться к ней, как девушка неожиданно подалась вперед, обхватывая меня руками за торс… и крепко обняла.
Сказать, что я не ожидал подобного, — это не сказать ничего!
Не получилось даже сдержать эмоции, когда я глухо резко выдохнул, а брови взметнулись вверх.
Никогда еще Лиза не касалась меня так… волнительно. И сама.
И это просто выбивало из колеи. Вырывало из реальности. Расплющивало мозг, в котором и без того не было места для мыслей и тем более новых эмоций!
Я не знал, как бы отреагировал на этот выпад, будь я в другом состоянии и с иными чувствами.
Но сейчас я был растерян настолько, что просто застыл истуканом и не понимал, что мне делать дальше.
Поблагодарить?
Выгнать и накричать?
Обнять в ответ?
В этой ситуации я оказался впервые и потому только выдохнул:
— …Что ты творишь?
— Хочу поддержать тебя, — прошептала Лиза на уровне моей груди, заставляя меня растерянно заморгать и снова потеряться с неясных вопросах и эмоциях, от которых, кажется, становилось лишь еще хуже.
Потому что они делали меня слабее.
Делали из меня простого человека, а не ледяного монстра, которого все так отчаянно боялись, что никогда бы не позволили себе вот такого.
— Поддержать?..
— Не знаешь, что это такое?
— Нет, Лиза.
— А я хочу, чтобы ты узнал, — тихо отозвалась она, упрямо не разжимая рук и не убирая своих ладоней, которые буквально жгли меня даже через тонкую ткань кофты. — Потому что я — не ты. И я боюсь этого холода, хотя и учусь жить в нем. Я боюсь, что этот холод заберет твое сердце окончательно… Но когда вижу тебя таким, то надежда во мне растет.
— Каким?
