— Ничего, потерпишь. Сейчас дела поважнее. — коричневый голос подал. Как же захотелось смыть с его лица нарисовавшуюся наглую ухмылочку.
— Это вы решили? Серьезно? Меня спросить не забыли? Пытаетесь заставить за неделю расследовать преступление, когда еще совсем недавно, до начала новых выборов, — при этом покосилась на серого, — уговаривали, несмотря на возраст, стать одной из старейшин, которые к расследованиям отношения не имеют?
— То совсем другое, ты же не стала одной из нас, выбрала другой путь.
— Верно. Медленный и постепенный. Обучение, как праву, так и делу. Так вы меня и этого лишаете. При этом заставляете осуществить невозможное. По сути, пытаетесь найти козла отпущения и повесить ответственность на меня, умывая при этом руки? Я вас правильно поняла?
Эдик сидел рядом с невозмутимым видом и пока не торопился вступать в разговор. Лишь внимательно наблюдал за старейшинами и их реакцией. Было заметно, что он усиленно что-то обдумывает, но пока делиться не собирается.
— Как ты смеешь, малявка, обвинять нас в чем-либо? — на этот раз высказался бирюзовый.
— А вот и имею, учитывая, что я — искра Дракона. Вы не можете мне приказывать, я вне вашего закона. Это тоже в нем прописано. Тем более, за меня решать мою жизнь.
Бурлящая до этого кровь, наполненная злостью и замедленная с таким трудом, вновь набрала высокие скорости, впрыскивая еще и адреналин. Не очень хороший советчик, но Нике в тот момент стало все равно. Даже попыталась волну успокаивающую запустить, но поняла, что для нее необходима концентрация, которую в имеющихся условиях достичь попросту невозможно.
— Ситуация такова, что все силы следует бросить на расследование.
— А чем вам наша свадьба-то мешает? Тем более, проводиться будет в субботу, то есть, в наши законные официальные выходные дни.
— Чтобы не отвлекались на ерунду, а занимались делом. — синий.
— Боюсь, здесь вы здорово просчитались. Я не раба, не робот, чтобы работать по указке, да и необходимых знаний, как и опыта для этого пока маловато. К тому же, вашими стараниями, у меня настолько сильный стресс, что потоки больше не вижу. Да я и не печалюсь. Не нужна она мне, когда все на меня смотрят только как на дойную корову, как бы поиметь с нее молока, и желательно при этом не кормить. Если так, то мне выгоднее закупорить энергетический центр.
— Мы прекрасно осведомлены о твоих возможностях, так что ни один из нас не согласится на закупорку. Слишком нам полезна.
— Новое принуждение? Лишаете права выбора? Очередное нарушение закона? — хмыкнула девушка и внутри неожиданно лопнула струна напряжения.
Тело расслабилось, как и нервы. Она вдруг внезапно поняла, что сделать ей никто ничего не может. Все, что могли, они уже осуществили, а сейчас только покрикивают, осознав свою ошибку, и то, что не могут ничего изменить.
— То есть о возможностях знаете, но перед Рионом отстоять не смогли, или попросту не захотели? Решили одну кинуть на амбразуру и посмотреть, справлюсь ли? А вообще, так, для информации, мне ваше согласие не нужно. Я сама совершенно спокойно закупорю мой силовой центр.
— Не сможешь…
— Это вы, кажется, так до сих пор и не поняли уровень моих возможностей.
— Что ж, тогда ты точно не сможешь сочетаться браком с Эдиком, — фиолетовый самодовольно улыбнулся, считая, что уж этот-то аргумент вразумит строптивую девчонку. — мы вообще могли не выдавать вам такого разрешения.
— Вот как? И при этом рассчитывали на сотрудничество? А теперь, аннулировав свое решение, пытаетесь меня этим напугать? Так отбоялась, отревелась, отболела. Вы уже отменили нашу свадьбу. Вот только придется рассылать трёмстам приглашенным объяснения: дескать торжество не состоится, потому как Совет решил забрать свое обещание. Я совершенно не планирую брать на себя ответственность за аннулирование церемонии, так что, буду рассказывать, как есть. Этого запретить вы не сможете. Любопытно, каково будет после этого мнение о старейшинах. Да, еще и официальное объявление дам в местной газете о том же самом. На брачующихся же весь город собирался смотреть прийти. Пусть заранее знают.
— Угрожаешь?
— Констатирую факт. В любом случае, не позволю обращаться со мной как с бесхозным инструментом, кинутым в пыльный чулан. Когда надо — вспомнили, включили, заставили работать.
— Но как же так получилось? — послышался тихий голос розовой.
— Вот, как раз это меня и интересует. — На этот раз Эд попытался вернуть всеобщее внимание себе. — Мне с трудом верится в то, что сразу все одновременно потеряли способность мыслить здраво. Вы простите, но больше напоминает некое воздействие. Поэтому хотелось бы точно знать, что именно произошло и как прошли переговоры.
— Ты на что намекаешь, мальчишка? — чуть ли не закричал тот, что охровый. Судя по многочисленным морщинкам на лице, самый старший, но возраст вовсе не означает мудрость, — Как смеешь говорить нечто подобное? Хочешь сказать, мы неспособны определить правду от лжи?
— Начнем с того, что я равен вам как в правах, так и в полномочиях, — казалось, Орлов даже не отреагировал на выпад, — во-вторых, если вы сейчас подтвердите, что при заключении того соглашения действительно находились в здравом рассудке, поставив себя, да и целиком Магор в ужасно неудобное положение, мне и правда придется воспользоваться своим правом на расформирование Совета как не заслуживающего доверия.
— От них сначала пришло письмо. — желтый, похоже, сильно засомневался в происходящем, судя по напряженному лицу, сведенным бровям и плотно сжатым губам. — Потом приехал Август, как раз сегодня утром, уже лично с требованиями, в том числе заключить договоры. Тогда же они и были подписаны.
— В конверте было что-нибудь странное? Необычный рисунок, например, предмет, порошок, может Август какой артефакт из кармана доставал?
— Мы бы заметили. Тем более у нас защита стоит, маловероятно что-то оказало влияние.
— Так было или нет?
— Не заметили.
— Постарайтесь вспомнить все в мельчайших подробностях. Если что-то всплывет, сообщите сразу. Судя по всему, у нас добавилось еще одно дело. Ведь воздействие на старейшин считается одним из тяжелейших преступлений. Теперь нужно понять, как быть с изданным распоряжением и подписанным договором. Нельзя подставляться и раскрываться перед конкурентами.
— А ведь они правы, — глубоко вздохнул тот, что бордовый. — Сейчас, размышляя, понимаю, что решения были странными и неверными, но на тот момент казались единственными возможными. Ника, а можешь проверить нас на воздействие?
— Так, если оно и было, то следы уже ушли, слишком много времени прошло. Конверт показать можете?
Рядом почти мгновенно материализовался белый пакет с теснённой печатью и изображением непонятного герба. Вероника, осмотрев со всех сторон и не найдя ничего подозрительного, открыла его и вытянула письмо. А вот оно…
— Ох ты ж! — не смогла удержаться, наверное, даже глаза округлились, а брови полезли на лоб. Каждая буква пестрила алыми сполохами, перемигиваясь вкраплениями темно-зеленых звездочек. — Читать даже начинать не буду. И вы все его видели?
— Конечно, это обязательная процедура, каждый старейшина должен лично ознакомиться с содержанием и принять собственное решение. Но ведь корреспонденция проверяется артефактами!
— Может не теми артефактами пользовались. Я его забираю, в лабораторию на исследование отдам.
— Но…
— Под клятву о неразглашении и с грифом секретно, все понимаю. — Орлов тут же начал распоряжаться. — О нашем разговоре не должна узнать ни одна живая душа. Августа арестовать не можем, вину его, в любом случае, не докажем, он же, вроде как, позже явился. С Рионом связываться тоже не следует, пока не поймем, что это за ерунда. Нам еще международного скандала не хватало. Надо только придумать, как действие договора приостановить.
— Вы тут погуляйте пока по городу, а мы покумекаем, как никак сами напортачили, будем разгребать. Заодно защиту обновим. Как что-то решим, с вами свяжемся.
