— Почему одним так везет: они никогда не болеют, — проворчала я крайне раздосадовано, — а другие вынуждены влачить жалкое существование, цепляя всякие болячки одну за другой?
Я с ненавистью посмотрела на свои мертвые ноги, припомнила все шрамы и переломы, обозначенные в медицинской карте. Некоторые из них появились еще до аварии, и жизнь достаточно длинная, чтобы нахватать новых.
— Это все лес, Флоранс, — объяснил Халле неубедительно. — Свежий воздух и натуральная еда.
Я раздраженно скривилась, вспоминая, как его друг Олле сломал руку. Его даже не повезли в больницу, чтобы наложить гипс, хотя я была уверена, что это именно перелом, а не растяжение и не «просто царапина». Кровь хлестала ручьем!
Однако спустя несколько дней рука Олле выглядела как новенькая, даже шрама не осталось.
«У норвейцев в силу здорового образа жизни повышенный метаболизм, Флоранс», — попытался обдурить меня Халле, но верилось с трудом.
Квэны явно знали рецепт быстрого исцеления, которым ни с кем не собирались делиться.
— Поэтому ты всегда настолько горячий, будто у тебя лихорадка? — подначила я.
Халле скрытно рассмеялся, не поворачивая головы.
— Да это просто ты как ледышка, Флори, — покачал головой друг, однако взглядом меня так и не удостоил. — Сидишь, не двигаешься, вот и замерзаешь постоянно.
— Если я ледышка, то кем назвать Линет? — Ее кожа была даже горячее, чем у Эрлинга, а у водителя «камаро» — вообще огонь по сравнению.
Обычно я не упоминала подругу при Халле, потому что результат всегда был один — он злился. Это вырвалось случайно, и я закусила губу.
Друг напрягся, пальцы впились в обшивку дивана. Но промолчал, снова ничего не сказав.
— Как же это бесит! — в сердцах высказала я, разворачивая коляску в сторону кухни. — Ваши тайны у меня уже в печенках сидят, Халле!
— Ты куда?.. — крикнул он расстроенно, когда я включила воду в раковине.
— Развлекайся! — сердито буркнула я, мучительно намывая посуду. — А у меня дел невпроворот!
Я уже была сыта по горло тайнами и нежеланием людей, называющих себя друзьями, делиться ими. Так что решительно настроилась любой ценой книгу дочитать.
Каково же было мое потрясение, когда вечером я не обнаружила заветного тома на верхней полке!
Я попросила Шарлетт его достать, но опоздала — Халле утащил тайны Бестиария с собой.
Если бы он не поступил так, я бы и дальше считала написанное выдумкой необразованного средневековья. Но после такой наглой кражи меня взяла злость!
— Ну, ладно! — пробубнила я себе под нос, тихо кипятясь от бессилия и бешенства. — Мы еще посмотрим, кто кого!
Компьютер в нашем доме был старый, а модем и вовсе доисторический. В захолустье под названием Бепре люди, видимо, не страдали интернет-зависимостью, так что приходилось терпеливо ждать, пока системный блок восстанет из мертвых, а скорость интернета позволит открыть хотя бы простенький поисковик.
Глупо было думать, что я не найду возможности прочитать недостающие страницы, если отнять книгу.
Вскоре мне удалось набрать «Бестиарий Эмери» и продолжить чтение с прерванного места, только теперь более внимательно, чем до этого.
Глава 22. Средство исцеления
— Почему ты всегда выбираешь фильмы про монстров или бандитов? — издал смешок Халле, когда мы направились после кинотеатра к машине. — Ты же девочка. Разве тебя не привлекают мелодрамы или комедии? Ну, или хотя бы… что-то менее фантастическое?
— То есть, скучное? — подначила я, не представляя громилу-друга на сеансе «Красотки». — Но если ты настаиваешь, можно попробовать поплакать над Шекспировской экранизацией.
— Ой нет, она не заставит меня плакать, — рассмеялся друг, покачивая лохматой головой. — Никогда не цепляла эта преувеличенная драма. Глупые герои, странные поступки, закономерные последствия… Если бы Ромео не родился таким идиотом, печального конца можно было бы избежать.
— Ты не понимаешь главный посыл. Любовь сильнее смерти — вот чему учит трагедия.
— Как же она этому учит, если оба погибли? — поднял брови друг в непонимании.
— Они-то погибли, — философски заключила я. — Но их любовь до сих пор жива и воспета!
Квэн фыркнул, как будто я совсем его не убедила.
— Ты считаешь, за любовь можно и умереть? — недоверчиво уточнил он.
— А иначе какая же это любовь, — улыбнулась я мечтательно.
— То есть, если бы ты знала, что с каким-то парнем тебе нельзя быть вместе, то все равно нарушила бы правила, как Джульетта? Даже если бы ваша связь грозила смертью?
— Если бы знала, что он тоже любит меня, то да. Опасность меня бы не остановила, — признала я без капли сомнения. Но добавила хмуро: — Конечно, если бы все еще могла ходить…
Так что разговор этот оставался чисто гипотетическим.
— Ну, а я — человек действия, — объяснился Эрлинг. — По мне так эти их интриги и недальновидные промахи легко было не допустить, если с самого начала немного подумать.
Он постучал пальцем по голове, открыл дверцу машины и пересадил меня на переднее сидение.
— А ты не романтик, — поддела я беззлобно.
— А тебе нужен романтик?.. — насторожился Халле и замер, все еще удерживая меня в объятиях.
Долгий пытливый взгляд в очередной раз смутил меня, заставив нахмуриться.
— Давай поговорим кое о чем другом, — сменила я тему на ту, которая Халле не нравилась, зато очень интересовала меня. — Ты расскажешь, почему стащил мой Бестиарий?
— Это страшилки, Флоранс, а ты и так плохо спишь, — Халле тут же выпустил меня и торопливо захлопнул дверцу, явно занервничав.
Я усмехнулась, порадовавшись, что хитрость сработала.
Книгу-то я уже дочитала, но ответов не получила! Если там и были скрыты какие-то истины, выудить их среди описаний средневековых монстров не было шанса.
Я же не могла всерьез считать предков Линет демонами, а Халле, например, оборотнями. Или представлять, что они превращались во время полной луны в зверей. Или думать, что они охотились на людей, вырывая сердца или выпивая души.
Мифические существа рождались только в головах писателей и режиссеров. В жизни все находило разумные объяснения.
Но я никак не могла выбросить из головы пылающие глаза красавца. Огонь в них наверняка был каким-нибудь отражением или углом падения света, мне просто все показалось. Но это выглядело так невероятно!
Глаза Линет тоже удивляли яркостью желтого цвета, ни у какого другого человека я таких раньше не видела. Но у Халле они были просто светло-карими, не вписываясь в мою стройную теорию о фантастическом происхождении.
Я сделала несколько попыток разговорить Эрлинга, не он, конечно, не дал прямых ответов.
«Неужели ты поверила в этот бред», — был самым тактичным из них, в основном друг высмеивал мой новый интерес.
Линет тоже не одобрила увлечение мифологией, но хотя бы не издевалась.
«Радуйся, что ты не знаешь причину этого, — ответила однажды она на мой очередной осторожный вопрос про ее температуру. — И не пытайся понять, побереги нервы».
В другой раз она сказала: «Вариантов полно, в гугле набери». Но интернет выдавал так много названий, что в этом не было смысла.
Мои мучительные размышления чаще всего возвращались к одному: зажившему перелому Олле. Именно тот случай волновал меня сильнее прочего, и не без причины.
— Может, хватит уже, Халле, — дулась я, пока друг с напускным равнодушием вел старый джип, нарочито внимательно следя за пустой дорогой. — Разве отношения могут быть построены на лжи?
— А какие мы строим отношения? — тут же зацепился Халле за мои необдуманные слова.
Мотор «форда» надрывно ревел, неспособный развить приличную скорость. Иногда эта старая колымага порядком раздражала меня, удлиняя и без того неблизкий путь домой.
— Не говоря правды, ты даешь понять, что не доверяешь мне, — гнула свое я, уже не зная толком, чего конкретно жду, но упрямо продолжая давить на парня по привычке. — А без доверия невозможна даже дружба, не говоря уж о большем.
