– Князь?
– Возможно. Но тут неувязка выходит. Если только он не перемещается со скоростью какого-нибудь быстро бегающего супергероя, то попасть на эту крышу раньше меня он не мог. Снять одежду, сменить ипостась… у оборотней перекидывание занимает немного больше времени, чем у нас… допрыгать до этой крыши… причём именно допрыгать, как горный козёл, крыши не везде соединяются… и при том не попасться мне на глаза. И я подумала, что, если он такой не один? У зверолюдей гены не ограничиваются передачей лишь по одной линии, способность к обороту наследуют и мальчики, и девочки. Было бы странно, если бы в роду тёмных князей было иначе. Они могут не причислять себя к нечисти, но их высокопарное мнение вовсе не означает, что их природа не подчиняется тем же законам, что и у прочих видов.
– Ты сама сказала, что княжны проживают среднюю по продолжительности человеческую жизнь, – напомнила Арнетти.
– Так и оборотни не великие долгожители.
– Хорошо. Если, предположительно, на этой крыше был не князь, а его племянница, то какого лешего она тут делала? Я могу понять, почему сюда князюшка бегает, но ей-то на кой? Прошлой ночью никто не выл. И кого я сняла – его или её?
Вопросы и впрямь хорошие. И хотя острой необходимости в поиске ответов нет – в конце концов, какая ей разница, кем оборачивается на досуге тёмный властелин? – однако разузнать правду всё равно хотелось.
И ещё любопытно, какие шаги предпримет Дэйм дальше. Не может же он почти год искать повод заманить её в Чайку, чтобы по окончанию Юлиссиного участия в отборе преспокойно отпустить домой?
Юлисса на его месте не отпустила бы.
В первой половине дня заглянул один из подручных властного, согласовать вопросы оплаты. Наряжать ёлку собирались после обеда, в просторном зале, расположенном в старой части замка. К приходу Юлиссы пышную зелёную красавицу не меньше пяти метров в высоту уже установили, обмотали электрическими гирляндами и убедились, что всё работает исправно, и сделал это, разумеется, не князь, но несколько молодых мужчин из персонала. Множество ларцов с игрушками, бережно завёрнутыми в отрезы мягкой ткани, и коробок с обычной блестящей мишурой дожидались своего часа, расставленные рядком вдоль стены, равно как и группа людей и нелюдей, на чьи плечи возложили обязанность по развешиванию украшений. Тем не менее, Дэйм лично руководил процессом, пока Ребекка стояла в сторонке с другими женщинами и с лёгкой улыбкой наблюдала за суетящимися вокруг мужчинами. При ближайшем рассмотрении стало ясно, что объект особо пристального внимания племянницы не хвойное дерево и не мужчины в целом, но её возлюбленный, оказавшийся среди установщиков.
Как порой бывало, при появлении Юлиссы часть мужчин мгновенно позабыла, что и зачем делала, и уставилась на новое лицо – или на выпуклости и изгибы фигуры, что вернее, – однако властный одарил подчинённых таким взором, что те поспешили вернуться к прерванным было занятиям. Кавалер Ребекки бросил на Юлиссу короткий взгляд и отвернулся сразу и сам, без начальственного напоминания, а там и вовсе скрылся за еловыми лапами.
– Рад, что ты пришла, – выдал Дэйм, шагнув ей навстречу.
– Я же обещала, – Юлисса огляделась. – Значит, здесь бал и пройдёт?
– Да. Это старый зал приёмов, он видел великое множество людей и нелюдей, важных и не очень персон, друзей и врагов, гостей и шпионов, первых князей, их жён и детей.
Свод высоченный и окна такие же, узкие, в массивном переплёте. Вдоль стен матовые колонны в количестве достаточно умеренном, дабы не создавать ощущения непролазной лесной чащобы. Ель установлена не строго по центру, но смещена на одну половину зала, оставляя середину свободной. У дальней стены подиум, ведущие на него ступеньки, покрытые алой ковровой дорожкой, и громоздкого вида кресло с высокой спинкой под балдахином, подозрительно похожее на…
– Это что, трон? – уточнила Юлисса.
– Разумеется, это же приёмный зал. Все мои предки встречали гостей, вассалов и послов, сидя на этом троне.
– И ты тоже на нём сидел?
– Иногда, – Дэйм взял Юлиссу за руку и повёл к ёлке.
Проходя мимо женской части персонала, Юлисса отметила заинтересованные взгляды дам и неодобрительный – Ребекки. Дэйм же и внимания не обратил ни на недовольство племянницы, ни на явное любопытство женщин-служащих.
С одной стороны, Юлисса прекрасно понимала Ребекку. Строгий, ратующий за сохранение традиций дядюшка берёт за руку какую-то левую, не шибко приличного вида девицу, что в этом замке без году неделю провела, ходит с ней, ель показывает, и всё это при подданных и подчинённых, в то время как сама Ребекка вынуждена со своим любимым лишь в поглядушки играть, словно школьница, тайно вздыхающая о первом красавчике класса.
С другой, в свете предположения, что на крыше могла быть Ребекка – по крайней мере, прошлой ночью точно, – напрягало изрядно. Сначала она непонятными намёками в открытую балуется, затем сдаёт родственника со всеми потрохами и где гарантия, что следующим пунктом программы не будет «а не сделать ли мне пакость какую дядиной зазнобе?»
Правда, реально сделать что-либо Юлиссе несколько затруднительно… что не отменяло влияния опосредованного. Например, напугать, чтобы сбежала поскорее, оставив властного с носом.
По знаку Дэйма мужчины отступили от ёлки и подтащили поближе несколько ларцов. Юлисса подняла голову, разглядывая далёкую макушку.
– Так высоко я не дотянусь, – предупредила. – То есть если перекинусь и взлечу, то дотянусь, конечно… только вряд ли что-то повесить удастся.
– И не надо, – заверил властный. – Повесь столько, сколько захочешь, внизу. Выбирай любые, какие понравятся. Верхней частью займутся чуть позже, когда закончим с нижней.
Ребекка и женщины присоединились к процессу украшения, хотя особого энтузиазма на бледном лике племянницы Юлисса что-то не заметила. Кавалер вместе с остальными мужчинами занялся развешиванием еловых гирлянд по стенам и в сторону дамы сердца не смотрел, будто её тут и не было. Немалый диаметр нижней части позволял не сталкиваться слишком уж часто и не пихаться локтями на одном месте из-за приглянувшийся лапы. Ларцов в достатке, если чего-то не хватало или заканчивались игрушки, тут же подносились новые. Вешали старые добрые шары, разноцветные, с узорами, разной формы, хотя попадались и серебристые сосульки, словно вышедшие из детства Юлиссы, и будто припорошённые настоящим снегом шишки, и удивительные по сложности снежинки, и зверюшки, сказочные и не очень. Понаблюдав с минуту за соукрашателями, отдававшими предпочтение традиционным шарам, Юлисса стала выбирать зверей. Не из чувства противоречия, но потому, что похожих шариков хватало и в родном мире. Нет, в княжеской обители и игрушки не простые, уж точно не фабричная штамповка. Всё стеклянное, наверняка раскрашено и расписано вручную и каждый предмет уникален, один-единственный и неповторимый.
Дэйм выбирал шишки.
И ещё сосульки.
Ребекка повесила несколько снежинок, затем перевесила, потом снова перевесила, видимо, чтоб наверняка, и долго, придирчиво изучала каждую, словно от местоположения игрушки зависело мировое благополучие. Время от времени она оглядывалась якобы на ларцы, но на деле искала глазами возлюбленного. Находила и тут же отворачивалась, не дожидаясь, пока мужчина почувствует её взгляд и тоже обернётся. Впрочем, вскоре Юлисса перестала обращать внимание на Ребекку, увлёкшись полузабытым процессом.
Азартно перебирала содержимое ларцов, переходила от одного к другому в поисках необычных, интересных и забавных игрушек, долго разглядывала найденную и возвращалась к ёлке, дабы продолжить поиски, на сей раз места, куда игрушку повесить. Да так, чтобы та и заметна была, и смотрелась эффектно, и слишком тесное соседство с загораживающими её шарами не терпела. Постепенно нижняя часть заполнилась игрушками, заблестела серебром, заиграла яркими цветами. Руку всё чаще приходилось тянуть вверх, чтобы набросить шёлковую петельку на иголки.
