Толпа местных жителей перекрывает нам путь перед выездом из селения. Отмечаю порядка дюжины здоровых мужчин с вилами и даже одного с топором. Выражения их лиц достаточно воинственны и мне не нравится это. Следом за ними встали женщин разных возрастов и ещё несколько пожилых мужчин.
Дэниэлла впивается в мою руку пальцами, словно опасается, что я могу ссадить её и оставить. Накрываю ее пальцы второй рукой, давая понять, что она в безопасности.
Селяне смотрят с неодобрением на меня, на Дэниэллу, на других гвардейцев, но заговорить никто из них не решается.
— Могу я узнать, что заставило вас выйти на дорогу, преградив нам путь? — говорю так, как и подобает разговаривать с толпой. Как меня учили. Спокойно. Властно.
Какая-то женщина с грубоватой внешностью, зло щурится, выходя вперед.
— Куда это ты, девонька, собралась? — обманчиво ласковый голос селянки лишь подтверждает мои догадки.
— Не твое дело, Тарика. Я вольна решать свою жизнь самостоятельно. — Руки Дэниэллы дрожат, но голос звучит твердо, вызывая моё восхищение.
— Данька должна остаться в селении! Её место здесь! — выкрикивает один из селян, делая шаг вперед.
— На сколько мне известно, законы Империи запрещают удерживать свободного человека против его воли. Дэниэлла отправляется с нами добровольно и я гарантирую ей безопасность в пути.
— Оставь девку здесь и езжай своей дорогой, воин! Иначе мы не пропустим вас! — кажется это снова та женщина, что Дэниэлла назвала Тарикой.
— Осмелитесь ли вы, люди селения Шиасс, сознательно нарушить законы Империи? Осознаете ли вы последствия своих действий? — голос приобретает нотки, присущие моему отцу, когда он желает осадить зарвавшихся членов Верховного Совета. Спокойная угроза, заставляет людей охладить свой пыл и начать неуверенно переглядываться.
Отовсюду слышатся недовольный и растерянный шепот.
Поднимаю руку, призывая селян замолчать:
— Люди селения Шиасс! Угроза ареалов Хаоса в этих окрестностях исчерпала себя. Северные территории свободны и вам ничто не более угрожает. Безопасность вернет в ваши земли и прежний уклад и приток новых людей, среди которых в самые ближайшие сроки, и за этим особенно проследят, приедут лекари и целители. Так что ваши опасения беспочвенны.
Гул голосов, наполненных радостными окликами и сомнениями проносится среди толпы. Кто-то начинает отходить в сторону. Лишь несколько женщин с прежней ненавистью прожигают взглядами Дэниэллу.
Я уже готов к более решительным действиям, когда замечаю пожилого, добротно одетого мужчину, спешащего сквозь толпу. Селяне расступаются, освобождая ему проход. Косятся на него с надеждой. Староста. За ним следует здоровый детина с вилой и припухшим от моего кулака лицом, его ноздри гневно раздуваются, он бросает на Дэниэллу такие взгляды, что мне хочется спрыгнуть и от души ему врезать, поддавшись заветному желанию последних часов. Ощущаю, как дрожат пальцы Дэниэллы, хотя она старается не подавать вида и лишь сильнее распрямляет плечи.
Староста с подозрением осматривает нас. Вглядывается в лица.
— Девонька, добровольно ли ты отправляешься с этими воинами? — хитрый лис отменно играет свою роль.
— Да, староста… Благодарю за беспокойство и заботу, но это мой выбор.
Улавливаю в толпе злой шепот: "она порочит себя… используют и выкинут… девка еще приползет обратно… дурная баба… а я говорила, надо было её ещё раньше за кузнеца выдать…".
Заставляю себя дышать глубже, подавляя ледяную волну гнева. Хаос отравляет кровь, грозя вырваться и нанести увечья глупым людям. Чувствую, как глаза наполняются тьмой и опускаю их прежде, чем кто-то это заметит. Нельзя упускать контроль. Нельзя упускать контроль…
— Осознаешь ли ты, возможные последствия своего выбора? — продолжает глава селения.
— Да, староста, в полной мере. Я получила слово чести, быть доставленной туда, куда мне требуется в безопасности. И я верю данному слову.
Новая порция шипения напоминает мне разворошенное гнездо змей: "…плохо ты знаешь мужчин, девка… никто не поможет тебе там, вдали… неблагодарная… сидела бы на месте, не высовывалась… "
— Тихо! — Староста пресекает недовольный гомон, продолжая обращаться к Дэниэлле. — Раз это твой собственный выбор, мы не можем тебя задерживать, девонька. Езжай с миром и да хранят тебя Светлые Небеса.
Сила не на его стороне и единственное, что остается спасать — иллюзию своей значимости.
— Благодарю вас, уважаемый староста. — Лёд её голоса подсказывает, что это всё игра и в иной раз она бы плюнула ему в лицо.
Староста оглядывает всех в задумчивости. Селяни откровенно разочарованы тем, как протекает разговор и я готов к более решительным действиям. Ощущаю, как сгустился воздух вокруг нас:
— Расступитесь, и пропустите гвардейцев! Мы всегда чтим закон, не так ли? — Селяне недовольно гудят и переглядываются, но спорить не решаются. Толпа нехотя расступается, освобождая узкий проход. Лишь женщина с грубыми чертами лица, та самая Тарика, откровенно переходит на визг, когда верены трогаются с места:
— Где это видано девица одна с мужчинами ехать удумала? Да оприходуют ее быстро и дело с концом. Падшая девка! Такая и есть! А я всегда говорила: негоже бабе одной жить. Вот до чего довело!
Ощущаю, как Дэниэлла дрожит всем телом, проезжая мимо собравшихся людей. Но изо всех сил старается не показывать этого, лишь сильнее распрямляет спину и упрямо смотрит вперед.
Не могу отказать себе в мстительном удовольствии и протягиваю невидимую паутинку Хаоса к женщине с грубыми чертами лица. Надеюсь, пара недель мигрени заставит её задумываться, прежде чем открывать свой грязный рот. Кронс, который всё время держится сбоку и чуть позади довольно хмыкает. От мага не скрыть нити силы.
Хлопаю верена по холке, и мы начинаем быстро удаляться от прожигающих спину взглядов и желчного шипения местных змей.
Отъехав на достаточное расстояние, все же не выдерживаю и мягко притягиваю Дэниэллу к себе. Она поддается и, наконец, позволяет себе расслабиться, доверчиво откидывая голову мне на плечо и прикрыв глаза. И хотя девушку до сих пор трясет, по её щеке скатывается лишь одинокая слеза.
— Все хорошо. Все кончилось. Не думай об этом. — Гнев снова накрывает меня, осознанием того, что себе позволяли эти люди. Считают себя поборниками добродетели? Их лицемерие омерзительно.
— Что теперь думают обо мне гвардейцы, которые слышали всю эту грязь…
— Они думают, что горстка склочных неудачниц сегодня, так и не достала своим ядом ту, что с гордо поднятой головой утерла всем нос! — Её губы растягиваются в робкой улыбке и дрожь, которую я ощущаю даже через слои мехов становится меньше. — Уверен, сейчас они бесятся именно от того, что даже не смогли заставить твое лицо дрогнуть. Выдержка, достойная высшей знати.
— Прадедушка. Он настаивал на моих совместных уроках с благородными айтесс. Тогда я считала это бесполезным занятием. — Она улыбается шире, хотя в ее голосе заметна грусть. Мне бы хотелось видеть ее глаза, но со своего положения я могу наслаждаться лишь точеным профилем и медовой макушкой. — Знал бы ты как я доводила Тарику своей невозмутимостью.
— Не по её зубам попался орешек?
Дэниэлла оборачивается, бросая на меня лукавый прищур и мы не сдержавшись, начинаем хохотать. От нервной дрожи не остается и следа.
Глава 21. Ветер в волосах
Дэниэлла. Северные территории.
Мы проводим в пути еще два дня, наполненных ритуалами по исцелению окрестных земель и теперь приближаемся к столице Северных территорий.
Я снова нежусь в крепких объятиях. И чем дольше, тем сложнее мне принять мысль, что скоро всё закончится и придётся расставаться.
Меня охватывают досада и отчаяние. Глубоко вдыхаю и закусываю губу, стараясь отогнать тёмные мысли.
Легкие привычно наполняются свежим морозным воздухом. Копыта веренов выбивают мерную дробь. Выносливые животные легко преодолевают большие расстояния без отдыха. Снимаю перчатку и запускаю пальцы в густой жестковатый мех. Ему нравится, когда почесывают холку. Животное издает милый утробный гул и слегка наклоняет голову, одобряя мои действия. Улыбаюсь, мыслями возвращаясь к планам на будущее.
