мои сиськи успели стать такими плоскими? Иисус. — Вот что происходит, когда вы переходите от трех приемов пищи в день к, ну, одному или двум. — И подумать только, каждый раз я чувствую себя счастливицей, когда получаю эти один или два приема пищи. Я заметила, что Эми и Клаудия со временем похудели и выглядели более потрепанными, но по какой-то причине в моей голове я все еще была крепкой, улыбающейся Сашей Кеннеди, а не неряшливой, жилистой выжившей в зеркале. А ведь Саша всегда стремилась сбросить пять или десять фунтов.
— Забавно, как работает перспектива, — бормочу я себе под нос, поглаживая свои выступающие ключицы. Мне бы не помешали эти пять или десять фунтов прямо сейчас.
Дах подходит ко мне и отталкивает мою руку, вглядываясь в мою шею. Он бросает на меня обеспокоенный взгляд.
— Ой?
— О, я не ранена, — говорю я ему, указывая на зеркало. — Я просто смотрела на свое отражение.
Он поворачивается и видит зеркало — и отскакивает назад. Раздается грохот, и вешалки с одеждой отлетают назад, когда он превращается в дракона, и хотя мне угрожает опасность быть раздавленной когтем, я не могу удержаться от хихиканья над его реакцией.
Его глаза вспыхивают чернотой, а потом внезапно это уже не так смешно.
— Дах, — бормочу я своим самым сладким голосом. Я машу ему рукой, показывая, что он должен спуститься и снова присоединиться ко мне. — Все в порядке. Я обещаю Посмотри. Это зеркало. — Я кладу руку на стекло и постукиваю по нему. — Видишь? Саша, Саша. — Я указываю на себя, а затем на зеркало. — Это просто отражение. Он движется, когда я это делаю. Это ненастоящий человек.
Огромная голова дракона приближается, и его большой глаз моргает на меня, превращаясь из черного в золотой, а затем оставаясь золотым. При этом я вздыхаю с облегчением. Он смотрит на меня, потом на зеркало, и его ноздри прижимаются к стеклу. От него идет пар, и он фыркает. Мгновение спустя он снова в человеческом обличье, прижимая руку к зеркальной поверхности.
— Дах, — объявляет он через мгновение, затем указывает на меня в зеркале. — Са-ча?
— Это верно. Мы просто отражения. — Я машу ему рукой. — Видишь? Это просто показывает изображение того, что там есть.
Бедный Дах явно никогда раньше не видел зеркала, потому что ему приходится осматривать его, используя свои когти, чтобы оторвать его от стены и проверить заднюю часть, а затем проверяет примерочные за ним, чтобы убедиться, что там никто не прячется. Эта идея ставит его в тупик, и он снова тычет в зеркало пальцем, пока я перебираю несколько платьев, нахожу одно гораздо меньшего размера и надеваю его через голову. Оно подходит, и я стаскиваю с себя поношенную, грязную одежду, которая под ним, и позволяю им упасть на землю.
Мне кажется расточительным выбрасывать свою старую одежду, потому что, даже если она изношена, она все равно принесет приличные деньги в Форт-Далласе, когда любой клочок одежды используется и повторно используется вечно. Но прямо сейчас я окружена невыразимыми богатствами. Если мне понадобятся джинсы, у меня есть тридцать пар, ожидающих на соседнем столике. Кажется глупым держаться за грязные, которые скреплены узлами, благодаря когтям Даха, что разорвали их.
— Са-ча, — говорит Дак, оставляя зеркало, чтобы подойти и встать рядом со мной. Его взгляд скользит по мне, и в его глазах появляется собственническое, довольное выражение, которое тоже вызывает у меня легкую дрожь удовольствия. Может быть, в конце концов, я не так уж плохо выгляжу в этом платье.
Конечно, когда это меня начало волновать, что думает мой похититель дракон?
Полагаю, в тот момент, когда он превратился в человека и начал становиться личностью в моих глазах. Он не просто мой похититель — у него есть свои причины, и он хочет, чтобы я была в безопасности. И действительно, это больше, чем кто-либо когда-либо делал в Форт-Далласе для меня.
Ну, то есть все, кто остался в Форт-Далласе. Клаудия, Эми и я всегда заботились друг о друге, но я даже не знаю, живы ли они еще.
Тогда я приму сегодняшний день таким, какой он есть. Я хватаю края платья и слегка раскручиваюсь в нем.
— Тебе нравится?
Рокот в его груди звучит как одобрение. Я лучезарно улыбаюсь ему и бросаю взгляд на зеркало, которое теперь прислонено к стене — и оп! Мне бросаются в глаза причиндалы человека-дракона, на которые я так старалась не смотреть.
И ладно, я не могу удержаться, чтобы не взглянуть украдкой. Он совершенно безволосый, чешуйчатый рисунок на его коже в этой области кажется более плотным, с более глубоким золотистым цветом. Его член… ну, он намного больше, чем у любого человеческого парня, которого я когда-либо видела, и все это выглядит непропорционально моим женским частям. Я в беспокойстве крепче сжимаю бедра, потому что он возбужден.
— Знаешь что, Дах? Думаю, мы также должны сделать покупки для тебя.
Мы направляемся в отдел нижнего белья, и я беру лифчик и трусики, бросаю их в тележку, когда мы направляемся в мужской отдел. Если у меня будет шанс, я вернусь и возьму еще, но сейчас, кажется, крайне важно одеть Даха, чтобы мне не приходилось беспокоиться о том, чтобы смотреть на его, кхм, некоторые части тела, когда мне нужно сосредоточиться.
Потому что его эти части тела довольно большие и очень, очень отвлекающие. Даже для такого человека, как я, который не любит секс.
— Держи, — говорю я, подкатывая тележку к корзине с нижним бельем. Я достаю с полки упаковку и протягиваю ее Даху. — Трусы. Для тебя.
Он берет пачку, изучает ее, затем подносит к носу и нюхает.
— Нет, это для ношения. Посмотри на картинку. — Я указываю на выцветшую картонную рекламу на обложке, изображающую точеную модель в нижнем белье. Это немного ошеломляет — видеть, что Дах намного лучше сложен, чем этот парень, а пресс человека-дракона позорит этого парня. Хм.
Дах изучает его, и его брови сходятся вместе. Он свирепо хмурится и указывает на фотографию.
— Дах?
— Да. Дах может носить такое нижнее белье. — Я ободряюще киваю ему. — Тебе не обязательно быть голым. — Похоже, он не особенно торопится их примерять, поэтому я вырываю упаковку у него из рук и вскрываю ее. Старый картон легко рвется, и я вытряхиваю пару, а затем протягиваю их ему. — Вот, держи.
Он берет их у меня и рассматривает с явным скептицизмом. Он играет с резинкой, растягивая пояс, а затем она вылетает у него из рук и
